Добродетельная вдова

Он застонал. Она не понимала. Он стоит на краю пропасти. Если она сейчас же не выберется из постели, он сорвётся.

– Три поцелуя. Если я поцелую тебя ещё раз, то, боюсь, забуду о своём обещании.

Элли нахмурилась, вспоминая, и он решил напомнить:

– Я обещал, что твоей добродетели ничто не угрожает, – и иронично добавил: – Честное слово джентльмена. Но если ты сию минуту не вылезешь из кровати, я не отвечаю за последствия.

Она не сразу осознала его слова, и он улыбнулся. Она оказалась даже больше одурманена страстью, чем он. Но как только до неё дошёл смысл сказанного, она ахнула и мигом выбралась из постели. Она, таращась на него, стояла на голом полу и тяжело дышала, словно только что бежала бегом. Его собственное дыхание было таким же прерывистым.

– Я… я прошу прощения, – тихо сказала Элли и, схватив висевшую на крючке за дверью одежду, покинула комнату.

Через несколько мгновений она опять возникла на пороге, прижимая свою одежду к груди и стыдливо глядя на него:

– Я… я хочу… мы могли бы… Вы знаете. – Она покраснела. – Мне очень жаль.

Элли повернулась, чтобы уйти, но остановилась и, решительно развернувшись, добавила:

– Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо, – тихо сказала она охрипшим голосом и поспешила вниз по лестнице.

Он откинулся на постель. С кривой усмешкой на лице он лежал в кровати, и тело его пульсировало от неудовлетворённого желания.

«Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо». Чтобы признать это, миссис "Я – добродетельная-вдова" понадобилось немало мужества. А эта её отвага вкупе с некоторой застенчивостью и чувственной искренностью породила в нём желание кинуться за ней по лестнице и затащить обратно в постель. И это, полагал он, станет пробуждением во всех смыслах.

Если поступать по уму, то ему следовало бы смастерить сегодня соломенный тюфяк, на котором он мог бы спать в последующие ночи… но он не собирался поступать разумно. Сегодня вечером он откажется от своего джентльменского обещания. Не имело значения, что он не знал, кто он такой. Кто бы он ни был, он сделает это для неё.

Этой ночью она станет его.

Глава 3

Элли вымела вчерашнюю золу и угли и начала разводить огонь в очаге. Пока её руки привычно делали своё дело, она вспоминала, какие упоительные ощущения всего несколько минут назад ей дарили его руки. Его ладони… Она почувствовала, что снова краснеет, вспомнив, где её касались его ладони, такие большие и искусные – касались с такой нежностью, что она… Она никогда не переживала ничего такого, такого… У неё снова слёзы навернулись на глаза, от того, насколько это было прекрасно… и от неудовлетворённости.

Стружка, оставшаяся после возни постояльца с поленом, затлела, потом задымилась. Элли аккуратно поддула, появились язычки огня. Он разжёг костёр внутри неё, костёр, который всё ещё горел. Она смотрела, как деревянные завитки один за другим сначала тлеют, а потом вспыхивают ярким пламенем. Мгновение великолепия, а потом – щепотка серой золы. Что случится, если она отдастся ему? Минута блаженства, а за ней – раскаяние на всю жизнь? Или этот костёр сильнее, из тех, что с горячими углями глубоко внутри?

Наполнив большой чёрный чайник водой, она повесила его на нижний крючок. Торопливо, потому что он мог спуститься в любую минуту, умылась холодной водой с мылом и оделась, стоя перед очагом. Чайник быстро закипел, и Элли поставила вариться овсянку. Равномерно помешивая кашу, она замечталась, вспоминая, каково это – просыпаться в его объятиях.

Тук-тук-тук!

Элли вздрогнула. Кто мог прийти так рано утром? Её взгляд упал на заячьи шкурки, сохнущие на крючке рядом с дверью. Ну конечно! Нед принёс молоко. Она распахнула дверь с радостной улыбкой, которая тут же застыла.

– Ск… сквайр Хэммет.

Крупный, дородный мужчина, в одежде, которая оказалась бы уместнее для послеобеденной прогулки по Лондону, чем для утра в Нортумберлендской глуши, протиснулся мимо неё, раздевая её глазами.

Элли, внутренне съёжившись, собралась с духом и спросила:

– Чем обязана столь неожиданному визиту?

– У вас здесь был мужчина, девуленька!

Сквайр обшаривал небольшую комнату сердитым взглядом.

– С чего вы взяли? – Элли молилась про себя, чтобы доски наверху не заскрипели.

– Вчера на вашей крыше видели мужчину.

Красное лицо сквайра нависло над ней. Вместе с запахом дорогой помады от него несло вонью грязного белья – как и её покойный муж, его друг любил богатую одежду, но пренебрегал мытьём.

Элли отвернулась, пытаясь скрыть страх и отвращение.

– Да, вчера здесь был мужчина. Он починил мне протекавшую крышу.

– Этот треклятый домишко – мой! Ярешаю, кто будет или не будет чинить крышу! Так значит, чопорная миссис, у вас есть тайный любовник? – Лицо сквайра пошло пятнами от гнева. – То вы птица слишком высокого полёта, чтобы найти хоть часик для того, кто по доброте душевной сдаёт вам этот дом, а то я обнаруживаю, что какому-то чумазому крестьянину позволено шарить у вас под юбками!

– Вы омерзительны!

– Кто это был, чёрт побери – я хочу знать его имя!

Элли сердито развернулась:

– Я ничего не знаю о нём и понятия не имею, как его зовут! Он просто починил мне крышу в обмен на еду! Сколько месяцев я просила вас поправить кровлю, а вы так ничего и не сделали!

– Только потому, что вы отказывались заплатить, как договорено. – Масленые глазки окинули её тело похотливым взглядом.

Элли передёрнуло, но она заставила себя не обращать на его сальный взгляд внимания.

– Мы не договаривались. И никогда не договоримся. Я плачу за аренду коттеджа, и больше ничего не должна.

– Пфф, платите – одно название!

– Вы сами назвали мне цену в день похорон Харта! Если она и ниже обычной, тогда я этого не знала. Думала, вы милостивы ко мне, потому что мой муж был вашим другом. Мне стоило быть умнее! – горько закончила она и отвернулась, чтобы помешать кашу.

– И правда, стоило. Даром только птички поют. – Голос сквайра стал ниже, и Элли вздрогнула, когда мясистые ладони, пройдя по её бокам, нащупали грудь.

– Уберите руки! – Она изо всей силы ткнула обидчика локтем в живот, он охнул и выпустил её. Мгновенно развернувшись, она сильно толкнула его. Потеряв равновесие, Хэммет отступил назад и ударился головой о полку сзади.

Элли рывком распахнула дверь и встала, держа её открытой:

– Вам не рады в этом доме, сэр. И я уже говорила вам, сотню раз, что я никогда не была – и не буду! – ничьей любовницей. И если бы даже мне и захотелось ею стать, то уж никак не вашей, сквайр Хэммет!

Сквайр стоял, тяжело дыша и потирая голову:

– Ах ты, чертовка! Ты ещё за это поплатишься, вот увидишь! – Он снова оглядел её сверху вниз. – Я не собираюсь больше уходить отсюда неудовлетворённым. Сегодня утром мне удалось как следует полюбоваться на тебя, и то, что я увидел, мне понравилось.

Элли стало не по себе. Обычно она никогда не переодевалась внизу. И в тот самый день, когда она это сделала, за окном оказался сквайр Хэммет, и, конечно, подглядывал. Она бросила взгляд на камин, где стояла её чугунная кочерга. Если б только суметь дотянуться до неё…

– Нет, чертовка, не получится! – сквайр встал между нею и кочергой.

Элли стояла снаружи, за открытой дверью. Можно убежать в лес и спрятаться, но нельзя оставить Эми в доме одну.

Хэммет, казалось, прочитал её мысли:

– А где твоя девчонка? – Он оглядел комнату и остановил взгляд на кукольном домике-коробке. – Ты же не хочешь, чтобы с ней… случилась неприятность, правда же? – И тут же, без предупреждения, наступил начищенным ботинком на игрушку, совершенно растоптав её. И пинком отправил то, что от неё осталось, в камин.

Элли ахнула от ужаса и ярости, видя, как пламя пожирает сказочный мир маленькой девочки. И понадеялась, что Эми наверху всё ещё спит. Ей не хотелось, чтобы дочурка увидела то, что сейчас последует. Она убьёт сквайра, прежде чем позволит ему дотронуться до себя.