«Narcisse Noir / Чёрный Нарцисс» (СИ)

- Мессир, я…

- Молчите. Самое драгоценное, что было в моей жизни – это вы и… ваша музыка, - дыхание Лани становилось всё более поверхностным и частым, - Хотел… всегда… любить, как любите… вы… до конца. Как бы хотел я… - из закрытых глаз побежали слёзы, - … чтобы со мной ушла вся ваша боль.

Тома молчал, не в силах ответить что-либо на это признание, которое было самым страшным из всего, что он слышал в своей жизни. Оно вонзилось в сердце, подобно тому кинжалу, который медленно отнимал жизнь у самого Жана Бартелеми. Также Дювернуа боялся перебивать – клокочущее дыхание и без того мешало тому говорить. Он тяжко закашлялся, изо рта вновь пошла кровь, и Тома поспешно стёр алые пятна с его губ.

- Я хочу признаться вам, Жан, я…

- Том…а!

Дювернуа не усел сказать ничего: тонкие пальцы крепко сжали его руку, и всё тело умирающего прошила судорогой. Распахнулись глаза, выдох Лани стал его именем, но следующего вдоха не последовало, и из горла хлынула чёрная кровь.

*

Каждый по очереди подходил, чтобы в последний раз взглянуть на друга, учителя, благородного и милосердного человека. Его не называли герцогом, и знали, как служителя храма искусства. Непрестанно рыдавшая маркиза, сняв с себя золотой кулон, положила его в изголовье гроба. Затем подошёл Гийом и поцеловал безжизненную руку, а вслед за ним и Марисэ:

- Прощай, последний рыцарь, - сказал герцог ангулемский, и, поцеловав покойного в лоб, отошёл в сторону, пропуская Александра Этьена и Тома.

Маркиз дольше всего прощался, шепча что-то на ухо своему другу, будто бы тот мог его услышать, и не сдерживал слёз. Рядом с ним встал на колени граф де Даммартен, Тома, и неотрывно смотрел на закрытые глаза Жана Бартелеми, которые сам закрыл ему навсегда. Дважды.

- Незачем жить, когда нет надежды, - сказал он тихо. Маркиз услышал, но не подал виду.

Де ля Пинкори не отходил от гроба до тех пор, пока не вернулся Тьери с парчовым мешочком, который он тут же, незаметно, вложил в руку покойного. Теперь церемония прощания была завершена, и гроб опустили на дно ямы, после чего каждый бросил по горсти земли, провожая душу, которой больше не было места среди порочных.

Спустя несколько минут поляна скорби опустела, и на месте захоронения остался только Тома, плачущий Тьери, и маркиз.

***

Без короля и придворных, которые отправились в путешествие вместе с ним, и без того траурный Версаль стал пустым и слишком тихим. Идя по зеркальной галерее от маркизы, с которой имел не самый приятный разговор, Гийом вспоминал, как совсем недавно попал сюда впервые, как Жан Бартелеми был добр к нему, как помогал ему совершенствовать танец и пытался наставить его на путь сердца. Беспокойство стало накатывать удушающими волнами, и Гийом ускорил шаг, желая оказаться побыстрее в покоях Марисэ. Но пустынные залы и кулуары стали перешёптываться голосами невидимых призраков, а вскоре он увидел и их всех. Он видел лицо Леблан, стоящей перед ним на коленях, и простирающей к нему руки. Рядом с ней стоял Андрэ с синим следом на бледной шее, и проклинал его. Видел Билл чёрные глаза мэтра, который доказывал ему, что смысл жизни ни в чём ином, как в любви. В одной руке он держал окровавленный кинжал, а другой прижимал к сердцу золотистый свёрток, пропитанный кровью, что сочилась из груди.

Беранже стало дурно, и он рухнул на пол, не дойдя всего несколько шагов до дверей апартаментов Марисэ. Вновь его стали мучить голоса, что так давно не появлялись в его снах, и вновь он увидел мрачный силуэт, и почувствовал как на шее сомкнулись холодные пальцы. Он бы так и лежал, задыхаясь в беспамятстве, но вскоре его обнаружил слуга и поспешил привести в чувства, однако Нарцисс долго не приходил в сознание. Не на шутку обеспокоенный Чёрный Лебедь взял его на руки и перенёс на постель. Освободил от тесных одежд и стал приводить в чувства, прикладывая влажную ткань, поднося нюхательную соль и смазывая виски мазью на основе мяты и камфары. Вскоре щёки Билла порозовели, а бархатные ресницы вздрогнули, приоткрывая мутные глаза. Марисэ выдохнул с облегчением, и нежно поцеловал бледные уста.

- Что то был за свёрток? – спросил Гийом, лишь только речь вернулась к нему.

- Какой?

- Что Тьери принёс.

- Не знаю, мой милый, не знаю, - покрывая лицо Нарцисса лёгкими поцелуями, отвечал Марисэ, - это было одним из пожеланий несчастного мэтра, и я знал только, что его необходимо выполнить. Спите, любовь моя, нужно набираться сил, ведь послезавтра нам предстоит отправиться в дальний путь.

- Останьтесь со мной… - прижав к губам руку Лебедя, попросил Беранже, - Мне плохо.

- Я знаю.

Затушив мерцавшую рядом свечу, Марисэ лёг позади Гийома, оплетая его тонкий стан, и прижимая к себе крепче. Он чувствовал, как вздрагивает в его руках засыпающий любовник, и невесомо целовал его шею, пока сон не одолел его самого.

Восточный принц утаил от Нарцисса то, что в своём завещании мэтр Лани просил похоронить его с парчовым свёртком, который находился в тайнике, в его спальне. В нём он бережно хранил заплетенные в косу волосы, пахнущие душицей. Те самые, волшебные, которые он нашёл у арфы, отрезанными, и которые были единственным, что оставалось ему от Тома, но больше не нужно было Гийому.

ТВС

========== Часть III. продолжение 4. ==========

Кто под звездой счастливою рожден -

Гордится славой, титулом и властью.

А я судьбой скромнее награжден,

И для меня любовь - источник счастья.

Под солнцем пышно листья распростер

Наперсник принца, ставленник вельможи.

Но гаснет солнца благосклонный взор,

И золотой подсолнух гаснет тоже.

Военачальник, баловень побед,

В бою последнем терпит пораженье,

И всех его заслуг потерян след.

Его удел - опала и забвенье.

Но нет угрозы титулам моим

Пожизненным: любил, люблю, любим.

© У. Шекспир, сонет 25

По пути в Марсель Гийомом овладевали мысли о покойном Лани, и о том жутком видении, что явилось ему во дворце после похорон. Мысли не уходили, даже, когда Марисэ держал его за руку, обнимал, целовал, или … Они ехали в карете последнего, которая, как и полагается герцогам, была самой роскошной и удобной. Остальные танцоры ехали отдельно от них, в общих экипажах, а потому у влюблённой пары было вдоволь возможностей и времени для любовных утех даже в путешествии.

Дорога извивалась капризными петлями, встречая вереницы карет кочками и ухабами, из-за чего приходилось то и дело чинить колёса. Тем не менее, вскоре балетная труппа догнала королевский кортеж, который двигался ещё медленнее, поскольку, проезжая мимо поместий богатых дворян король не мог удержаться от соблазна принять приглашение на обед от кого-нибудь из знакомых. Тем более, что на ночлег монархи всегда останавливаются в дворянских домах – негоже королю почивать в карете.

Положение Марисэ давало ему особые права, а потому, когда остальные музыканты вынуждены были развлекать Его Величество и гостеприимных хозяев, он оставался в отведенных для него покоях вместе с Беранже, которого события последних дней сделали неразговорчивым и мрачным. Сейчас они находились в окрестностях Аваллона, в поместье графа де Буа, и пока гостеприимный хозяин угощал короля и его свиту, Чёрный Лебедь скучал в опочивальне. Его не привлекал живописный вид, открывшийся из окон в сторону леса и небольшой речушки. Зато пейзаж очаровал Гийома: деревья начинали примерять свои осенние наряды, и в лучах янтарного заката, могло показаться, что солнце орошает верхушки дождём из позолоты. Птицы в этих отдалённых краях были совсем другими, и голоса лесных обитательниц пленял прекрасного спутника герцога ангулемского, который безмолвно сидел у распахнутого окна, и задумчиво смотрел вдаль.