Терпеливый жених

Однако, выглянув в окно, он с удивлением встретил приветливую улыбку яркого солнца и звонкое пение проснувшихся птиц.

В саду под руководством Косната уже вовсю работали новые люди, да и сам он, казалось, совершенно воспрянул духом.

Граф, как никто другой, понимал страдания старого садовника. Все это время земля зарастала сорняками, ни о каком плодородии не приходилось даже и говорить.

То там, то здесь обнаруживались осколки битого стекла и обломки старой черепицы.

Теперь предстояло расчистить пространство сада, освободить землю от мусора, взрыхлить ее и посадить новые семена.

Работы было предостаточно, но Коснат не унывал. Мастерски командуя четырьмя работниками, находившимися теперь у него в подчинении, он помолодел по меньшей мере лет на десять.

Молодые, здоровые помощники энергично трудились, выполняя распоряжения старого садовника.

Накануне дня свадьбы граф объехал практически все примыкающие к имению Рейнбернов земли.

Как того и стоило ожидать, всюду царило запустение. Фермеры давно забыли, когда в последний раз работали на полях: не заплатив за посевную, Бэзил Берн лишил деревенских жителей и урожая.

В покосившихся домах стоял плач голодных женщин и детей, сутками не видевших даже корки хлеба.

Лишенные всяческой поддержки, бедные люди были вынуждены заколоть собственный скот, дабы хоть как-то существовать, а когда закончилось мясо, им пришлось совсем туго.

Граф утешал людей, как мог, обещая скорые перемены к лучшему.

Дома покрасят, а если будет нужно, построят новые. На фермах снова появится все необходимое, деревня обязательно обретет былой цветущий вид.

Изголодавшийся народ с трудом верил своим ушам, но встающие перед глазами картины сытой, обеспеченной жизни настолько манили, что хотелось сразу же им поверить и сделать первые шаги по претворению чудесной сказки в жизнь.

Граф пообещал вскоре прислать хороших плотников, которые приведут в порядок дома, а также починят загоны для скота и курятники.

За всеми этими обещаниями скрывались огромные суммы денег, и не успел граф объехать даже две фермы, как осознал, что в своих мыслях уже почти полностью потратил дарованные лордом Фрезером двадцать пять тысяч фунтов.

Если дело и дальше так пойдет, то скоро от этих денег ничего не останется, и придется ему снова влезать в долги, унижаясь перед соседом. Он и так уже пообещал этому человеку слишком много.

И вот наступил четверг — день расплаты.

У графа было такое чувство, будто ему предстоит пройти сквозь бушующие языки пламени, которые совершенно изменят его, что-то навеки выжгут в душе, в памяти.

А как счастливо жили его родители!

Постоянно имея перед глазами их вдохновляющий пример, граф и секунды не смел помыслить, что вступит в брак, не основанный на взаимной любви.

До сих пор ему не приходилось ухаживать за молоденькими девушками, поэтому вопрос женитьбы витал где-то в далеком-далеком будущем.

И вот теперь, когда наступил день бракосочетания с совершенно чужим ему человеком, все, до самой до последней клеточки его тела, воспротивилось этому насилию, готовому совершиться над невинной, полной надежд душой.

Но пути назад нет, все ходы к отступлению давно отрезаны.

Он дал слово джентльмена, а это — слово чести, его нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Более того, светящиеся от радости лица простых людей, уверовавших наконец в возможность нормальной, здоровой жизни, не позволяли отступать.

Идти можно только вперед!

Граф знал, что жители деревни разочарованы отсутствием праздничной подготовки к свадьбе; сколько они себя помнили, ритуалы всегда совершались в точности с предписанными правилами.

На лужайке устанавливали две огромные палатки, где люди закусывали, сидя прямо на траве. Обильные закуски сопровождались холодным пивом, которое черпали тут же, из бочек невероятных размеров.

Вечером, когда все вокруг окутала мягкая темнота, наступало время фейерверка. Его с нетерпением ожидали и взрослые, и дети. Яркие огни расцвечивали звездное небо и отражались в зеркальной глади озера волшебными бликами.

Граф обязательно организовал бы все эти развлечения, только не сегодня, а немного позднее.

Но не тут-то было! По мнению лорда Фрезера, подобная чепуха не стоила потраченных на нее денег, так как зрителями были простые крестьяне, которые якобы и оценить-то ничего по достоинству не могли.

Однако молодой граф тоже обладал изрядной долей упрямства. «Людям необходим праздник! Я пока не знаю, как его устроить, но... время покажет», — решил он для себя.

Возможно, ему еще придется поспорить по этому поводу с женой, ведь и она наверняка столь же упряма.

Граф не сомневался, что одним из отцовских напутствий лорда Фрезера своей дочери явится предостережение тщательно следить за расходованием семейных денег.

Сам лорд отличался скупостью и по этой причине не пользовался любовью деревенских жителей.

Рисуя в своем воображении будущий семейный быт с дочерью столь скупого и замкнутого человека, граф все более утверждался в мысли, что она никогда не займет по-настоящему место его покойной матери.

То и дело он вспоминал, как мать постоянно звали к больным и нуждающимся в ее поддержке людям, — она, словно ласковый лучик, освещала их в болезни и здравии.

Ни одни крестины в деревне не проходили без ее участия.

Все без исключения родители просили ее стать крестной матерью их ребенка, зная, что эта женщина действительно проявляет к новорожденному живой интерес и с самого момента его появления на свет принимает искреннее участие в судьбе крохотного существа.

Граф до сих пор помнил письма, что писали его матери молодые крестьянские парни и девушки, нашедшие работу где-нибудь в другом городе.

Ибо как могли они забыть свою мудрую наставницу, не поделившись с ней новостями об обретенных радостях?

Письма для «леди из замка» приходили очень часто, и для его матери это была настоящая честь.

Разве можно себе представить, что и дочь лорда когда-либо заслужит всеобщее уважение и любовь?

В другое время граф бы только посмеялся над подобной идеей, однако ирония судьбы состояла в том, что сейчас ему было не до смеха.

В это утро граф оделся с особой тщательностью, как будто собирался не на сельское венчание, а в саму церковь Святого Георгия в Лондоне.

Кстати, ему довелось там побывать, еще до отъезда в Индию.

Свадьба была поистине грандиозна: на ней присутствовали даже принц и принцесса Уэльские.

Юноша попал на венчание только потому, что когда-то учился вместе с женихом в Оксфорде.

Тот, едва очутившись в кругах высшего лондонского общества, тут же влюбился в одну из самых молоденьких и симпатичных дебютанток, подававших большие надежды.

Вскоре не замедлила последовать свадьба, на которую и пригласили молодого графа Рейнбернского.

Все три дня, а точнее, три ночи, предшествовавшие свадебной церемонии и посвященные так называемому прощанию с холостяцкой жизнью, граф провел вместе с женихом и его друзьями.

Они подолгу засиживались в одном из самых дорогих лондонских ресторанов. К счастью, денег жениха хватило на то, чтобы снять отдельное, уютное помещение, где им никто не мог помешать.

Все, что потом графу удалось вспомнить, так это обилие вина и неестественно громкий смех возбужденных выпивкой пятнадцати молодых людей.

Тот праздничный ужин закончился дружным распеванием итонского гимна, так как именно благородные стены Итона для многих из собравшихся являлись незабвенной «альма матер».

Смешнее всего наверняка был процесс возвращения домой. Происходило это уже ранним утром и в памяти практически не отложилось.

Единственное, что запомнилось юноше, это дикая головная боль, преследовавшая его весь следующий день.

Он еще тогда решил, что его собственный холостяцкий вечер если когда и состоится, то непременно будет отличаться оригинальностью.

Этот вечер обязательно останется в памяти тех, кто на нем присутствовал; иначе вообще нет смысла его устраивать.