Суккуба (СИ)

Потом девки рассказали, что Катька высказалась при всех, что хромоногим инвалидам не место в приличном заведении. Да и вообще – инвалидам, не только хромоногим. А потому – от этой девки нужно избавиться как можно скорей. Но все как-то затихло, а Таня теперь старалась переодеваться так, чтобы никто не видел ее физического изъяна.

Не заходя в раздевалку, Таня прошла к кабинету директора, постояла у двери секунд десять, утихомиривая дыхание, осторожно постучала, дождавшись ответа, толкнула дверь.

Директор, Сергей Петрович, сидел на кожаном диване возле окна, широко расставив волосатые ноги, выглядывающие из широких шорт. Таня не общалась с ним после единственного разговора во время приема на работу, да и разговор этот был чисто формальным: «Откуда приехала? Сколько лет? Точно – девятнадцать?» – ну и все такое прочее. Потом она с ним только здоровалась, встречая где-нибудь в коридоре ресторана. Никаких чувств у нее он не вызывал – начальник, и начальник. Она ему никто, одна из десятков наемных работников – не модель, не стриптизерша. Всего-то и достоинства, что детское свежее личико. В общем – никаких у него с ней дел быть не может, кроме как служебных.

Так-то девки говорили, что директор не женат, но что у него случилось, почему не было семьи, детей – Таня не знала, а спрашивать стеснялась. Новенькая, ей не больно-то что расскажут. Да и не ее это забота – кто женится, и кто разводится. Нечего голову забивать чужими проблемами! А еще намекали, что время от времени он вызывает к себе официанток. Зачем – не говорили, но Таня догадывалась. И с замиранием в сердце ждала, когда это дело коснется и ее. На секс она точно не согласится, ну а если попросит поработать руками – почему бы и нет? От нее-то не убудет! Но минет делать не будет, это без вариантов!

– Иди сюда! – директор похлопал рукой по бежевой коже дивана рядом с собой, но потом вроде как передумал, махнул рукой – Дверь запри! На защелку запри, чтобы не мешали!

Он задумчиво почесал шею, склонив голову на бок, как здоровенная птица, и у Тани вдруг сжалось все внутри – закрывать дверь? Кто и чему помешает? Ответ напрашивался сам собой, но Таня упорно изгоняла его из головы, отказываясь признать очевидное. Зачем Сергею Петровичу она, хромоножка?! Да и он ей не больно-то нужен! Ей вообще сейчас мужики не нужны! Вот встанет на ноги, денег подзаработает, присмотрится – куда получше пристроиться, с ногой займется! Вытянет ее аппаратом Илизарова, шрамы в клинике заполирует – тогда можно подумать и о мужике! Сейчас ей точно не хотелось никаких отношений!

Секс? Она уже давно научилась доводить себя до оргазма так, что никакой мужчина так не сумеет! Наверное – не сумеет… Отношения с учителем литературы приучили к тому, что Таня теперь должна регулярно получать оргазм – пусть даже и такой, «пальчиковый», да и для здоровья полезно. Она его и получает. Ежедневно. Если не слишком устала.

– Садись… – директор хлопнул по дивану, и Таня осторожно присела, устраивая попку на самый краешек кожаного произведения искусства, стоившего как неплохой (по меркам Красноармейска) автомобиль. Перед диваном, на столике из голубоватого стекла пузатая бутылка коньяка «Хеннеси», похожая на толстую бабу, севшую на задницу. Название коньяка Таня прочла, отметив про себя, что этот коньяк точно не паленка – сидя на диване за несколько сот тысяч деревянных вряд ли будешь пить дешевое пойло.

Рядом с коньяком закуска – бутербродики с красной рыбой, икрой, еще какая-то снедь – Таня толком ее не разглядела. Не до того!

– Ты что, инвалид? – вдруг спросил Сергей Петрович, подняв широкий бокал с налитой в него чайного цвета жидкостью, поболтал, посмотрел на свет, принюхался – Говорят, ты еле ходишь, как утка переваливаешься. Что у тебя с ногами?

Таню как ошпарило! Ах, сучка! Все-таки доложила! То-то она так хитро поглядывала! Ну, вот зачем, зачем твари это нужно?! Крыса поганая!

– Я в ав…аварии была! – заикаясь выдавила из себя Таня, покраснев, как рак – Но сейчас все в порядке! Я только немного прихрамываю! И мне это совсем не мешает!

– Не мешает… – задумчиво протянул директор, и облизнул толстые губы красным, будто в крови испачканным языком – Покажи. Да покажи, покажи – чего стесняешься? Сними платье!

Таня встала, держа спину прямо, будто в позвоночник ей забили осиновый кол, негнущимися руками взялась за подол своего лучшего платья, купленного на распродаже, и медленно потянула вверх, надеясь, что директор ее остановит. Но он не остановил, с интересом глядя на то, как обнажаются Танины ноги. Когда показались трусики в цветочек, ухмыльнулся уголком рта, поощрительно покивал головой:

– Снимай, снимай! Совсем снимай! Давай! И трусы снимай! Раздевайся – совсем!

Таня аккуратно сложила платье на край дивана, сунула большие пальцы рук под резинки трусов и медленно потянула вниз, стараясь не смотреть на мужчину перед собой.

Ей было почему-то ужасно стыдно, и она сама не знала – почему. Ведь с учителем – десятки раз, на столе, с раздвинутыми почти в шпагат ногами, под внимательным, жадным взглядом «полулюбовника», как смеясь сам называл себя Николай. Ничего не стесняясь, чувствуя, как язык проникает внутрь, касаясь девственной плевы – и это не было так стыдно, как сейчас, простое стаскивание трусов до колен!

Может потому, что там все было по согласию, полюбовно, а тут…тут что-то вроде изнасилования! Человек, который выше тебя в социальном статусе насилует твою душу и тело, заставляя сделать такое, что не принято, что неприлично, что ему, начальнику, никак нельзя делать!

Это только в порнофильмах, которых Таня видела немало (а на что еще интернет, как не воровать книжки с фильмами, и не смотреть порнушку?!), любая подчиненная босса, секретарша, или служанка, радостно и с готовностью подставляет свой рот хозяйскому члену, захлебываясь в ненатуральных радостных стонах и выбросах липкого семени. В жизни все это гадко и походит на обычное изнасилование, под воздействием если не грубой силы, то жестокого насилия над душой – точно.

Почему-то ей вдруг стало стыдно, что уже с неделю не брила лобок. Раньше, когда была с учителем – всегда следила за тем, чтобы тут все было чисто и гладенько. А здесь, в Москве…все равно некому показывать? Мужчины-то нет! И не намечается! Пусть, мол, кожа отдохнет. Вот и устроила «кактус» вместо гладкой «коленки»!

Трусики застиранные…стыдоба!

Так не на свидание ведь шла, черт подери! И лифчик не надела, да! В принципе – зачем ей лифчик? Не старая бабка! Титьки пока еще и так торчат!

И опять застеснялась – одна сиська больше другой! Говорят, что это у всех так, что это нормально. Но ведь брехня! Полно девок с грудями одинакового размера! А ей какого черта две разные достались?! Одна второго размера, другая полторашного! Коля успокаивал, мол, ему так больше нравится, сразу видно – натуральные, но от этого-то не легче!

Через пару минут – голая, прикрывающая грудь и низ живота руками. И красная, как рак! Всегда легко краснела – кожа белая, тонкая, аж сосуды видать. Прозрачная! Мать тоже такая, у нее такую кожу взяла. Мраморная статуя, а не девка! Тем более, что давным-давно уже не загорала – из-за шрамов, да.

– Хмм…а ты ничего так…и даже нога не портит! – директор ухмыльнулся, и залпом выпил содержимое бокала – Иди сюда. Ну!

– Не надо… – голос Тани сел, и вместо звонкой речи получился какой-то хрип. Горло пересохло.

– Да что не надо-то? – искренне удивился директор – Тебя начальник зовет! Иди сюда, ну!

Сергей Петрович вдруг наклонился, вытянул руку и поймал Таню за запястье прежде, чем она успела уклониться. Таня ойкнула, но через секунду уже стояла перед мужчиной, едва не упираясь пупком ему в лицо.

– Пахнешь хорошо! Чистая! Не то что эти…кобылы! – с удовлетворением хмыкнул Сергей Петрович, и провел рукой по спине Тани. Спина тут же покрылась крупными мурашками, Таня вздрогнула, изогнулась. Директор хмыкнул, и опустив руки по талии девушки вцепился широкими ладонями ей в ягодицы – больно, будто сжимал столб, боясь оторваться и упасть: