Только ты

Он прижал Еву к себе, взял из ее рук журнал и открыл его.

– Читай вслух, – приказал он.

Его голос звучал буднично, словно каждый вечер девушки читали ему вслух, сидя у него на коленях. «Может, так оно и есть», – подумала Ева.

– Хочу предупредить тебя, – проговорил Рено, растягивая слова, – если что-то будет мне неинтересно, я займусь тем, что меня интересует больше.

Его голос был откровенно чувственным.

– На двадцать первый день года 15… – быстро произнесла Ева, надеясь, что Рено не заметит, как дрожит ее голос. – Здесь клякса, и я не могу сказать, это год… год…

Голос Евы прервался, когда она поняла, что воротник ее жакета сзади оказался сдвинутым вниз, и она ощутила на шее горячее дыхание Рено.

– Что ты делаешь?

– Продолжай читать.

– Тут говорится, кто организовал экспедицию…

Его усы щекотали ее шею.

– Читай.

– Я не могу. Ты отвлекаешь меня.

– Ты привыкнешь к этому… Читай.

–…кто организовал экспедицию и сколько было людей, какое у них было оружие и…

Ева запнулась, почувствовав, как его зубы тихонько покусывают ее кожу.

– Продолжай, – шепнул он.

–…и какова была цель.

Рено чувствовал трепет девушки и спрашивал себя: от страха или от ожидания?

– А какова была цель? – спросил он.

Ева напомнила себе, что договор есть договор. Она согласилась на то, что Рено будет касаться ее, языком ли, руками…

Она не согласилась на дальнейшее.

– Золото, конечно, – ответила она. – Разве не этого всегда хотели испанцы?

– Я не знаю… Журнал у тебя… Читай мне…

– Это не входило в нашу сделку.

Ева чувствовала, как от его прикосновений у нее замирает сердце. Появилась гусиная кожа.

Рено снова ощутил трепет Евы и снова задал себе вопрос: была ли это дрожь страха или дрожь наслаждения, поскольку он в течение ряда дней наблюдал и то, и другое в ее распахнутых золотых глазах.

Вкуса ее кожи и тяжести округлых девичьих бедер все-таки было недостаточно, чтобы он запылал огнем. Он слегка пошевелился, увеличив сладостное давление на свою отвердевшую плоть.

– Они – испанцы – собирались также крестить индейцев, – быстро проговорила Ева.

Она попыталась выскользнуть из гнезда его рук. Это только ухудшило ее положение. Или улучшило?

Она затихла.

– Собирались, говоришь? – лениво протянул Рено.

– Да… Так здесь написано…

– Покажи мне.

Ева пыталась найти нужную страницу, но пальцы не повиновались ей, к тому же Рено держал журнал таким образом, что она не могла перевернуть за один раз больше одной или двух страниц.

– Твой большой палец мешает, – сказала она.

Рено издал горловой звук, выражающий вопрос, который ударил по ее нервам почти так же, как физическое прикосновение.

– Я не могу переворачивать страницы, – пояснила она.

Последующие слова Евы потонули в приглушенном прерывистом вдохе, когда шелковистая щеточка усов Рено скользнула по ее шее.

– Тогда держи журнал сама, – сказал он низким грудным голосом. – А если ты попытаешься вырваться от меня, будем лежать на земле.

Ева взяла из рук Рено журнал и начала так энергично листать его, словно от того, найдет ли она остальные королевские инструкции, адресованные экспедиции Кристобаля Леона, зависела ее жизнь.

Длинные, проворные пальцы Рено стали расстегивать ее жакет.

– Спасти души, – произнесла она торопливо. – Они пытались спасти души.

– По-моему, ты об этом уже говорила…

Жакет распахнулся, и прохладный ночной воздух омыл Еву. Она закрыла глаза, чувствуя, что ее сердце переместилось куда-то к горлу.

– Дальше он… он пишет о поисках путей к испанским миссиям в Калифорнии.

– Исследования, – сказал Рено грудным голосом. – Продолжай, gata, прочитай мне о неоткрытых землях и спрятанных неизвестно где сокровищах.

– Они начали путь от Нью-Спейна и…

Ева тихонько вздохнула, когда последняя пуговица жакета уступила настойчивым пальцам Рено. Поношенная белая рубашка, принадлежавшая некогда дону Лайэну, при свете костра казалась сатиновой.

– Не паникуй, – заметил Рено. – Я не сделаю ничего, что мы не делали раньше.

– Ты считаешь, что это может меня успокоить?

– Испанцы начали путь от Нью-Спейна, – повторил Рено. – А что потом?

– Они пришли к Скалистым горам с востока…

У нее прервалось дыхание: его пальцы легонько погладили ей горло и стали ласкать бешено пульсирующую жилку.

–…а может быть, с запада… Я не знаю… Я не могу…

Рено расстегнул первую пуговицу ее рубашки.

–…не могу вспомнить, с какой стороны они… они…

За первой пуговицей последовала вторая, затем третья.

– Что они нашли? – тихо спросил Рено, распахивая рубашку. – Золото?

Ева уронила журнал и схватилась за полы рубашки. Было слишком поздно. Руки Рено гладили ее голую кожу, обещая телу в будущем так много наслаждения.

– Не сразу… Они нашли… Они нашли…

Ева издала негромкий вскрик, когда ее грудь мгновенно откликнулась на ласку его ладоней.

– Стоп, – простонала Ева.

Но даже она сама не могла решить, было ли это адресовано Рено или самой себе. Затвердевшие девичьи соски чувственно вздрагивали под рукой Рено.

– Удовольствие, не страх, – выдохнул он ей в затылок. – Мы сгорим дотла у этой горы, gata. Сгорим под покровом этой ночи.

Ева выскользнула из объятий Рено, едва не упав на землю, когда вырывалась из его настойчивых рук.

– Нет!

В первое мгновение Ева думала, что Рено снова усадит ее к себе на колени. Он сделал судорожный выдох, выражая досаду.

– Все равно, gata. Если я буду продолжать эти игры, я в конце концов возьму тебя. Сейчас я не хочу, чтобы ты вошла как любовница в дом моей сестры.

Пальцы Евы, застегивавшие жакет, дрожали не от страсти, а от гнева.

– Этого можешь не бояться! – бросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не стану твоей любовницей.

Веки Рено дрогнули, когда он уловил горечь в ее голосе, но он лишь сказал:

– Так быстро отказываешься от своего слова?

Ева вскинула голову, и глаза ее сверкнули, как огоньки.

– Я согласилась с тем, что ты можешь пытаться соблазнить меня. Но я не гарантировала тебе успеха.

– О, я добьюсь успеха, – произнес он медленно. – И ты будешь помогать мне в этом на каждом шагу нашего пути. Это будет самая веселая и приятная выплата долга.

Рено сверкнул улыбкой, что совершенно вывело Еву из равновесия.

– Не рассчитывай на это, громила с ружьем! Ни одна девушка не мечтает о мужчине, который хочет сделать из нее шлюху.

6

Перемена, произошедшая с Рено, когда они въехали в широкую долину, где жили Калеб и Виллоу, поразила Еву. Куда-то девалась настороженность в его глазах и в поведении, он стал мягче и улыбчивей. Раньше Ева считала, что Рено где-то за тридцать, сейчас же она пришла к выводу, что он гораздо моложе и намного менее суров, чем казался с первого взгляда.

Уже одной этой метаморфозы с Рено было достаточно, чтобы Еве понравилась долина. Но для этого были и объективные причины. Здесь открывались необъятные просторы, поскольку долина не была зажата вершинами и отрогами гор. Под лучами солнца серебрился ручей, берега которого густо заросли тополями. Вдали, в конце обширной поляны, поднималась величественная гряда остроконечных гор на фоне сапфирового неба.

Серо-зеленые живые изгороди, которые разделяли долину на пастбища, казалось, растут здесь всего год или два. Упитанный скот мирно пасся, не беспокоясь при появлении Евы и Рено с вьючными лошадьми. Со стороны ближайшего пастбища гнедой мускулистый жеребец протрубил сбор и галопом помчался к визитерам, подняв, словно знамя, хвост.

Когда жеребец приблизился, Белоногий беспокойно задвигал ушами и ускорил шаг. Кобыла Рено оставалась совершенно спокойной. Более того, она подняла голову и приветствовала гнедого тихим ржанием.

– Не в этот год, Любимица, – сказал, улыбаясь, Рено, останавливая танцующую лошадь. – Ты самая лучшая лошадь для езды по пустыне. Отложи роман с Измаилом до тех пор, пока я не найду испанское золото.