Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

Он злорадно ухмыльнулся и рукавом вытер пот со лба.

— Остальное ты получишь, когда мне будет девяносто шесть лет.

— Ты столько не проживешь! Иди сюда!

— О, — произнес он, — значит, ты поговоришь с моей тетей?

— Мерзкий вымогатель, — я задохнулась, шаря рукой под его килтом. — Я отплачу тебе, клянусь, отплачу.

— О, да, отплатишь.

Он обхватил меня за талию и, оторвав от земли, развернулся так, что оказался спиной к дому, прикрывая меня своим телом. Его длинные пальцы ловко задрали мое платье, потом нижнюю юбку и еще ловчее скользнули между моих оголенных ног.

— Тише, — прошептал он мне на ухо. — Ты же не хочешь, чтобы люди нас услышали, не так ли? — он мягко прикусил зубами мое ухо и продолжил свое дело, игнорируя мои, по правде сказать, слабые возражения.

Я была более чем готова, и он хорошо знал, что делал. Не прошло и нескольких минут, как я вцепилась в его руку, словно железным обручем обхватившую мою талию, выгнулась назад, на мгновение головокружительной бесконечности потеряв сознание, и в полуобмороке упала на него, извиваясь, как червяк на крючке. Он издал глубокий смешок и отпустил мое ухо.

Холодный ветерок прижал юбки к моим ногам. Аромат дыма и еды плыл через прохладный весенний воздух. Я смутно слышала голоса и смех от лужайки, заглушаемые громкими ударами моего сердца.

— Подумай об этом, — сказал Джейми, опуская меня. — У Дункана все еще есть одна здоровая рука, — Он поставил меня на ноги и придержал за локоть, чтобы я не упала. — Ты можешь упомянуть об этом моей тете, если считаешь, что это поможет.

Глава 41

Очарование музыки

Роджер МакКензи пробирался сквозь толпу, кивая знакомым, но не останавливаясь. Он не был в настроении для разговоров.

Брианна ушла покормить ребенка, и хотя он скучал без нее, все-таки ощущал облегчение от того, что она скрылась от назойливых глаз. Ему совсем не нравились взгляды, которыми награждали ее мужчины. Взгляды, направленные в ее лицо, были восхищенными, но достаточно почтительными. Однако он видел, как этот ублюдочный Форбс смотрел на ее зад с таким же выражением, с которым глазел на полуголую мраморную богиню на лужайке.

В то же время он гордился ей. Она была великолепна в своем новом платье, и он, глядя на нее, ощущал приятное чувство собственности. Однако это чувство было немного испорчено мыслью о том, что она выглядела так, словно была здесь хозяйкой.

Мимо пробежала еще одна рабыня, придерживая одной рукой блюдо с рулетами на голове, второе блюдо она несла под рукой. Он задался вопросом: сколько же рабов держит Джокаста Камерон.

Конечно, не может быть и речи, чтобы Брианна унаследовала Речной поток. Ей была противна сама идея иметь рабов. Также как и ему. И он находил утешение в мысли, что не только его самолюбие заставило Брианну отказаться от наследства.

Он услышал высокий звук скрипки из дома и навострил уши. Конечно же, на празднике будет музыка, и, если повезет, он сможет узнать несколько новых песен.

Он повернул к дому. У него не было с собой тетради, но, без сомнения, Улисс найдет что-нибудь. На террасе он поклонился миссис Фаркард Кэмпбелл, которая в своем наряде была похожа на чрезвычайно безобразный, но дорогой абажур из розового шелка. Он остановился, позволив ей пройти в дом впереди него, и прикусил губу, стараясь не рассмеяться, когда юбки диаметром в четыре фута застряли в трехфутовом дверном проеме. Она ловко развернулась и вошла в зал боком, словно краб. Роджер последовал за ней на почтительном расстоянии.

Скрипка замолчала, но он слышал протяжные звуки настраиваемых инструментов. Музыканты находились в большой гостиной, откуда двустворчатые двери открывались в танцевальный зал. В настоящее время в гостиной было лишь несколько человек, занятых легкой беседой.

Роджер прошел мимо Улисса, который стоял возле камина в безупречном парике и зеленой ливрее, наблюдая за двумя служанками, изготавливающими свежий ромовый пунш.

Музыканты находились в дальнем углу комнаты, поглядывая время от времени в сторону камина и пунша.

— Что вы будете играть? — спросил Роджер, остановившись возле скрипача, и улыбнулся ему. — «Овечка с изогнутыми рогами» или «Шон Би»?

— О, ради Бога, ничего столь причудливого, — руководитель маленького ансамбля, ирландец, напоминающий сверчка, с согнутой спиной, противоречащей ярким ясным глазам, снисходительно махнул рукой на своих музыкантов. — Они могут играть только рилы и джиги. А что еще нужно народу, — добавил он. — Здесь не бальные залы Дублина и даже не Эдентон, достаточно одного хорошего скрипача.

— И это вы, как я понимаю, — сказал Роджер с улыбкой, кивая на футляр от скрипки, убранный на всякий случай на этажерку, чтобы кто-нибудь не уселся на него или не наступил.

— Это я, — согласился джентльмен с изящным поклоном. — Шеймус Ханлон, сэр, ваш слуга.

— Очень приятно, сэр. Роджер МакКензи из Фрейзерс-Риджа, — он вернул поклон, ощущая своеобразное удовольствие от старомодной учтивости, и осторожно пожал руку Ханлона с искривленными узловатыми пальцами. Музыкант заметил и оценил его заботу о своей подагрической руке.

— А, немного мази и с ними все будет в порядке, — Ханлон пошевелил пальцами и уставился на Роджера яркими глазами. — Я почувствовал у вас мозоли на кончиках пальцах. Вы не скрипач, но вы все-таки играете на каком-то струнном инструменте?

— О только чтобы занимать вечера, не так как вы, господа, — Роджер кивнул на ансамбль, который состоял из одной потертой виолончели, двух виол, трубы, флейты и чего-то, что прежде было охотничьим рожком, к которому теперь были приделаны несколько изогнутых трубок.

Ханлон оценил ширину его грудной клетки.

— Только послушайте его голос! Несомненно, мистер МакКензи, вы еще и певец?

Ответ Роджера утонул в звуках громкого удара и протяжного стона сзади него. Он развернулся и увидел, что виолончелист закрыл своим телом инструмент, как наседка большого цыпленка, защищая его от джентльмена, который, очевидно, пнул его, проходя мимо.

— Смотрите по сторонам! — рявкнул музыкант. — Неуклюжий пьяница!

— О? — злоумышленник, коренастый мужчина в военно-морской форме, с негодованием уставился на виолончелиста. — Вы смеете… так говорить со мной…

Его лицо было покрыто нездоровой краснотой, и он стоял, пошатываясь. Роджер мог чувствовать запах алкоголя даже на расстоянии шести футов от него.

Офицер поднял палец и собрался произнести речь. Он открыл рот, показав кончик языка, но не произнес ни слова. Открыв и закрыв рот несколько раз, он отказался от попытки заговорить, развернулся и направился к двери, едва не налетев на лакея с подносом и стукнувшись о дверной косяк на выходе.

— Осторожно с ним, мистер О'Рейли, — сухо произнес Шеймус, обращаясь к виолончелисту. — Могу поклясться — если бы мы находились возле моря, то сейчас снаружи вас бы ждал отряд вербовщиков. А в данном случае, я не удивлюсь, если он подстережет вас со свайкой. [134]

О'Рейли выразительно сплюнул.

— Я знаю его, — сказал он презрительно. — Его имя Вольф. Больше похож на собаку, и притом очень паршивую собаку. Он так пьян, что через час даже не вспомнит обо мне.

Ханлон, прищурившись, посмотрел на дверь, в которой исчез лейтенант.

— Ну что ж хорошо, коли так, — согласился он. — Но я тоже знаю этого господина, и он может быть более трезвым, чем кажется по внешнему виду.

Он мгновение стоял, постукивая завитком скрипки по ладони, потом повернулся к Роджеру.

— Фрейзерс-Ридж, вы сказали? Вы приходитесь родственником миссис Камерон или мистеру Инессу?

— Я женат на дочери Джейми Фрейзера, — сказал Роджер, зная, что это самый эффективный ответ, поскольку большая часть графства знала о Джейми Фрейзере, и дальнейших вопросов о семейных связях Роджера не возникало.

— Хо-хо, — сказал Шеймус, выглядя явно впечатленным. — Ладно. Хм!