Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Аргус — в греческой мифологии многоглазый страж; имя его стало синонимом бдительного сторожа.

2. Святой Франциск (1181–1226) — итальянский монах, основатель ордена францисканцев, члены которого давали обет бедности.

3. Марс — римский бог войны, отождествлялся с греческим Аресом.

4. Райские сады Магомета — в мусульманской мифологии в раю праведникам даются в супруги «скромноокие девственницы» гурии.

5. Гомер (приблизительно VIII в. до н. э.) — поэт, стоявший у истоков греческой, а следовательно, европейской литературы; автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея».

6. Вергилий Публий Марон (70–19 гг. до н. э.) — римский поэт, прославленный создатель эпической поэмы «Энеида».

7. Регентство (1715–1723) — во Франции эпоха правления герцога Филиппа Орлеанского, регента при малолетнем короле Людовике XV.

8. Людовик Святой — французский король Людовик IX (1214–1270).

9. Английский король Георг III (1683–1760) принадлежал к Ганноверской династии.

10. Фаэтон — сын бога солнца Гелиоса; взялся управлять солнечной колесницей и не справился с ней, за что Зевс поразил его молнией.

11. Французская Академия (Институт) была основана Ришелье в 1634 году.

12. Крёз (560–546 гг. до н. э.) — последний царь Лидии, чье имя стало обозначать богатого и щедрого человека.

13. Гораций Флакк Квинт (65 н. э. — 8 гг. н. э.) — римский поэт, чьи стихи благодаря своей глубине и образности, точности и искусству слова были признаны образцом европейской лирики.

14. Мессалина (род. ок. 25 г. до н. э.) — властная, коварная и распутная жена римского императора Клавдия.

15. Платон (427–347 г. до н. э.) — выдающийся греческий философ; платоническая любовь, названная по его имени, представляет собой стремление души к нравственной красоте и совершенно лишена чувственности.

16. Ориген (ок. 1185–1224) — христианский философ и теолог.

17. Абеляр Пьер (1079–1112) — французский философ, богослов и поэт; трагическую историю своей любви к Элоизе описал в автобиографическом труде «История моих бедствий».

18. Эскулап — римский бог врачевания, тождественный греческому Асклепию.

19. Д’Аржанс Жан-Батист де Буайе, маркиз де (1704–1771) — французский писатель.

20. Де Муи Шарль де Фье (1701–1784) — французский писатель.

КЛОД ГОДАР Д’ОКУР

Фемидор, или История моя и моей любовницы

(1745)

К ЧИТАТЕЛЮ

Попадая в дом, хозяин коего отличается любознательностью, мы стремимся ознакомиться с его собранием редкостей, а ознакомившись, жаждем понять, в каком состоянии души пребывал их владелец, когда составлял свою коллекцию; и чем больше в этой коллекции вещей, тем интересней нам ее история. Таков и читатель: ему непременно надо знать, что побудило автора взяться за перо. И владелец сих записок, в чьи руки они попали совершенно случайно, готов пойти навстречу желанию читателя.

Сочинитель и одновременно герой похождений, представляемых на суд публике, является советником парламента; настоящее имя его мы сообщать не намерены, так как сочинение выходит без его согласия, а вряд ли ему понравится, если в нем признают его автора.

Господин Фемидор молод, богат, хорош собой, прекрасно сложен, обладает превосходным характером, остроумен и обожает всяческие удовольствия: немудрено, что, имея подобную внешность, ему не составляло труда и находить поводы для веселья, и подыскивать себе приятелей для забав. Отличаясь присущим его возрасту тщеславием, наш герой, разумеется, не упускал возможность громко поведать всему Парижу о своих любовных победах, равно как и написать о них друзьям, живущим вдали от столицы. Записки сии также являются плодом юношеского самолюбия автора. Маркиз де Данкур, коему они адресованы, прочел их не без удовольствия, а затем отослал мне, дабы и я мог позабавиться: мне они также пришлись по вкусу, и я имею основания полагать, что читатель не без интереса познакомится с ними.

Записки эти составлены не мнимым графом, дерзко выдающим свой вымысел за исповедь; их автор — человек еще молодой, недавно начавший выходить в свет, а посему все еще воображающий, что открытие любовных наслаждений принадлежит исключительно ему; поэтому он с особым восторгом делится своим открытием с друзьями; этот молодой человек говорит так же, как и пишет; временами он погружается в размышления; мысли его не слишком оригинальны, нередко даже банальны; его живой ум, не отягощенный жизненным опытом, с жаром восхваляет заблуждения и с восторгом описывает различные уловки, изобретенные им, дабы получить возможность отдаться во власть сладострастия; однако портреты его отличаются точностью и вполне заслуживают место в собрании галантных миниатюр.

Мы уже сказали, что не станем называть подлинных имен тех, о ком пойдет речь; подобная осмотрительность, несомненно, встретит поддержку у людей благоразумных. Чрезмерно же щепетильному читателю открывать эти заметки мы не советуем: местами они весьма скабрезны и способны возбудить мысли крайне непристойные, тем более, что написаны они исключительно для тех, кто привык к пикантным шуточкам и находит удовольствие в не слишком приличных развлечениях. Так, истории про кораблекрушения обычно рассказывают тем, кто уже пережил подобное приключение, или же тем, кому только предстоит отправиться в плавание. Впрочем, дневник этот написан вполне сдержанно, без единого слова, способного оскорбить стыдливость, однако за те мысли, кои может он породить, мы отвечать не можем. На страницах его в изобилии разбросаны вполне разумные изречения, запомнить кои чрезвычайно легко; все они отвечают вкусам нынешней публики и состоят, в основном, из забавных шуточек, изящно изложенных и более способных позабавить ум, нежели дать пищу сердцу.

Глава I

Любезный маркиз, наконец-то желание мое исполнилось; мне не пришлось прилагать для этого никаких усилий, и я даже не задабривал случай. Очаровательная Розетта теперь моя. Вот ее портрет: судите сами, удалось ли мне достичь сходства.

Она умна, рассуждает здраво, наделена воображением и любит блеснуть своими талантами. Она легко умеет заставить окружающих исполнять все свои желания. Смышленое личико, легкая походка, маленький рот, большие глаза, прекрасные зубы, изящный овал лица — такова она, составившая мое счастье; время от времени она разыгрывает из себя недотрогу, и хотя нрав у нее мягкий, капризы ее могут привести вас в отчаяние; но еще миг — и страсть ее опьяняет вас и порождает самые сладострастные мысли; Розетта прекрасно владеет языком взглядов; она понимает ваш призыв и мгновенно откликается на ваш зов. Она с наслаждение предается любовным играм, однако по возможности отдаляет их главную цель; вкусы ее весьма своеобразны: она более любит ласкать сладкий плод, нежели извлекать из него сок!

Я уже стал беспокоиться о вас и о вашем здоровье, дорогой маркиз, как, наконец, получил от вас весточку. Гуляя в садах Пале-Рояля [48] и встретив там наших друзей, я тотчас сообщил им это радостное известие; затем свернул на уединенную аллею. Вскоре появился председатель де Мондорвиль. Как обычно, он был обворожителен, голову держал высоко и вид имел довольный; по обыкновению, приветственно помахав рукой всем и никому в отдельности, он, мило пошутив, достал из кармана новенькую золотую табакерку и жеманно извлек из нее пару понюшек табаку, просыпав при этом несколько табачных крошек прямо на лицо.

— Через несколько мгновений я в вашем распоряжении, — бросил мне господин де Мондорвиль, проскальзывая мимо. Догадавшись, куда он направился, я последовал за ним, а именно в аллею Меридьен, откуда виден циферблат солнечных часов, расположенных на одном из домов улицы Бонз-Анфан. Председатель, разумеется, опередил меня; ожидая, пока он разберется с часами, я прогуливался по дорожке, наблюдая за группой людей, поглощенных оживленной беседой; это были так называемые нувелисты [49], главным занятием которых было добывание самых свежих новостей, зачастую совершенно невероятных, ибо здравым смыслом никто из них обычно не отличался; сейчас эти ловцы новостей громко говорили о политике. Приблизившись, я встал подле почтенных лет нувелиста в военном мундире; человек этот вещал не только громко, но и внятно, что весьма необычно для подобного рода людей; он произносил прочувствованный панегирик нашему прославленному монарху, и, быть может, впервые в жизни ему никто не противоречил.