Любовные секреты

Монетт Камингз

Любовные секреты

Глава первая

— Но я только начала писать свою книгу, — слабо запротестовала Миранда Дрейк, удивляясь, как это мистер Уоррингтон может ожидать от нее столь многого. — Еще даже первая глава не окончена! Я никак не могла предположить, что необходимо будет принести вам новую рукопись так скоро.

Вообще-то она сделала уже гораздо больше, но это все была подготовительная работа: описание персонажей, примерный набросок места действия ее романа. В книге этого наброска не будет; он нужен исключительно ей самой, чтобы представить себе, где будут происходить все события.

Она всегда так делала перед тем, как приступить непосредственно к книге. На это уходили целые недели, и все равно, даже по завершении этой работы, ей требовалось еще какое-то время на само написание.

— Я не думала, что вы захотите получить ее так скоро. — Слова казались ей неудачными, она будто пыталась оправдать собственную лень. Надо надеяться, что у этих двух джентльменов не возникнет такого впечатления. По правде говоря, она была чрезвычайно удивлена, получив письмо с просьбой приехать в Лондон для встречи. Раньше мистер Уоррингтон всегда готов был ждать, пока она сама не вышлет ему законченную рукопись.

Одним из джентльменов был Эдвард Уоррингтон, ее издатель; другого он представил ей как своего младшего брата. Миранда не понимала, зачем тот присутствует на сегодняшней встрече, но он был исключительно любезен.

Как и при предыдущих встречах с мистером Уоррингтоном, она надеялась, что серого шерстяного платья с коротким чуть более темным жакетом и маленькой круглой шляпки с такой же темной лентой достаточно, чтобы казаться более похожей на деловую женщину. Если б только она не выглядела так молодо! Похоже, даже то, что она собрала волосы в пучок на затылке, не помогало.

Ну как могли издатели подумать, что она способна написать хороший роман при ее-то внешности? Но, напомнила она себе, хоть ей всего двадцать два года, ее две последние книги расходились замечательно. Конечно, читатели не знали, что она так молода.

При первом посещении конторы мистера Уоррингтона, состоявшемся более года назад, она решила, что у нее был бы более серьезный вид, если б она носила очки. Она одолжила их у своей компаньонки, которая носила их постоянно в последние годы, хотя Самми и говорила ей, что толку от этого не будет. Она попробовала их надеть и обнаружила, что в них у нее все так расплывается перед глазами, что она едва различает крупные предметы, вместо того чтобы видеть все более четко, как, должно быть, происходило, когда их надевала Самми.

Она с сожалением отказалась от мысли носить очки. Иметь ученый вид, может, и хорошо, но что же хорошего в том, чтобы бродить по конторе, натыкаясь на мебель, а то и падая? Мистер Уоррингтон мог подумать, что она из тех ужасных женщин, что неравнодушны к спиртному.

Оба джентльмена, сидевшие напротив нее, знали, что она молода, и не возражали — не только не возражали, но даже одобряли. И в ее наружности они не находили ничего неприятного. Даже серое «деловое» платье не могло испортить ее стройной фигуры и скрыть грациозность движений.

Обоим джентльменам не нравились «синие чулки», хотя они понимали, что признаваться в этом можно только друг другу. Они нередко издавали творения таких особ и были довольны доходами, которые приносили им эти писательницы, и старший брат частенько говаривал: «Даже если кому и не нравится, что она смахивает на железный кулак, который может выбить нам зубы, было бы глупо кусать руку, дающую хлеб».

Аккуратно одетая молодая леди с большими голубыми глазами и каштановыми волосами, вьющимися наперекор всем ее попыткам гладко их зачесывать, приятно отличалась от тех малопривлекательных особ, с которыми им часто приходилось иметь дело.

Многие из этих дам, несомненно, считали, что произведут лучшее впечатление на издателя, если вид у них был воинственный, очевидно путая воинственность с деловитостью.

Джентльмены же придерживались совершенно противоположного мнения: им гораздо больше нравилось, когда у дамы был кроткий и юный вид, как у той молодой леди, что сидела напротив них по другую сторону стола. Не возражали они и против того, что за исключительно хорошеньким личиком скрывался столь же впечатляющий ум. Этот ум приносил Эдварду Уоррингтону хорошую прибыль вот уже несколько лет и, как они надеялись, скоро будет делать то же и для его брата.

— С этим все в порядке, мисс Дрейк, — поспешил ее заверить старший брат, который издавал ее книги. — Но мы совсем не поэтому просили вас заглянуть к нам. Хотя оба мы жаждем приступить к осуществлению нашего маленького плана, мы не хотим излишне торопить вас с вашей новой рукописью. Творчество нельзя погонять, ему следует дать развиваться, как оно того требует.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр. Конечно же, я начну работать над рукописью, как только вернусь домой.

— Прекрасно! Когда вы напишете несколько глав, известите нас, пожалуйста. Этого будет достаточно для начала, потому что у нас появилась блестящая мысль, и мы надеемся, что вы согласитесь с нами. Мой брат Герберт, — он указал на сидящего рядом, почти такого же круглого и пухлого, как он сам, человека, — уже несколько лет выпускает небольшое периодическое издание. Небольшое, но быстро растущее, смею сказать, — добавил он, когда его брат, до того, лучезарно улыбавшийся Миранде, повернулся к нему и нахмурился.

— Хотя, возможно, еще потребуется некоторое время, — продолжил он, — пока оно сможет соперничать с «Таймс» или «Газетт», он уже может похвастать некоторым количеством разборчивых читателей.

— Их количество растет с каждым днем, — заявил его младший брат. — На него уже обращают внимание. И в том числе влиятельные люди, доложу я вам.

— Совершенно верно. И наша мысль заключается в том, что изданию Герберта очень бы подошло печатать ваш новый роман по главам, еще до того, как я облеку его в обложку. Вы, должно быть, заметили, что теперь это делается все чаще и чаще, хотя значительное число писателей настолько старомодны, что продолжают обращаться в более известные газеты.

После этой ремарки второй джентльмен снова нахмурился. Младший брат весьма гордился тем, чего достиг, и ему не нравилось, когда его достижения хоть немного преуменьшались, пусть даже и добившимся большего успеха книжным издателем, у которого он научился своему ремеслу.

Миранде оба брата казались почти одинаковыми. Одного роста — чуть выше её собственных пяти футов четырех дюймов, — с почти круглыми на вид туловищами, вызывающими у нее улыбку при мысли, что братья похожи на кукол-неваляшек.

Старший был ей хорошо знаком, она уже не раз бывала у него в конторе с той поры, как он начал выпускать ее книги. Волос на голове у него было поменьше, чем у брата, на носу сидели прямоугольные очки, беспрестанно норовившие сползти на самый кончик носа, так что было непонятно, какой ему от них прок.

Когда он с сияющим видом смотрел на неё, как сейчас, она чувствовала себя словно в присутствии Деда Мороза. Не огромного и сурового, как его часто изображали, а пухленького, доброго, раздающего подарки. Который так помог ей за прошедшие два года обрести уверенность в себе, а заодно и некоторые весьма пригодившиеся средства.

— Должна вам сказать, что обращаю мало внимания на подобные вещи, — призналась она в ответ на его замечание о публикации с продолжением других романов. — Хотя я и стараюсь не упускать из виду произведений других писателей, должна сознаться, что у меня редко появляется время для чтения газет.

От нее не укрылось удивление и даже некоторое огорчение на их лицах от такого признания, и она поспешила добавить:

— Во всяком случае, крупных газет. Хотя у нас в округе многие на них подписываются, я не стала этого делать. Если, как я, живешь в деревне, то невозможно, а может, даже и не нужно оставаться au courant [1] событий, происходящих в Лондоне.