Добродетельная вдова

Чужак не отвечал. Он продолжал озадаченно пялиться на «капитана».

– И всё в порядке, каша не подгорела, – заверил его детский голосок. – Я не дала ей подгореть, правда, мамочка?

Это сломило лёд. Элли не смогла сдержать улыбку. Гость, поглядев на Эми и тоже улыбнувшись, сказал Элли:

– Спасибо за предложение, мэм, – и вам, мисс, – но я уже позавтракал. Однако я бы не отказался промочить горло.

Элли поморщилась:

– Сожалею, у нас, кроме молока и воды, ничего нет.

– Напиток Адама меня вполне устроит, мэм.

Налив гостю чашку воды, Элли исподтишка посмотрела на мистера Мишку. Он стоял молча, неподвижно, хмурясь. Тело его было напряжено, будто он ждал удара.

– Ешьте кашу, пока не остыла, – спокойно сказала она.

Он сел за стол и начал отправлять в рот ложку за ложкой. Ели они молча, неразрешённые вопросы витали в воздухе дурным предзнаменованием, как призрак на пиру [1]. Даже Эми молчала и волновалась. Незваный гость смотрел на завтракающих – то на одного, то на другого – с прищуром, ничего не упуская.

Наконец, с овсянкой было покончено, хотя Элли и сомневалась, что хоть кто-нибудь за столом съел её с удовольствием. Она начала собирать миски, но мистер Мишка жестом остановил её. Элли знала, что он нервничает. Она села рядом и взяла его за руку.

Незваный гость заметил, и ему это не понравилось. Ледяные щупальца страха сжали сердце Элли. Этот недовольный взгляд кое-что значил. А именно, что у неё нет права держать эту мужскую ладонь – большую, натруженную, и так быстро ей полюбившуюся. Он знал, кто такой на самом деле мистер Мишка. Элли в ответ вцепилась ещё крепче, зная, что, возможно, это последний раз.

Она почувствовала, как он в ответ сжал её ладонь. Он беспокоился не меньше, чем она. Эми обошла вокруг стола и встала рядом с ним, прислонясь. Он обнял девочку. Элли почувствовала, что её душат эмоции, грозя прорваться истерикой. По виду можно подумать, они трое – семья, сплотившаяся, чтобы защититься от незнакомца, хотя на самом деле всё наоборот. Этот тщедушный человечек приехал, чтобы забрать у них мистера Мишку и вернуть его настоящей семье.

– Вы говорите, что знаете меня. Так кто я такой?

Гость не ответил, лишь неверяще уставился на спросившего.

– Он попал сюда ограбленным и избитым, – ровным голосом начала объяснять Элли. – Рана на голове сильно кровоточила, и он сутки проспал как убитый, а когда проснулся, обнаружилось, что он ничего не помнит – ни кто он такой, ни где живёт – ничего.

– Ранение в голову, да? Это многое объясняет.

Увидев, что Элли смотрит непонимающе, он пояснил:

– Я с этим уже сталкивался, мэм, в армии. Человеку попадают по голове, и он на время остаётся без памяти. У одного приятеля она так и не восстановилась полностью, но большинство вспоминают всё. – Он повернулся к тому, за кем приехал: – С вами всё будет в порядке, капитан Эмброуз. Стоит мне привезти вас домой, всё вернётся.

– Капитан Эмброуз? Имя не кажется мне знакомым. Как меня зовут полностью?

– Капитан Даниэль Мэтью Брэмфорд Эмброуз, служили в пятом полку.

Даниэль. Имя ему подходит, подумала Элли.

– А вы кто? – спросил Даниэль.

Человечек вскочил на ноги и отсалютовал:

– Сержант Уильям Алоизий Томкинс, сэр! – Он подождал секунду, потом пожал плечами и уселся снова. – Надеялся, что это пробудит воспоминания, сэр. Я был вашим сержантом почти семь лет. Вы называли меня Томкинсом при офицерах, а так, обычно – Томми.

– Так значит, я солдат… Был солдатом, – слабо улыбнулся Даниэль.

Лицо сержанта расплылось в широкой улыбке:

– Действительно были, капитан, последние семь лет – почти семь, без месяца-другого, – и, честно сказать, весьма хорошим! В бою лучше вас не найти было.

Даниэль поглядел на свои крупные ладони в шрамах, а потом бросил печальный взгляд на Элли. Впервые увидев его, она решила, что он часто дрался, и не ошиблась. Вот только он дрался не так, как она думала. Он не дебошир из трущоб, а, скорее всего, герой.

Элли обнаружила, что её разрывают противоположные желания: ей хотелось и услышать о нём побольше, и не знать ничего, потому что с каждым словом сержанта её мистер Мишка и её робкие мечты о нём уплывали всё дальше…

– И где же я живу?

– До недавнего времени, сэр, вы обретались на Пиренейском полуострове, сражаясь с Бонапартом, но после смерти брата несколько месяцев тому назад вы продали свой патент и вернулись домой. В Ротбэри. Звучит знакомо, сэр?

Элли знала, где это. Городок в полудне езды на северо-западе.

Даниэль покачал головой.

– Нет? Ну и ладно, вспомните, не волнуйтесь. – Сержант помолчал, потом сказал со значением: – Капитан, в Ротбэри вас ждут семейные обязанности.

Семейные обязанности. Элли почувствовала, как лёд сильнее сковывает её сердце.

– Семейные обязанности? – наконец спросил Даниэль. Он крепко, до боли, сжимал ладонь Элли, но мысль выпустить его руку была невыносима. Слишком скоро ей придётся это сделать.

– Значит, у меня есть жена?

«Скажите нет, скажите нет, скажите нет!» – затаив дыхание, про себя молилась Элли.

Сержант тянул с ответом вечность. Он посмотрел на Элли, потом на Эми, потом опять на Даниэля. И сказал самым обыденным тоном:

– Да, капитан, конечно, у вас есть жена. Благородная, красивая леди к тому же.

Элли не могла вздохнуть. Горло перехватило. Конечно, он женат. Она знала это с самого начала. Глупая, глупая Элли, позволила себе влюбиться за несколько дней в таинственного незнакомца.

Который был сильным, крепким, красивым, благородным, защищал женщин и любил детей. Разумеется, он был женат! Его так легко полюбить.

И, разумеется, его жена должна была оказаться благородной, красивой леди. Наверняка она ещё и умна, и добра. Уж во всяком случае, она не будет обнищавшей, одетой в обноски вдовой! Глупая, глупая Элли, поверила, что наконец встретила суженого. Бестолковая, безмозглая курица, раз забыла, что даже будучи беззаботной юной девушкой, в меру миловидной и весьма хорошо одетой, не смогла найти любви. Ей потребовались деньги покойного отца, чтобы купить себе мужа. И то далеко не лучшего, надо сказать.

Она давным-давно усвоила, что судьба не делает ей подарков. Просто забылась ненадолго.

Сержант продолжил:

– И, конечно, вашу, эээ… миссис Эмброуз ужасно расстроило ваше исчезновение.

Даниэль рассеянно кивнул. Он по-прежнему сжимал ладонь Элли с такой силой, что та понимала – потом проступят следы. И всё равно не выпускала его руку. Если всё, что ей от него останется – это синяки, так пусть будут хотя бы синяки. Она ляжет в постель с ними. А ещё со своими мечтами и воспоминаниями. И сожалениями.

Сожалениями!

Теперь ей хотелось, чтобы он не вёл себя так благородно нынешним утром.

– Мистер Мишка, вы меня слишком сильно прижали, – пожаловалась Эми.

– Прости, принцесса, – тихо извинился он и нежно обнял её. – Беги, поиграй со своими куклами, пока мы с твоей мамой поговорим тут с сержантом Томкинсом.

– Я не могу. Сквайр раздавил их и бросил в огонь.

Эми неуверенно дотронулась до него и спросила дрожащим голосом:

– Мистер Мишка, ты собираешься уехать от нас с мамой?

Это отрезвило Элли. Эми нужна сильная мать. Ей нельзя распускать нюни. Ей нельзя идти на поводу у чувств, которые заставляли её плакать, вцепиться в любимого и клясть судьбу, чувств, из-за которых она влюбилась в женатого мужчину. Мужчину, который не был её мистером Мишкой; его зовут мистер Даниэль Эмброуз, и любящая жена ждёт его возвращения. У неё, Элли, есть гордость. И есть дочь, о которой нужно заботиться. Унижаться нельзя.

Элли высвободила руку, вскочила на ноги и бодро воскликнула:

– Да, дорогая. Разве это не чудесно, что мистер Мишка – только он больше не мистер Мишка, он мистер Эмброуз – может ехать? Сержант Томкинс его друг, и приехал, чтобы отвези его домой, к родным, которые его очень любят, ждут, и ужасно по нему скучают. Разве это не замечательно? А теперь пойдём, помоги мамочке помыть посуду и дай джентльменам возможность поговорить.