Поцелуй незнакомца

Мэри Грин

Поцелуй незнакомца

Пролог

Пламя толстых свечей нервно подрагивало на сквозняках, гуляющих меж древних каменных стен. Их безмолвие подавляло своей тяжестью. Ничто не нарушало одурманивающей могильной тишины. Здесь обосновалось зло — глубоко посеянное зло, от которого не было спасения. Низко опущенный черный бархатный капюшон не позволял видеть лицо предводителя. Но Дерек Жискар узнал его по тому быстрому, настороженному, жгуче-холодному взгляду, что не раз являлся ему в страшных снах.

Он ни за что не осмелился бы произнести вслух имя этого человека, иначе смерть в торфяниках или в собственной постели не заставит себя ждать. То же правило распространялось и на остальных пятерых. Мужчины, сидевшие за продолговатым каменным столом, склонили головы в капюшонах, словно беззвучно возносили молитву Всевышнему.

По правде говоря, этим людям надлежало поклоняться не Богу, а дьяволу.

По спине пробежал озноб, точно рябь, возмутившая неподвижную поверхность ледяной воды. Было время, когда эти джентльмены собирались здесь лишь для того, чтобы провести ночь за пуншем и картами. Но все изменилось, когда на арене появилась новая движущая сила, стремившаяся к абсолютной власти.

Дерек внимательно оглядел каждого из присутствующих, тщательно взвешивая слова, которые собирался произнести.

Он мечтал расстаться с этим сообществом и вернуться к своему самому любимому занятию — живописи. Он должен расстаться с этими людьми, чтобы не погибнуть в удушающей атмосфере страха — страха, прочно державшего его в своих клешнях и пробегающего холодной дрожью по телу.

— Джентльмены… — хрипло произнес Дерек, набираясь мужества. Все головы тотчас повернулись в его сторону. — Я прошу вас выслушать меня. — Он выдержал паузу, добиваясь безраздельного внимания каждого, и поспешил продолжить, пока не утратил смелость: — Я буду с вами откровенен. Изменившиеся обстоятельства налагают на меня повышенную ответственность перед моими близкими. Поэтому я вынужден прекратить членство в этом клубе, о чем сообщаю с большим сожалением. Разумеется, я останусь верен своему слову и буду хранить обет молчания, как и присягал, вступая в ваше сообщество. Но сейчас я должен вас покинуть.

Сгущающаяся тишина обволакивала его лицо подобно паутине. Он с трудом дышал, и холодный пот крупными каплями стекал по его спине. От алтаря за спиной у предводителя исходил тошнотворный сладковатый запах. Холод от каменного пола просачивался сквозь подошвы, вызывая онемение в ногах.

— В самом деле? — отрывисто спросил предводитель. — Ты считаешь, что мы больше недостойны твоей поддержки?

— Дело не в этом… Семейные обязательства вынуждают. Они забирают все мое время. Не так давно моя мать занедужила…

— Да, но вытащить вашу семью из долговой ямы стоило клубу кучи денег. Благодаря нашим усилиям ты поправил свое материальное положение, что позволило тебе жить безбедно. Это что-то да значит. За это ты обязан платить нам безграничной преданностью.

Слова предводителя били его по нервам подобно ударам хлыста.

— У вас нет оснований сомневаться в моей преданности, — возразил Дерек. — Я всегда соблюдал все правила и выполнял возложенные на меня обязанности, включая участие в нейтрализации ряда влиятельных персон. Без меня не было бы тех финансовых успехов, плодами которых вы сейчас наслаждаетесь. Свою часть работы я выполнял исключительно добросовестно, вам это хорошо известно.

— Это правда. — Предводитель по очереди обвел взглядом присутствующих. — А что думаете вы? Мы позволим ему сложить полномочия? Давайте поставим вопрос на голосование.

У Дерека закружилась голова, когда он вслушивался в пронесшийся по комнате тихий ропот. Наконец руки поднялись, и он перевел дыхание. Три голоса в его пользу. Хотел бы он знать, кто те двое, что проголосовали против.

— Все, что я сказал по поводу моей преданности, остается в силе. Вы все знаете, что моему обещанию можно верить. Я не выдам секретов клуба. — Дерек поднялся и отодвинул свое кресло, но, пожалуй, чересчур поспешно.

— Да, ты не произнесешь ни слова, — вкрадчиво сказал предводитель, — ибо, если ты сделаешь это, мы незамедлительно явимся с визитом к твоей матушке.

На следующее утро Дерека обнаружили на деревенской улочке. Он был жестоко избит, и у него были раздроблены пальцы на правой руке, его рабочей руке.

Глава 1

1749 год

Так ли удачна была эта идея, чтобы ее принять? Андриа Саксон вдруг засомневалась. Может, зря она польстилась на предложение, которое поначалу показалось ей заманчивым? Тетушка ее мужа — бывшего мужа, поправила себя Андриа, поскольку он ее оставил, — заказала ей написать свой портрет.

Возвращение в Йоркшир всколыхнуло в памяти мучительные воспоминания. Но может, сейчас самое время встретиться лицом к лицу с прошлым, чтобы проститься с ним навсегда? Боль и обида до сих пор сжимали ей сердце. Как знать, может, теперь они растают и унесутся вместе с ледяными водами реки Финн?

Струи весело журчали около ее ног. Она поддела башмачком золотистую листву, выстилающую толстым ковром берег. Река напоминала широкую глянцевитую ленту из вулканического стекла. Манящая и одновременно грозная, она таила в своих глубинах опасные омуты и водовороты. Андриа знала их с детства.

Однажды она чуть не утонула. Тогда ее спас Дерек, и с тех пор она считала себя его должницей. А сейчас он сам нуждался в помощи. После того как на него напали какие-то бродяги, обобравшие его до нитки и сделавшие его калекой, он утратил волю к жизни. Констебль не нашел преступников, а Дерек никогда не вспоминал о той трагической истории.

Андриа считала своим долгом его поддержать, зажечь в нем тот огонек, который угас в его душе в ту злополучную ночь. Дерек был для нее больше чем ее теперь уже покойный брат. Дерек был добрым, а Рудди — властным и холодным. Вот уже десять лет, как его не стало. Как давно это было! Для кого-то целая жизнь. За минувшее десятилетие здесь многое изменилось.

Воспоминания о Рудди повлекли за собой вереницу других мыслей. С момента своего приезда в Йоркшир Андриа пыталась оттеснить их на задворки сознания. Рафаэль…

«Я не должна думать о нем, иначе я пропаду», — прошептала она себе, чувствуя, как губы ее еле шевелятся. О причине догадаться было не трудно. Холодный сырой воздух прокрался под меховой плащ и леденил ноги. Ее ступни превратились в ледышки, пальцы рук одеревенели даже в теплых перчатках.

Раф был воплощением ее девичьих грез. Мужественный и красивый, он был отважен и смел. Храбрость его граничила с безрассудством. Он мог взобраться на самую высокую гору, куда до него никто не осмеливался залезть; или промчаться галопом на дикой, необъезженной лошади. Он любил азартные игры и всегда выходил победителем. Он срывал поцелуи у девушек и делал много такого, за что деревенские кумушки его осуждали. Андриа была наслышана о распутницах, которые с радостью дарили ему свои ласки, — но все это было забыто, когда он встретил ее.

Правда, впоследствии Раф уверял Андрию, что всегда испытывал к ней благоговейные чувства.

И она ему верила, пока в один прекрасный день все не полетело в тартарары. С тех пор ее сердце превратилось в камень.

Андриа зашагала в «Перепел и заяц», гостиницу, где она оставила леди Стоу наедине с портнихой, жившей по соседству. Лишившись всего, что составляло смысл ее жизни, Андриа утратила интерес к такой мишуре, как новые платья. Не теперь — когда не стало Джулиана и ее любимой, ненаглядной Бриджит. И когда она потеряла Рафаэля.

Удивительно, как его имя еще могло вызывать в ней боль? Ведь прошло целых два года. Рафаэль Ховард, лорд Деруэнт, сын маркиза де Роуэна, был ее мужем. Она думала, что Раф погиб в бою во Фландрии, но нет — оказывается, он остался жив. Она выяснила это совершенно случайно, во время их недавней встречи в Лондоне. Это была их единственная встреча. Негодяй, он даже не посчитал нужным сообщить ей о своем возвращении! Он смотрел на нее высокомерно, как на постороннюю, и будто сквозь нее. Чтоб судьба его покарала и наслала на него дурную болезнь!