Обольстительный выигрыш

Мисс Уинзлоу пришла в ярость, о чем, задыхаясь от волнения, рассказывал Риггз другим слугам, сидя в кресле и дрожа всем телом, пока повариха обмахивала его большим полотенцем на кухне, куда он поспешил, как только Бриджит отпустила его горло.

– Мистер Ремингтон во многих отношениях не вызывает моего восхищения, мадам, – заявил Уодроу на своем четком английском. – Я не отношу уклончивые ответы к числу его недостатков. В его рождении и воспитании нет ничего исключительного. Это все его небрежное воспитание, когда он был предоставлен самому себе, о чем я сожалею, хотя он и сделал шаги к добропорядочному поведению с тех пор, как я стал его наставником. Могу только предложить всем разойтись до ужина, когда можно будет спокойно поговорить.

Бью сам не знал, что его больше злило: скрытая защита Уодроу или явное подчинение Розалинды высокомерному дворецкому. Она согласилась, хотя и не очень охотно, и Бью было позволено пройти в дом на некоторое время.

Он вздохнул, волна меланхолии захлестнула его душу. Он чувствовал себя жалкой букашкой, когда ему пришлось спрятаться за Бриджит и Уодроу – за фартуком женщины и утюгом дворецкого. Он предпочел бы разобраться до конца с Розалиндой, тщательно объяснив, почему Бриджит назвала его Бобби Рейли, а потом, несмотря на все протесты, жарко поцеловал бы девушку.

– Не дуйтесь, мистер Ремингтон, – попросил только что появившийся с миской воды Уодроу. – Обижаются только люди низкого сословия. Вам придется спуститься вниз и все объяснить, как вы сделали, прежде чем я согласился поступить к вам. Я уверен, мисс Уинзлоу все поймет, хотя речи о вашей женитьбе на ней, по крайней мере, на некоторое время, быть не может.

– Предсказатель, – раздраженно возразил Бью. – Возможно, вы и правы. Вместо того чтобы сидеть здесь, сокрушаясь и жалея себя, наверное, лучше заняться делом – поставить вам фингал под глазом. Думаю, мне бы это понравилось, Уодроу. Хорошая потасовка всегда была отличным лекарством от тоски.

Дворецкий вздохнул, давно поняв, хотя мистер Ремингтон регулярно угрожает расправиться с ним, он не способен на жестокость.

– Спасибо, сэр, за понимание. Возможно, нам и удалось нанести лоск на ваше поведение, все же нам предстоит пройти долгий путь. По этой причине я и пошел на небольшой обман относительно своей родственницы, живущей в окрестностях. Вы собирались уволить меня, сэр, но вы не сможете обходиться без меня. Подойдите, пожалуйста, к туалетному столику, вам нужно побриться.

Бью пришел в некоторое замешательство, когда осознал, что Уодроу очень близко подошел к тому, чтобы признаться в некоторой привязанности к своему хозяину.

– Вы намерены остаться у меня, Уодроу? – спросил Бью, вставая.

Он подошел к туалетному столику и взял бритву, потому что, несмотря на сильный протест Уодроу, много лет брился сам и теперь не собирался изменять своей привычке из-за свалившегося на него богатства. Дворецкий кивнул, Бью улыбнулся, ему показалось, будто в обычно негнущемся затылке дворецкого послышался слабый хруст.

– Вы делаете мне вызов, сэр, – упрямо сказал Уодроу. – Я не могу оставить вас одного в таком положении и считаю себя достойным служить вам. Так-так, значит, нам удалось порезать подбородок? Сэр, позвольте мне вытереть кровь чистым полотенцем.

– Уодроу, – воскликнул польщенный Бью, – вы потрясли меня своей лояльностью. Напомните мне, чтобы я удвоил вам жалованье, – добавил он. Ему было стыдно перед самим собой, ведь еще недавно он таил недобрые мысли против слуги.

– В этом нет необходимости, сэр, – возразил Уодроу, отступая назад. Ему вовсе не хотелось, чтобы его обрызгали водой.

Бью смочил руки водой и принялся намывать лицо с таким же энтузиазмом, как щенок, резвящийся со своей миской.

– Мудрый господин знает, что верность купить нельзя, и не унижается настолько, чтобы переплачивать своим слугам, униженно прося их о верности.

Бью поднял голову и удивленно посмотрел на слугу.

– Хорошо. Напомните мне, чтобы я сократил ваше жалованье на треть, Уодроу.

Боже, не хватало еще, чтобы я выпрашивал крохи симпатии у собственных слуг. Какое унижение!

– Мистер Ремингтон шутит, – ответил дворецкий, держа свежую рубашку, когда Бью обнажил торс по пояс. При виде бугров мышц на его руках и груди Уодроу отвернулся, скрывая отвращение. Его хозяин слишком мускулист и никогда не сделает чести своему портному или дворецкому, несмотря на то что талия у него узкая, а ноги стройные, хотя мышцы чересчур развиты.

– Мистер Ремингтон шутит, – повторил Бью, застегивая белоснежную рубашку.

Он сел, чтобы подвергнуться церемонии повязывания шейного платка, чего терпеть не мог, но ради моды и респектабельности вынужден был признать.

– Я повторяю, ваше жалованье удвоено с этого момента. Верность нельзя купить, Уодроу, но за нее можно наградить. Ну а теперь давайте покончим с этим, если не возражаете, потому что мне пора поспешить вниз и объяснить мое бурное прошлое мисс Уинзлоу, а еще отправить письмо с нашими именами, чтобы их включили в список лиц, предполагающих вступить в брак. [8]

– Да, сэр, мистер Ремингтон! – согласился Уодроу, и его надменное лицо осветила улыбка. Такое зрелище Бью наблюдал впервые. – Мы не забудем предложить леди какой-нибудь напиток, ничего крепкого, возможно, бокал ратафии? А потом предложить ей руку, чтобы подвести к столу? Мы не забудем, как пользоваться столовыми приборами, особенно вилками?

– О вилках мы будем помнить особо, – съязвил Бью, изо всех сил стараясь не чувствовать себя школьником, каким на самом деле и был. – Мы не забудем про вилки и совершенно точно не позволим себе есть пирог руками.

– О, очень хорошо, сэр! – воскликнул Уодроу, опускаясь на колени, чтобы помочь мистеру Боумонту надеть обувь. – Мы все-таки сделаем из вас джентльмена!

Розалинда всегда переодевалась к ужину даже здесь, в поместье Уинзлоу, где жила уединенно. Никогда еще, насколько она помнила, не выбирала так тщательно платье. Конец ее нерешительности положила Молли, заявив:

– Если вы не собираетесь спуститься вниз в ночной рубахе, вон то у вас еще осталось.

Молли подразумевала очаровательное желтое платье из мягкой тафты, украшенное тончайшей прозрачной тканью в тон. Розалинда заказала платье по картинке, присланной модисткой из Лондона всего шесть месяцев назад. Короткие рукава-буфы выгодно подчеркивали красивую форму ее рук, а корсаж со скромным вырезом и высокая талия придавали женственный вид, нежели платье с высоким воротом, которое было на ней днем.

Розалинда позволила Молли заколоть свои светлые кудри и согласилась украсить волосы маленьким цветком из желтого крепа. Возможно, такой цвет был несколько рискован для англичанки, пребывающей в трауре по своему почившему в бозе королю, но черно-белые цветы из крепа, предназначенные для прически, остались лежать в комоде, поскольку Розалинда знала, что их полагается носить только в том случае, когда требовалось быть в полном придворном туалете.

Сегодняшний ужин можно рассматривать как важное событие в жизни Розалинды, но она была намерена показать мистеру Ремингтону, что для нее этот ужин такой же, как все прочие. Розалинда накинула на плечи легкую кашмирскую шаль, решив, что плечи непозволительно обнажены, в последний раз оглядела себя в высоком зеркале, стоявшем в углу спальни, глубоко вздохнула и дала знак Молли открыть дверь. Высоко держа голову, она поблагодарила служанку и вышла в коридор, готовая встретиться с мистером Боумонтом Ремингтоном, выслушать его объяснения и затем приказать ему покинуть ее дом.

Не успела Розалинда спуститься на три ступеньки, как дверь бывшей спальни ее отца отворилась, и незваный гость появился в коридоре. Вечерний костюм выгодно подчеркивал его высокую, стройную фигуру. Темные, как ночь, небрежно уложенные волосы влажно блестели, как будто он сильно намочил их, осанка намекала на благородное происхождение, тогда как внешность указывала на грубую, едва обузданную энергию и силу. Розалинда почувствовала себя маленькой, беззащитной женщиной.