Укрощение

Джуд Деверо

Укрощение

Глава 1

Англия

1445 год

— Выбирай, либо твоя дочь, либо я. Вдвоем нам здесь не жить, — сурово объявила Хелен Невилл, подбоченившись и надменно оглядывая мужа.

Гилберт тем временем небрежно развалился на сиденье-подоконнике под лучами солнца, пробивавшимися сквозь щели в голубых ставнях. При этом он потирал уши любимой гончей, а свободной рукой набивал рот вкусными кусочками засахаренных цукатов.

Как обычно, он не обратил ни малейшего внимания на требование Хелен, и та в гневе сжала кулаки. Подумать только, ну и муженек ей достался! Старше ее на двенадцать лет и лентяй, каких свет не видывал! Несмотря на то что большую часть дня он проводил в седле, следуя за полетом парящего в небе сокола, огромное брюхо свисало едва не ниже колен и с каждым днем становилось все объемнее. Разумеется, она вышла за него ради денег, золотой посуды, сотни акров земли, восьми замков (два из которых он в глаза не видел), ради породистых коней, целой армии солдат и слуг, ради дорогой и богатой одежды, которую он мог дать ей и ее двум детям. Она прочитала список владений Гилберта и ответила «да», на предложение стать его женой, даже не пожелав предварительно встретиться с женихом.

И вот теперь, через год после свадьбы, Хелен не уставала спрашивать себя, что было бы, потрудись она все-таки увидеть Гилберта, толстого обжору и неряху? Неужели не поинтересовалась бы, кто управляет его поместьями? Может, у него редкостной честности управитель?

Хелен знала, что у Гилберта был только один законный ребенок: бледная застенчивая девушка, ни словом не перемолвившаяся с мачехой до свадьбы. Впрочем, возможно, поместьями Гилберта управлял один из побочных сыновей.

Но только после того, как обеты были произнесены и Хелен поняла, что муж так же никчемен в постели, как и вне ее, обнаружилось, кто правил землями Невиллов.

Лайана!

Хелен было противно само это имя! Миленькая, на вид скромная дочурка Гилберта оказалась настоящим волком в овечьей шкуре! Лайана держала в руках все, как до нее — ее мать, первая жена Гилберта. Лайана сидела за столом управителя, когда крестьяне платили ежегодную аренду. Лайана объезжала поля, давала указания надсмотрщикам и приказывала чинить прохудившиеся крыши. Лайана решала, когда в замке становилось слишком грязно, а запасы истощались, и приказывала обитателям перебираться на другое место. За последний год это проделывалось трижды, и каждый раз Хелен узнавала обо всем, только когда служанка принималась укладывать ее постельное белье.

И оказалось, нет никакого смысла объяснять Гилберту или Лайане, что именно она, Хелен, отныне хозяйка поместья, а падчерица должна передать ей ключи. В ответ на пылкие тирады оба с любопытством пялились на Хелен, словно на одну из горгулий, украшавших водосток, которой ни с того ни с сего вздумалось открыть рот и заговорить. После чего Лайана продолжала заниматься своим делом, а Гилберт — бездельничать.

Хелен пыталась сама взять власть и некоторое время даже считала, что это ей удалось… пока не оказалось, что каждый слуга и каждая служанка, получив приказ, бежит к Лайане за подтверждением.

Сначала Хелен просто жаловалась мужу, после того как ублажала его в постели. Но даже в такие минуты Гилберт не обращал на жену особого внимания.

— Оставь Лайану в покое. Пусть делает все, что пожелает. Нечего тебе ей препятствовать. Пытаться остановить Лайану — все равно что остановить падение булыжника с горы. Лучше и безопаснее всего убраться с его дороги.

После подобных речей он обычно переворачивался на другой бок и засыпал. А вот Хелен не могла заснуть всю ночь, горя яростью и гневом.

К утру она сама была готова стать тем самым булыжником. Она была старше Лайаны и, если уж на то пошло, куда хитрее. После смерти первого мужа его младший брат унаследовал поместья, а Хелен с двумя маленькими дочерьми вытеснила невестка. Хелен пришлось отойти в сторону и наблюдать, как обязанности, ранее принадлежавшие ей, перешли к молодой и совсем еще неопытной особе. Предложение Гилберта Невилла явилось для нее даром небес, и она обеими руками ухватилась за шанс вновь стать хозяйкой в собственном доме. Но оказалось, что и здесь ее место занято маленькой бледной девицей, которую давно уже пора было выдать замуж и отослать в дом супруга.

Хелен попыталась потолковать с Лайаной, рассказать о счастье иметь собственную семью, детей и хозяйство. Но та удивленно моргнула огромными голубыми глазами, удивительно напомнив мачехе покорного слабого ангела на потолке церкви.

— Но кто позаботится о поместьях моего отца? — просто спросила она.

Хелен скрипнула зубами.

— Я жена твоего отца. Я выполню свой супружеский долг и сделаю все необходимое.

Глаза Лайаны весело блеснули. Оглядев роскошное бархатное платье со шлейфом и низким треугольным вырезом, обнажавшим прелестные плечи мачехи, ее высокий, затейливо вышитый эннен [1], девушка улыбнулась:

— Во всем этом ты задохнешься от жары.

— Для езды верхом я оденусь попроще, — принялась оправдываться Хелен. — Поверь, я держусь в седле не хуже тебя! Лайана, тебе больше не подобает оставаться в доме отца. В двадцать лет пора иметь свой дом. Своего…

— Да-да, — отмахнулась Лайана. — Уверена, что ты права, но мне пора ехать. Вчера ночью в деревне случился пожар, и необходимо посмотреть, большой ли урон нанесен крестьянам.

Она повернулась и ушла, оставив Хелен с красным как рак лицом и в черном как туча настроении. Какая выгода быть замужем за самым богатым в Англии человеком, жить в невероятной роскоши и изобилии, находиться в замках, где со стен свисали толстые многоцветные шпалеры, потолки были расписаны библейскими сценами, а вышитые покрывала красовались на кроватях, столах и стульях? Лайана держала при себе кучу девиц, которые не делали ничего, кроме как, склонившись над пяльцами, работали иглами и создавали чудесные узоры. Еда была божественной, поскольку Лайана соблазняла поваров превосходным жалованьем и отделанными мехом нарядами для их жен. Отхожие места, ров, конюшни и дворы были безупречно чисты, как того требовала Лайана.

Лайана, Лайана, Лайана, всюду Лайана.

Хелен нервно прижала пальцы к вискам. Слуги неизменно считались с тем, чего хочет и что приказала леди Лайана, а многие еще помнили повеления первой жены Гилберта. На Хелен вообще не обращали никакого внимания. С таким же успехом она могла бы исчезнуть с лица земли, и никто бы про нее не вспомнил.

Окончательно терпение Хелен лопнуло, когда две ее дочери стали во всем подражать Лайане. Малышка Элизабет попросила пони. Хелен улыбнулась и разрешила ей взять лошадку. Но девочка удивленно подняла брови и, ответив, что спросит Лайану, побежала на поиски сводной сестры.

Именно этот случай и побудил Хелен предъявить мужу ультиматум.

— В этом доме я меньше чем никто! — кричала она, не потрудившись понизить голос, хотя прекрасно сознавала, что присутствующие в комнате слуги навострили уши. Все это были слуги Лайаны, прекрасно вышколенные, послушные, познавшие великодушие и благородство молодой хозяйки, временами испытывавшие ее гнев, но тем не менее при необходимости готовые отдать за нее жизнь. — Либо я, либо твоя дочь, — повторила Хелен.

Гилберт оглядел поднос с цукатами, изготовленными в виде фигурок двенадцати апостолов, выбрал святого Павла и сунул в рот.

— И что прикажешь мне делать с ней? — лениво спросил он. Гилберт Невилл вообще был человеком невозмутимым, и его мало чем можно было удивить. Комфорт, добрый конь, хороший сокол, вкусная еда, резвая гончая и покой — все, что он требовал от жизни. Он понятия не имел, каких трудов стоило первой жене приумножить оставленное его отцом наследство и огромное приданое, принесенное ей мужу. Он и ведать не ведал, как хлопотала по хозяйству его дочь. По его мнению, поместья управлялись сами собой. Крестьяне занимались урожаем, знать — соколиной охотой, король издавал законы. А теперь еще оказалось, что женщины ссорятся!