Сделка 2 (СИ)

Недавно мы нанимали только Светлану.

- Брось, Борь, - убедительно отмахнулась я. - Кому это надо? Скорее, “стервозная блондинка” - фантом чьего-то воображения.

- Возможно, ты права.

- Выходит… - заключила я. - Ты хочешь этого ребёнка, раз тебя волнуют эти вопросы. Ты представляешь, что будет, если ты уйдёшь от Тани?

- Именно это я прекрасно представляю… - он возвратился к своей маниакальной тенденции объесть меня на орешки. - Не хочу терять девочек. Да и к Тане привык… Я даже “отцом на выходные” не могу стать.

- Единственное, что ты можешь - обеспечить финансово.

- Я так и сказал… Теперь ей решать, - он задумчиво потёр подборок. - Когда же мы это теряем? Что перестаём доверять друг другу?

Какая он всё-таки душка - просто прелесть. У девушки вся жизнь впереди. Не сидеть же ей в липовых лаврах любовницы, с ребёнком на руках, теряя лучшие годы. Я допила кофе до последней капли и кинула беглый взгляд в днище чашки, вспоминая давешнее зарекательство.

- Мы и себе порядком верить не можем.

- Женщины… - красноречиво вздохнул Боря. - Мужик сказал - мужик сделал.

- Петух, может быть, хорошо кукарекает, но яйца всё же несёт курица, - процитировала я Тэтчер и уточнила: - Это некая Маргарет.

- Да мы бы с радостью рожали!

- Дело не в “рожали”, - я передёрнула плечами. - Да и когда? В свободное от Тани время? Ты меня извини, но такая “мама к выходным” - это уж совсем грустно.

Я бы усмехнулась откровенной несуразице, если бы Боря в очередной раз не посягнул на мои орешки.

- Ну-ка, посмотри на меня, роженница, - я ловко подцепила пальцами его подбородок и, фиксируя его лицо напротив, остро примерилась к зрачкам. - Ты под чем, так, на минуточку?

- Дурь, - спасибо, хоть избавил от кривляний целкой. - Уже выветрилась.

Я не испытывала ни малейшего желания нудеть и рассыпаться нравоучениями, но скрывать неприятность его поведения тоже не собиралась.

- Послушай, я тебе не нянька, - задала я ритмичный тон. - Но давай договоримся, чтоб я тебя больше таким не видела. По крайней мере, на работе. Виски - и тот лучше.

- Остался только он. Ты ненавидишь виски.

- И что? Тебе же он нравится, - отмела я алогизм. - Куда ты успел спустить коньяк?

- Не поверишь, - флюидально рассекретничался Боря. - Похмелял заказчика.

- Жуть, - не сдержалась от смешка я. - Мужики.

- …На рогах пришёл на “утреннюю” встречу, в два часа дня, - завораживающе вещал Боря.

- Сорок градусов - не жесковато для опохмела?

- А другого не было! - задорно растопырил он в обе стороны руки ладонями вверх, словно взывал ману свыше.

Тут я уже расхохоталась. Настолько он был великолепен с этим коктейлем сокрушительной невинности и дьявольской злорадности. Отирая невольно проступившую слезу, я постаралась, чтобы голос не сбивался на смех:

- Представляешь, если по странным стечениям обсоятельств, мужчинам бы открылась способность рожать? Вряд ли они сказали бы “спасибо”.

- Это точно, - с готовностью капитулировал Боря.

Видимо, его необдуманное изволение к родам испарилось в тот же миг, как он его воспринял чуточку ближе, чем отвлечённую гипотезу.

- Почему ты решил раскрыться? Это влияние “дури”, или… - я засомневалась, стоит ли озвучивать вслух предположение, подозревал ли он меня в причастности к его проблемам с ревнивой дамой. - …что-то ещё?

Он куце помотал головой в знак отрицания.

- В конце концов, мы ж с тобой не Арсен с Петровичем, - просто объяснил Боря.

***

- Без этого, - увернулась я от поцелуя в губы.

Длинноволосая брюнетка, на три четверти головы выше меня, глянцево ухоженная и с бархатной белёсой кожей, щёки которой сейчас подёрнуло румянцем страсти, согласно переключилась к моей шее и оголённым островкам плеч, полуприкрытых распахнутой рубашкой. Она уже вовсю раздевала меня. Её руки сновали тут и там. Тело откликалось на прикосновения, жаркие дуновения дыхания, влажные поцелуи.

- Ого… Да ты просто лава… - поразилась женщина прежде, чем я успела отвести её руку, слишком ретиво проникшую к интимной зоне за расстёгнутой ширинкой. - А так и не скажешь. Кто же тебя так взбудоражил?…

- И без рук, - мягко осекла я, сцепив пальцы на её запястье, скорее, просяще, чем агрессивно. - Просто сделай это.

Мне не надо было говорить большего. Мы синхронно передислоцировались в спальню, руководствуясь лишь обоюдными подсказками тел. Чуть старше меня, она без слов угадывала, в каком я состоянии, и что мне нужно на данный момент. Под ласками её опытного рта я извивалась по кровати, с звериным удовольствием высвобождаясь из крепких тисков самообладания, выдержки и расчётливости. Ритина сексуальность, наваждением приследовавшая меня непрекращающимися фантазиями, ударяла в полчища гормонов куда ощутимее, чем крепчающая мякоть чужого языка. Я утопала в фатальной какофонии образов, вымышленного осязания, пикантных и недосягаемых сцен. Безумие дошло до того, что я готова была отречься от глаз, чтобы видеть её; от рук - чтобы касаться её; от ног - чтобы изнемогать от неё. Огромная птица Рух, колыхая и сотрясая воздух мощными крыльями, сдавила мой кислород, так жадно хватаемый ртом. Ослеплённая и ошарашенная внутренним взрывом, я всё ещё прижимала к себе голову случайной любовницы. Когда последние волны откатили, я укрылась одеялом, всё ещё грузно дыша и с затуманенными полуприкрытыми глазами. Взгляд прояснился почти сразу.

- Не хотелось бы, чтобы остались недомолвки… - попыталась я расставить точки над “i”.

- Валь, мы взрослые люди, - она прервала меня. - Я всё поняла ещё тогда, когда вместо обещанного ужина в ресторане, ты потащила меня в гости. Явно, что не внезапная страсть ко мне, обуявшая тебя через пару лет интернет-общения и редких дружеских встреч, толкнула тебя на это… Выходит, её зовут Рита? Ты шептала это имя, прижимая меня плотнее.

- Тебе показалось.

- Ты громко шептала. Я бы даже сказала, ты стонала это имя.

Я бы даже сказала, что молилась на это имя… Но я ничего не хотела говорить. Она полулежала на боку рядом, возвышаясь надо мной и наблюдая за сменами моего лица. Я прислонилась щекой к её руке.

- Надеюсь, ты не передумала насчёт Новой Зеландии, - она внимательно смотрела на меня. - Тебе нужно бы уже поторопиться с билетами.

- Сначала посмотрю, как ты там устроишься, - изменнически и бесстыже уклонилась я.

Получив сексуальную разрядку и весьма неучтиво спровадив гостью, я думала, что сразу отрублюсь. Не тут-то было. В ночной мгле мне почему-то вспомнились рассказы Катерины о душах, архетипах и таинственном животном. Я не готова была верить в них днём, но сейчас они неуклюже выходили из теней и заполоняли мои мысли, ужасая реальностью того, как мозг пытается их обработать. Познакомившись с ритиным отцом, - который, кстати, сегодня звонил сказать, что моё дело улажено, - я не могла не заметить их с дочерью глубокой тождественности, вызвавшей ворох негативных реакций, пот на ладошках и холод в жилах. Он был ярким воплощением всех тех страхов, которые интуитивно рождались во мне от Риты. В нём я увидела ответ, пронизавший меня до основания. Самое дикое заключалось в том, что я больше не боялась, хотя, в здравом уме и доброй памяти, следовало бы. Размышление о силе их рода увлекло меня в древность, где я видела отважных мужей и величественных женщин. Но что было в моих собственных корнях? Историзм вдруг отступил, и меня поразило ощущение единства времени. Как бы я не ненавидела отца и не упрекала мать; каким бы уродливым мне не казался их выбор по жизни, - это и есть я. А я - это есть они. Эта теорема никак не укладывалась в голове, но где-то внутри она уже была доказана. Причём, ещё до моего рождения. Выстрел настиг меня столь стремительно, словно всегда находился во мне, начертанный и знакомый с прошлых жизней, где моя мать не подвергалась насилиям, а отец не был подонком. Если бы с утра меня спросили, верю ли я эзоповой демагогии Катерины, я бы твёрдо сказала “нет”. Однако это не помешало просидеть за чтением ритиных рукописей до трёх ночи. Ложась спать, я проклинала вечерний кофе - до последний капли.