Сумеречная роза

– Мне больно руку, – проговорила она.

– Вы заслужили большее наказание, – огрызнул-

ся он.

– Мой отец умер.

Сэр Николас резко остановился и повернулся к ней.

– Сожалею о вашей потере, миледи, но я говорил, что вы ничем не можете ему помочь. Вы должны были подчиниться моему приказу.

Посмотрев на нее долгим взглядом, он отвернулся и снова потащил ее вперед, правда, медленнее, чем раньше, и его пальцы уже не так больно стискивали ее руку. В лагере он не повел ее в палатку, а отвел к главному костру.

К своему ужасу, она увидела возведенный там столб для порки. Элис испугалась, когда увидела двух солдат, которые тащили третьего, совсем еще мальчика, худенького, с взъерошенными рыжими волосами. В мгновение ока его связали, подняли руки над головой, обнажили спину. Увидев, как более высокий из солдат потянулся за кнутом, Элис вздрогнула и отвернулась.

Пальцы сэра Николаса крепче сжали ее руку, и он заставил ее повернуться обратно.

– Вы будете смотреть, – безжалостно настоял он. – Из-за вас он подвергся наказанию.

– Да как вы смеете! – воскликнула она, зло глядя на него. – Как вы можете обвинять меня в таких ужасных вещах?

– Парнишку зовут Йен Макдугал, – пояснил он. – Поскольку он всего лишь шотландец, я не жду, что вы почувствуете сожаление, но вы будете смотреть, потому что его накажут за плохую караульную службу. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Йен охранял вашу палатку, леди Элис. У него есть слабость к молодым хорошеньким женщинам, и он доверял вам. Если бы он заснул, я приказал бы его повесить. В данном случае его просто высекут.

Ужас поглотил все ее мысли, голова закружилась, и с первым хлопком кнута она закричала и снова попыталась вырваться, но сэр Николас не выпускал ее руки. Когда при следующем ударе она зажмурила глаза, он отрывисто проворчал:

– Вы можете закрыть глаза, но если вы попытаетесь заткнуть уши, я прикажу связать вам руки. Я разочарован вашей трусостью. Вам следовало бы посмотреть на результат своего проступка.

Элис содрогнулась, когда Йен Макдугал закричал снова, но слова сэра Николаса звучали в ее голове, и она не могла игнорировать их. Ее проступок. Молодой шотландец жестоко наказан из-за нее, его ужасные страдания – прямой результат ее собственного неповиновения.

Элис не могла сожалеть о своем визите в замок. Она выполнила свой долг – навестила отца перед смертью. Но жалела о происходящем сейчас. Никогда раньше ее действия не приводили к таким ужасным последствиям для кого-то другого. Юноша поверил, что она не сбежит, и посчитал необязательным охранять ее палатку, кроме входа. И теперь расплачивался невыносимой болью. Она не могла смотреть, не могла вынести вида кнута, рассекающего спину Йена. Но она не будет затыкать уши. Она вспомнила, как сэр Николас сказал, что боль в руке будет всего лишь маленькой компенсацией за этот необдуманный поступок. Может, он заставит ее заплатить больше, когда ужасное наказание Йена закончится.

Крики наконец прекратились, и она открыла глаза, как раз чтобы увидеть, как сэр Николас сделал знак человеку с кнутом прекратить наказание. Йен безвольно повис, потеряв сознание от боли. На мгновение Элис испугалась, что сэр Николас просто ждет, пока он придет в себя, чтобы продолжить наказание, но два человека вышли вперед, и один из них вытащил кинжал и разрезал веревки. Они осторожно подняли Йена на руки, и она увидела его спину, покрытую кровавыми полосами, ясно различимыми даже в свете костра.

Пока они шли к палатке, Элис не сказала ни слова. Через некоторое время, собрав остатки храбрости, она посмотрела ему прямо в лицо и спросила:

– Вы намереваетесь наказать и меня тоже, сэр Николас?

После долгого молчания он спокойно и с достоинством ответил:

– Клянусь распятием, я должен был поступить именно так. Своими безрассудными действиями вы поставили под угрозу свою жизнь, и таким образом, поскольку я отвечаю перед королем за ваше благополучие, вы поставили под угрозу мое будущее и моих людей. Но у меня нет права наказывать вас, поскольку я не ваш отец, не брат и не опекун. – Он помолчал и добавил очень мягко: – В будущем, миледи, я советую вам быть более осторожной.

Он уже хотел уходить, но она остановила его.

– Вы ведь похороните мою семью утром, перед тем как мы уедем?

Он снова спокойно посмотрел на нее.

– Вы считаете нас варварами, задавая такие вопросы?

– Нет, сэр, но я бы хотела увидеть их лица, прежде чем их похоронят. Честно говоря, я должна.

– Бог свидетель, я не допущу подобного. Это небезопасно.

– Господи, сэр, я стояла у постели моего отца! Если я должна заболеть, я заболею, не важно, посмотрю я на моих мать и брата или нет.

– Тем не менее…

– Вы не понимаете! – закричала она в отчаянии. – Их души не найдут покоя, если я не произнесу должным образом слова прощания!

Его глаза сузились.

– Не найдут покоя? Что вы хотите сказать?

Лихорадочно подыскивая слова, она ответила:

– Есть такой местный обычай. Если с покойным не попрощался должным образом хотя бы один из его близких родственников, его душа будет блуждать. Тогда никто не сможет приблизиться к Вулвестону из страха перед призраками. Вы должны позволить мне, сэр Николас.

Он помедлил, потом откинул полог палатки и сделал ей знак войти. Джонет, сидевшая на своей лежанке, вскочила на ноги и бросилась к ней.

– Миледи, вы все-таки в безопасности! Я не знала, что и подумать в такой суматохе.

Мерион ответил:

– Она в достаточной безопасности. Скажите мне, мистрис Хокинс, правда ли, что люди в округе верят в появление призраков, если не будет соблюден некоторый обычай?

Элис затаила дыхание, но ей не стоило волноваться.

– Да, сэр, – ответила Джонет, широко раскрыв глаза. – Должны произойти правильные похороны, со священником и всем прочим, а член семьи должен произнести над умершими слова прощания.

Он кивнул:

– Тогда я прослежу за этим.

Мгновение спустя он вышел, и Элис бросилась в объятия Джонет.

– Я боялась, что ты не сообразишь, что сказать, – выдохнула она. – Но ты говорила правильно.

– Да, я подслушивала. Едва успела добежать до кровати, когда он откинул полог, и все боялась, что он заметит мой страх быть пойманной. – Она отстранилась и пристально посмотрела на Элис. – Что у вас на уме, госпожа? Опасную вещь вы задумали.

Элис кивнула. Действительно, будет опасно, и не только потому, что она могла заразиться смертельной болезнью. Если сэр Николас узнает, что она солгала ему, он может стать не таким терпеливым, как сегодня. Элис доверилась судьбе, а она обманчива.

– Я должна увидеть моего брата Роберта, – поведала она.

– Значит, его светлость вам ничего не сказал?

– Он говорил в бреду много, но совсем бессвязно. По-моему, он хотел сказать, что или Линкольн, или Ловелл все еще жив, а может быть, Дэйви или даже Роджер. Очень может быть, что в замке и сейчас кто-то прячется.

– Тогда чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше, – практично заметила Джонет, помогая ей снять тяжелый плащ, а потом занялась поясом, туфлями и шнуровкой.

Элис знала, что она права. Прячущимся, если таковые оставались, будет только безопаснее, когда они уедут вместе с солдатами.

– Сэр Николас сказал, что мы отправимся в путь сразу же после погребения, – уведомила она.

Несколько минут спустя, зарывшись в меха, она попыталась оживить в памяти события прошедшей ночи, но воображение подвело ее. Голова болела, и она чувствовала такую усталость, что хотела проспать неделю. Когда она заснула, сон оказался беспокойным, она изнывала от жары под мехом и все время сбрасывала его.

Джонет разбудила ее рано и запричитала, увидев лихорадочный румянец у нее на щеках и темные круги под глазами, но Элис приказала ей прекратить причитания.

– От тебя у меня только сильнее болит голова, – огрызнулась она. – Перестань. Скоро мы уедем, и я хорошо высплюсь.

Когда они вышли из палатки, туман уже рассеялся, и солнце ярко освещало холмы, теперь лиловые и зеленые от вереска и папоротника. Леса на юге, окаймляющие горизонт, легендарный Шервудский лес, добавляли в пейзаж темно-зеленых пятен, и хотя Элис никогда не путешествовала в том направлении, она знала, что за лесом лежат Ньюарк и замок Ноттингем – последний оплот Плантагенетов, но, вероятно, сейчас он, как и остальные, в руках Тюдора. Недалеко на востоке текла река Трент; широкая, глубокая и голубая, она спешила на север, чтобы влиться в Хамбер. Внизу простирались обширные болота и топи Линкольншира, но сегодня пейзаж, который она когда-то любила, совершенно не интересовал ее.