Благородство и страсть

Ему вдруг захотелось увидеть ее с распущенными волосами. Это будет восхитительное зрелище.

Темные шелковистые волосы тяжелым каскадом опускаются на обнаженные плечи… Даже теперь, когда они заплетены в косы и уложены вокруг головы, чувствовалось, что волосы у нее густые и блестящие.

Мэтью вздохнул. Ему нельзя давать волю своему воображению. Кто же на самом деле эта женщина? Может, быть, она актриса, потерявшая работу? Такое не исключено. Когда человеку нечего есть, он будет цепляться за что угодно, чтобы выжить. Отчего бы и не развлечь несчастного сумасшедшего? И возможно, лорд Джон в самом деле не поставил ее в известность относительно всех обстоятельств жизни своего племянника.

Мэтью горько усмехнулся. Когда он сказал Грейс, что страдает душевным расстройством, она испытала что-то вроде шока. Он тогда почти поверил ей.

Впрочем, возможно, миссис Паджет решила участвовать в махинациях дяди и подругой причине. Мэтью зло пнул кучку прошлогодних листьев. Если она была раньше любовницей дяди, то вся эта история приобретала совершенно иной смысл.

И ее благопристойность в таком случае тоже ставилась под вопрос. Его дядя вряд ли предложил бы порядочной женщине участвовать в этом деле. Каким бы негодяем лорд Джон ни был, он всегда четко придерживался существующих в светском обществе законов и дорожил своей репутацией. Уж это-то Мэтью хорошо знал.

Возможно, потому, что миссис Паджет была любовницей дяди, она и не старалась выглядеть привлекательной для него, Мэтью. В сердце она хранила верность своему покровителю, и ей было трудно лечь в постель другого мужчины.

Целая череда жутких картин пронеслась перед мысленным взором Мэтью. Вот его дядя расположился между ее ног, вот его руки скользят по ее белой коже, его рот с жадностью впивается в ее тело.

– Господи! – Он с силой стукнул кулаком по стволу березы.

Пронзившая руку боль мгновенно вернула Мэтью к реальности. У него снова случился приступ, хотя в последние годы он уже уверился в мысли, что болезнь больше не вернется. Нет, нельзя продолжать в таком духе. Он опять может заболеть. И теперь он вряд ли сможет перенести это погружение в безумие, в небытие, в эту тягостную, липкую паутину страха и отчаяния.

В эту минуту Вулфрам ткнулся своим холодным носом в его ладонь, и Мэтью почувствовал себя спокойнее. Преданная любовь собаки скрашивала его жизнь в этой тюрьме.

Сейчас здесь, в поместье, появилась еще и женщина. Но как только он привяжется к ней, дядя сразу же заберет ее отсюда. Ему следует избегать ее общества. Конечно, это будет не так просто – ведь она поселилась с ним в одном доме. И все же он должен что-то придумать. Он просто обязан это сделать.

Чувствуя, что его мысли снова стали ему подконтрольны, Мэтью облегченно вздохнул и направился обратно к дому. И тут же его план, который он только начал обдумывать и который даже еще не приобрел и намека на завершенность, рассыпался в прах.

Монкс и Файли стояли в саду за домом. В этом не было ничего необычного, но все же что-то в их поведении смущало Мэтью. Присмотревшись получше, он увидел между деревьями светло-зеленое платье. Охранники стояли к нему спинами и поэтому не заметили его приближения.

Но что там делает эта женщина?

Мэтью жестом приказал Вулфраму остановиться. Монкс и Файли были полностью поглощены своим занятием и ни на что не обращали внимания. То, что Мэтью услышал, заставило его похолодеть.

– По-другому, детка, тебе отсюда не вырваться. Ты уж нам поверь. Можешь дать нам сейчас, а можешь и после его светлости. Как тебе больше нравится, – мягко проговорил Монкс.

Чем предупредительнее становится убийца, тем больше вероятность того, что убийство будет совершено, подумал про себя Мэтью.

– Сначала я. – Файли подошел почти вплотную к девушке и прижал ее к стене дома. – И прямо сейчас. Я не хочу долго ждать. Свой шанс я не упущу.

– Но поверьте, вы ошибаетесь. Я вдова, а вовсе не… шлюха.

Мэтью не видел миссис Паджет, но прекрасно слышал ее голос. Она старалась говорить твердо и убедительно. И по-прежнему была безупречно вежлива. Казалось, она не отбивается от двух непредсказуемых идиотов, а приглашает их на чашку чаю.

Монкс противно захихикал:

– Все хорошенькие девчушки – проститутки. Если даже ты такой раньше и не была, мы научим тебя всему, чему нужно.

В ее голосе послышалась мольба.

– Отпустите меня. Я никому не расскажу, что вы сделали. Даю слово.

Кажется, она даже не догадывается, насколько опасны эти двое. Как глупо с ее стороны так вести себя, с досадой подумал Мэтью.

Монкс снова засмеялся. Услышав этот отвратительный зловещий смех, Мэтью почувствовал, как у него по спине забегали мурашки. Хотя он знал этого негодяя давно, ему никак не удавалось привыкнуть к звуку его голоса.

– Значит, ты даешь слово? Ха! Твое слово ничего не значит для меня. Так или иначе, тебе придется ублажить и нас, и его светлость. Может быть, его светлость не совсем дружит с головой, но зато он прехорошенький.

Монкс и Файли залились смехом.

– Он не хочет меня, – сказала она.

Мэтью прикусил губу и закрыл глаза. Господи, что она такое несет! Кем бы ни была эта девушка, послушным инструментом его дяди или невольной жертвой, но сейчас, в эту самую минуту, она подписала себе смертный приговор.

– Да парень просто немного робеет, – прокудахтал Файли. – Он скоро справится с этим.

– Нет, я ему не нравлюсь, – продолжала настаивать она.

– В таком случае держать тебя здесь бессмысленно, – деловито проговорил Монкс. – Файли, значит, мы можем попользоваться ею, а завтра покончим с ней.

– Что вы такое говорите, – отчаянно запротестовала она. – Вы не понимаете.

Послышался похотливый смех Файли.

– Мы все прекрасно понимаем, цветочек. Это ты все еще пребываешь в заблуждении. Думаю, его светлость все же попользуется тобой, потом мы попользуемся тобой, а потом, крошка, мы перережем твою красивую шейку. Если же его светлость не захочет тебя, то мы пропустим первый пункт нашего плана. – Он схватил девушку за руку и потянул к себе.

– Пустите меня! – закричала она, вырываясь из цепких пальцев Файли.

Даже если бы она и в самом деле была лживой шлюхой, Мэтью все равно проникся бы к ней жалостью. Слишком уж маленькой и беспомощной она выглядела сейчас. Он сам очень хорошо знал, каково это – быть беспомощным и оставленным всеми, и поэтому был полон сочувствия к этой несчастной женщине. Хотя ее поведение пробуждало в нем гнев, он все равно жалел ее. Только он, Мэтью Лансдаун, в состоянии помочь ей при данных обстоятельствах.

– Что здесь происходит? – громко спросил Мэтью и вышел из-за деревьев.

Монкс быстро повернулся и, увидев маркиза, отвесил ему низкий поклон. В последнее время по какой-то непонятной причине Монкс и Файли стали проявлять к нему больше почтения. Раньше они вообще не считались с ним, и даже его титул не заставлял их выказывать ему должное уважение. Возможно, они считали, что из-за своей душевной болезни он просто не помнил того, что они раньше с ним делали.

– Милорд, как мы поняли, эта шлюха вам не понравилась. Мы ее уберем и в самое ближайшее время доставим вам другую.

– Я вам не игрушка, – снова закричала женщина, пытаясь вырваться из рук Файли.

– Закрой свой рот, сука, – сказал Монкс. – Иначе я тебе его закрою.

– Да как вы смеете так со мной разговаривать, – проговорила она. И снова Мэтью отметил про себя, что даже при подобных обстоятельствах эта женщина оставалась безупречно вежливой и говорила на том же правильном языке, что и он сам.

– Я уже предупредил тебя. – Монкс потряс кулаком. Мэтью шагнул вперед и, перехватив занесенную над головой Грейс руку, посмотрел в маленькие злые глаза своего тюремщика.

– Отпустите ее, черт возьми, – приказал он. Файли быстро выпустил руку Грейс и слегка втянул голову в плечи.

– Просим прощения, ваша светлость, – забормотал он, с беспокойством поглядывая на оскалившегося Вулфрама.