Суккуба (СИ)

Даже Валентина, и та не протестовала против хитросплетений хороших манер. Она жадно ловила слова преподавателей – мужчины и женщины – и делала все, что ей говорили. До мелочей.

Параллельно им рассказывали и показывали, как нужно одеваться, что пристало носить девушке, а что нет. За два дня девушки перемеряли, сменили десятки платьев и туфель, в том числе коктейльных платьев, которых Таня и вблизи-то никогда не видела, а чтобы носить…

Шпильки! Вот это хитрая задача! Никогда Таня не носила туфли-шпильки, даже на выпускной пошла в обычных туфлях на плоском каблуке – не тот город, не те дороги, чтобы ходить по ним в семисантиметровых шпильках. В дерьме утонешь! Или в грязи.

Научились. Буквально за считанные часы – уже и бегали на шпильках, будто спортсмены в кроссовках.

Тела суккуб обладают невероятной приспособляемостью и великолепными физическими данными. Их чувству равновесия и выносливости может позавидовать и канатоходец, и бегун на марафонскую дистанцию – так сказала Лена, когда Таня осмелилась задать ей вопрос, как так получается, что обучение идет невероятно высоким темпом.

Само собой, Лена не стала пояснять, что с девушками работает еще и опытнейший менталист, инкуб, который буквально вбивает в их головы необходимые знания, после чего те остаются в голове уже навсегда.

Мало того – за эти два дня в них умудрились засунуть несколько сотен общеупотребительных английских слов, так что вечером второго дня обе девушки могли худо-бедно объясниться на английском, пусть и на ломаном языке, но вполне себе разумно и доходчиво.

На завтрак-обед-ужин Таня и Валентина со всеми остальными суккубами не ходили, их не выпускали даже на пляж – два дня, с раннего утра и до поздней ночи «зубрежка», от которой гудела голова и мельтешилось в глазах.

Уже поздно ночью, когда новоявленные подруги лежали в постели, Валентина вдруг сказала, глубоким, грудным голосом, будто в полузабытьи:

– Глубже ныряй! Глубже! Скорее! Ааааыыы…

Таня растолкала ее, но Валентина ничего не помнила – скорее всего, это был просто сон. Столько сведений принять в свою не очень развитую башку – эдак любой свихнется.

Утро третьего дня началось как обычно – умывание, завтрак, прямо в квартире, без посещения столовой, за завтраком снова всякие премудрости этикета, теперь дающиеся довольно-таки легко, а потом, без всякого предупреждения, Лена повела девушек на причал, где уже стояла красавица-яхта, так самая, на которой они некогда прибыли на Остров.

– Едем на материк – коротко пояснила она – Сегодня вы встретитесь с охлосом. Ваша задача – забрать у них энергию.

– А как же обучение? – растерянно переспросила Таня, сердце которой ухнуло вниз, к пяткам – Сказали же через полгода? Ну…что полгода будем обучаться?

– Это не ваше дело – отрезала Лена – Как сказала, так и будет. Не забывайте, какие деньги вы зарабатываете. Помалкивайте, и делайте то, что вам говорят! Отходим!

Лена махнула рукой рулевому, яхта заурчала, и нос ее медленно отделился от причала. Рулевой двинул рычаг вперед, яхта завибрировала, набирая ход, понеслась по волнам, как торпедный катер. Таня видела такие катера в кино про войну – жутко скоростные штуки! Но яхта скорее всего была еще быстрее.

Кроме Лены, Тани, Валентины и рулевого на яхте больше никого не было. По крайней мере – так показалось Тане. Она убедилась в этом, спустившись в каюту, отделанную не хуже, чем салон самолета, привезшего суккуб в эти края.

Кстати, Таня так и не поняла, где они находятся. Судя по всему – где-то в Греции. Но она могла и ошибаться. Преподаватели и Лена на вопрос о местонахождении просто не отвечали, непонятно почему. Может, чтобы меньше было шансов сбежать? Если не знаешь, где ты, то как узнать, куда именно бежать? Как выбраться?

Кстати, в этом отношении понятно расположение базы в чужом море – не зная языка, без документов, без денег – куда денешься? Банковские карты им приказали оставить в квартире – тоже понятно почему.

Таню не радовали ни морской ветер, ни скачки яхты по волнам, честно сказать – ее ничего не радовало. Ведь она едет убивать! Неизвестно кого, неизвестно зачем – убить, чтобы отдать жизнь убитых какому-то богатому человеку. Просто потому, что у него есть деньги, и он может купить эту самую жизнь. Гадко это все!

– Только не строй из себя целку, ладно? – голос подкравшейся Валентины заставил Таню вздрогнуть – Знаю, чего грустишь. Подружка, мы знали, на что идем. Потому не будем строить рожи, какие мы праведные, и как страдаем от того, что придется кого-то грохнуть! Я вот никак не страдаю. Плевать! Я этих мужиков-то совсем и не знаю, кто они такие, чтобы о них жалеть? Может козлы какие-нибудь! Может они заслуживают смерти! А мы – нет! Не заслуживаем! Нам и так по жизни досталось несладко! Так что пусть не надеются, что я их пожалею! И ты не жалей! Мы будем в шоколаде, а они в говне! И все тут! Конец!

– Валь, а ты убивала когда-нибудь? Раньше? – почему-то спросила Таня, вспомнив, как отяжелело тело Виктора, только что живого, сильного…желанного.

Кстати сказать, ее почему-то все время занимал вопрос – когда Виктор уже был мертв, ведь он в это время торчал в ней! То есть она фактически трахалась с мертвецом! Бррр…аж мороз по коже! (Валентина постаралась, внедрила эту дурацкую мысль!)

Валентина как-то странно посмотрела, потом криво усмехнулась:

– Тань, наивная душа! Разве такие вещи спрашивают? Если бы это была не ты – я бы сказала: «А с какой целью спрашиваешь?!» И решила бы, что ты вызнаешь, чтобы сдать ментам. И отоварила бы тебя. Да так, что небо с ноготь бы показалось! Но я знаю, что ты – это ты. Да, убивала. Убила. Один раз. На улице стояла, снял меня один козел. Машина такая большая – джип какой-то. Я в них и не разбираюсь. Джип, как джип. Договорились о цене, я бабки вперед взяла – всегда вперед беру…брала. Потому что мужики все сволочи, так и норовят на халяву попользоваться. А договорились на минет. Ну…сделала я ему, открыла дверцу, сплюнула. А он и начал выеживаться – мол, глотать надо – за что, сука, я тебе денег платил. Щас я тебя вообще раком поставлю, отрабатывать будешь. Ну и начал меня бить. Я в дверь – он не пускает. Здоровый такой, лось. Спортсмен, наверно. Нос мне сломал, губу разбил, а потом душить начал. Думаю – щас придушит, выкинет тут, на пустыре – и мандец! Никто никогда не узнает, как девчоночка тут жизнь свою закончила. Кто я такая? Уличная шлюха. А он – богатый, бабло все спишет. Да кто вообще искать будет?! Чушь! Ментам нахрен висяк не нужен! Сдохла, и сдохла…

Валентина вздохнула, помолчала, и не глядя на Таню, продолжила:

– В общем – в башке у меня уже все, бардак! Туман наплывает! Но я же никогда не сдаюсь! Я просто не умею сдаваться! Сцука – мне на войну, я бы всех фашистов нафуй на штык надела! Не в то время родилась, точно! Или с топором бы – в викинги! Страсть как люблю про викингов киношки смотреть! У них ведь бабы вместе с мужиками дрались, с мечами, топорами в руках! Ну да ладно, речь не о том. В общем, полезла я в сумочку, а там у меня расческа. Знаешь такие – металлические, острые, как ножи! Их внутри будто специально для баб сделали, чтобы от козлов обороняться! Я эту расческу-то и достала! Первым ударом – прямо в ухо, куда попала. Как он орал – это надо было слышать. По ходу дела я ему барабанную перепонку проткнула. Но до мозга не достала. Видать далеко у него мозг-то, хрен достанешь. А когда он зажался руками-то, я озверела, и давай втыкать расческу куда попало. Била – со всей дури, даже руки порезала. В общем – попала я ему в глаз, и по самую рукоять туда и запихнула. Он как сидел, так и повалился. Наглушняк замочила. Тогда только я и опамятовала. А уж поздно. Ну и чо делать? Расческу выдернула, бросила на пол. Обшарила парня – хрустов нормально подняла. Полторы тыщи зеленых, рублей штук пятьдесят. Больше ничего брать не стала – ни браслетку, ни цепь, ни часы. Хотя и хотелось, внатури! Но я ведь не пальцем деланная, знаю, чем глупая жадность заканчивается. В багажнике нашла бутылки с каким-то пойлом – крепкое пойло, горючее. Бензин-то я хрен достану, не знаю как – это ведь иномарка, где там этот самый бензин, как его накачать – не знаю. Крышку-то вижу бензобака, а открыть не умею! Да того и гляди кто-нибудь пройдет – закон подлости. А это я налила в салон, на мотор, в рожу ублюдку, и зажигалку кинула. Заполыхало – просто ништяк! Синим пламенем! Ну, я оттуда и дунула. Куда подальше. Полгода отсиживалась, на улицы не выходила. Деньги есть, а бухать-то я в общем-то не бухаю, мне пожрать только, да попить. Ну и вот… Кто это был такой – до сих пор не знаю.