Ее крестовый поход

— Извините, — прошептала Беренгария. — Мы были уверены, что разговариваем очень тихо.

— Тихо! Я бы не удивилась, если бы шевалье де ля Фалез собственной персоной уже ожидал бы нас на причале в Мессине — так далеко разносится голос его леди! — Это было непростительно, но к этому привела их неумолчная болтовня.

Иден приподнялась на локте, глядя в темноту.

— Если наши беседы так тревожат вас, леди, представляю, какой мукой было для вас слушать их столь внимательно!

Тяжелый вздох Алис был почти осязаемым:

— Я прислушивалась к ним, леди Иден, не больше, чем к шуму волн или скрипу этой отвратительной лохани. К сожалению, ваши голоса заглушают все эти звуки.

— Мне очень жаль, что мы разбудили вас, леди Алис. Теперь мы будем вести себя тихо, — примирительно сказала Беренгария. — Не правда ли, Иден?

Было ясно, что Иден тоже следует извиниться. Но ей этого не хотелось.

— Разумеется. Что же еще остается. — Это было все, что она сумела из себя выдавить. Ей пришло в голову, что Алис может страдать от задетого самолюбия не меньше, чем от бессонницы. Если бы Иден не удалось найти дорогу к самому сердцу маленького окружения Беренгарии, не лежала бы на ее месте сейчас другая девушка? Не заняла ли она место Алис? Это было маловероятно. Беренгария находилась в Англии еще очень недолго, а леди Алис служила прежде всего королеве. Наконец, Иден с трудом могла себе представить эту гордую голову склонившейся к другой во взаимном обмене сокровенными радостями и печалями.

Она улыбнулась, устраиваясь поудобнее. Она была рада, что пережила момент сомнений относительно Стефана. Это все равно случилось бы. Лучше раньше, чем позже. Она поплотнее закуталась в малахитового цвета плащ и закрыла большие зеленые глаза. Беренгария, поняв, что ее подруга отдыхает, позволила себе погрузиться в собственные, особо интимные мечты — о Ричарде, золотом Львином Сердце, который будет скоро лежать рядом так же близко, а может быть, еще ближе.

И вот наконец путешествие было закончено. Они достигли Мессины. Пространство, ограниченное только синей поверхностью воды, обнаружило на горизонте успокоительные признаки цивилизованной земли. Скалистая береговая линия понижалась к городу, на крышах и башнях которого развевались флаги. Перед ними открылась огромная гавань, которая являла собой зрелище поистине великолепное и в то же время пугающее. Заморские страны не видели ничего подобного: двести военных галер Англии, с Львом и Крестом на раздутых парусах, выплыли встречать старую и молодую королев. Сотни раз сотни ярких вымпелов взмывали вверх, развеваясь на легком ветерке, стены и башни были переполнены народом. Лес приветственно машущих рук, звуки труб, гром литавр, рев и пение десяти тысяч голосов. Королевский корабль медленно и величаво двигался в центре флотилии, так что все могли видеть две стоявшие на носу фигуры в роскошных одеждах: более высокую, в темно-малиновом платье, с вуалью из золотой ткани, увенчанную золотым обручем с огромным рубином, и меньшую, стоявшую рядом, в серебристом одеянии, с черными, как ночь, волосами, покрытыми голубой накидкой, с серебряными украшениями, сверкавшими на плечах и тонкой соблазнительной талии.

Раздался такой крик, какого Беренгарии еще не приходилось слышать. Для армии английского короля, утомленной долгим зимним ожиданием на Сицилии, прибытие королевской невесты оказалось добрым знамением — ведь после того, как Львиное Сердце наконец женится, они должны будут отправиться на континент к Иерусалиму. Для принцессы, тихо покачивавшейся на высоко вознесенном над волнами помосте, общий клич тоже был хорошим знамением — она была рада, что их появление доставило столько искреннего удовольствия людям Ричарда. Она начала улыбаться и махать им рукой, от души наслаждаясь, ведь отвратительное путешествие наконец подошло к концу. Стоявшая неподалеку Иден, в новом платье из янтарно-желтой дамасской парчи, таинственным образом оказавшемся в ее сундуке вместе с украшениями работы мастера Хью и прочими великолепными аксессуарами, с большим трудом сохраняла приличествующую ситуации грациозную и сдержанную осанку. Она знала, что вертеть головой и восхищенно вопить при каждом новом зрелище подобало только простолюдинам, но все вокруг было так необычно и интересно для девушки, которая до сей поры ни разу не путешествовала дальше Винчестера или Кентербери. А теперь она оказалась на Сицилии в компании настоящей и будущей английских королев и в скором времени сможет преклонить колено перед самим королем Ричардом.

Королева Элеонора, не будучи избалованной публичным выражением признательности своих подданных за долгие годы вынужденного затворничества, грациозно склонила голову и отдала четкий полусалют, которому она научилась давным-давно, перед ее первым Крестовым походом с Людовиком-монахом. Она улыбнулась Иден более тепло, чем обычно. Она надеялась, что эта храбрая и стремившаяся к счастью девушка не встретит горя и разочарования в землях, названных Святыми. Хотя несчастья посетили здесь многих, в том числе и саму королеву. Она въехала на коне в эти выжженные земли, гордое и воинственное дитя в серебряных доспехах. Она вернулась домой взрослой женщиной, израненной стрелами судьбы, достаточно сильной, чтобы свергнуть короля Франции и искать супруга по своему выбору, неся в сердце память о многих смертях, в том числе и ее молодого галантного дяди, друга и любовника — князя Антиохийского, который был убит, поскольку не смог прийти к соглашению с неверными. В этих землях на каждом шагу встречались храбрость и трусость, интриги и ложь, усталость и множество болезней — вплоть до душевного изнеможения. Не многим приходилось видеть то, что видели они, большинство их людей были жестоко захвачены в плен. Элеонора, несмотря на быстрый как ртуть ум и бравую наружность, рассталась со своими девичьими грезами под ярким сирийским солнцем, которое она так любила; она не хотела, чтобы с молодой леди Хоукхеста случилось то же самое.

По отношению к Беренгарии она не испытывала подобных опасений. Если эта девушка сумеет перебороть свою чрезмерную застенчивость, — а Ричард вполне мог ей в этом помочь, — она вступит в зрелость с хорошими задатками и сможет должным образом повлиять на ее непокорного сына. Кроме того, что более важно, она даст Англии следующего короля. Это произойдет не скоро, но она, королева, должна будет позаботиться о том, чтобы их венчание состоялось сразу же после того, как закончится Великий пост. Она должна получить соответствующее обещание Ричарда. Он никогда не спешил жениться, желающих разделить с ним постель было предостаточно, об этом ходило много самых непристойных слухов: разве не болтали о его "родственных" отношениях с одним из молодых оруженосцев? Королева не желала ничего знать о подобных вещах, но в силу привычки держала уши открытыми, и ей доводилось слышать такое, о чем она предпочла бы не иметь представления. Но она не беспокоилась о женитьбе — она получит обязательство, а Ричард, при всех его пороках, всегда держал свое слово.

Неожиданный восторженный крик Иден прервал ее размышления.

— Мадам! Наверняка это он! Король! О, он весь в золоте и сверкает, как солнце! Его голова словно искрится в ореоле лучей! И такой высокий — я не думала, что человек может быть таким высоким! Только подумай, Беренгария, вот он, твой будущий муж!

В ответ на эти вопли принцесса сделалась тихой, как мышка. Ее спокойное лицо слегка побледнело, но она высоко держала голову и неотрывно смотрела туда, куда указывала Иден.

Ричард Львиное Сердце стоял на краю пристани, приветствуя свою возлюбленную мать и свою невесту. Он действительно был высок ростом, его голова возвышалась над окружающими, широкие плечи облегал золотой плащ с вышитыми пурпурными звездами и лазурными рычащими леопардами. Он стоял совершенно неподвижно, а людская толпа вокруг волновалась и рукоплескала. Но когда крепкий корабль ударился о пристань и их долгое путешествие было наконец окончено, они увидели, что лицо его мокро от слез. Слезы струились по бронзовым скулам, когда король, не в силах дождаться их высадки на берег, взбежал по поспешно брошенным сходням и заключил королеву Элеонору в объятия.