Париж между ног(СИ)

— Ой, как хорошо! Еще Мари. — Шепчу ей.

— Тебе приятно, хорошо?

— Очень приятно. А ты можешь… мне спинку погладить?

— Могу, только ты…

— Я сниму.

Опять через десять секунд легла. Но теперь уже сон не идет никак. И я вместо того, чтобы засыпать, вдруг почувствовала к ней жалость, признание и… желание в себе, непреодолимое желание ее обнять, прижать и тоже ласкать. От того даже сбилось дыхание, и голос внезапно подсел.

— Мари?

— Что? Говори. — Так же с хрипотцой отвечает.

— А ты? Ты хочешь со мной…

Рука замерла на спине. Я не вижу ее, так как лежу на животе. Потом медленно повернулась к ней, легла боком, обнажая перед ней тяжелую грудь, руку отвожу и прошу с пересохшим от волнения языком…

— Погладь мне грудь…

От волнения закрываю глаза, порывисто дышу, секунды томительно жду и как только она прикоснулась легонечко пальцами, то вдруг моя грудь словно налилась свинцом. И касания ее так тяжелы, потому я невольно издала стон. Она приняла его за желание мое и теперь уже всей рукой.

— Ой! Ой, постой, постой, больно мне.

— Почему? Я что грубо, не аккуратно? Вот смотри…

Повела по груди и коснулась соска… И тут же у меня внутри, от места раздвоения ног и до головы ударяет такая волна и я ей…

— Ой, Мари! Не могу… Еще потяни за него, сильней, еще, еще…Ой, как же мне… Целуй! Целуй сильно его, еще и еще…

Яростно шепчу. А потом от избытка крови и ударов горячей волны, я, ее умоляя, шепчу горячо…

— Укуси за него…

Горячие губы и острые зубы взялись за сосок и прижали, сдавили до боли и до остановки дыхания, следом вырывается желание, и я, почти теряя сознание…

Голову Мари обхватила, сильно прижала, вдавила до боли к груди. Страстно… Задыхаюсь и не думая, хотела еще…

— Пусти Мари! Отойди! — Оттолкнула ее, вскочила и бегу.

Потом из меня все, что ела. Мари подошла ко мне сзади, пробует мне помочь, трогает за плечо. Спрашивает.

— Что с тобой? — Я молчу. — А ты не беременная?

Потом уже все по-другому пошло. А Мари мне.

— Прости меня, если можешь. Я не хотела тебе…

— Нет! Ты хотела, и я хотела, но видно мне уже не до того, опоздала я к тебе Мари. Надо было все раньше нам делать! — Пошутила. А потом еще.

— Ты еще подожди, месяцев восемь и тогда уже поцелуешь во мне, вот такую большущую сиську! — И показала, какую двумя руками.

— Глупая ты Мадам! Хоть и красивая, умная, а все равно, как это там русские говорят…Ты что, твою мать, совсем спятила? Так?

— Так! А я ведь думала, что сейчас мне самый раз. Месячные все не идут, а мне чудится, что они вот-вот и пойдут. И странно, что все так же чувствовала, как обычно, низ живота болит, грудь, раздражительной стала и даже слегка мутит. Ну все как обычно ощущаю, а они не идут! Потом поняла, что уже не пойдут.

— Как это не пойдут? Ты это точно, проверила? — Я ей головой киваю.

— Две полоски окрасились. Я и вчера, и позавчера проверяла. Все время один результат. Вот и грудь такой стала, налилась и соски так, как будто цепляются, так торчат! И потом по утрам мутит, может даже стошнить, как сейчас. А вот уже мне так захотелось, Мари! Помоги!

— Ага, — говорит Мари, — сначала помоги, а потом… Потом заплати за развод, ребенка корми твоего! Нет, дорогая моя, теперь ты про это забудь. Забудь до лучших времен. И запомни, не развратница Мари, и я не настолько испорчена, чтобы с такими как ты, беременными спать!

— Мари, ну хоть подойди, погладь, ты видишь, я не могу спать…

— Опять? Ну ладно, ложись… А как тебе можно лежать? Теперь только спинку и больше никак! И не проси даже! Все, закрой глаза спать, спать, счастливая мать…

Перезвоны

Проснулась вся разбитая вдрызг! Голова болит, мутит. Грудь, как свинцом налита, прикоснуться к соскам, как обдало кипятком. Встала, еле к зеркалу подошла. Оголила плечо, грудь. Ну что там еще?

И тут вижу, мама родная! Да что же это?

Под кожей груди налитой веночки поползли и темнеют ореолы необычайно больших сосков и животик, живот! Вот, вот! Смотрите, я его уже ощущаю, но пока что почти не различаю! Сколько мне месяц, сколько недель? Неужели это случилось и оно уже во мне живет и растет?

Боже пять, шесть недель!!! Где же мне надо быть, что есть, что пить, как себя вести? Что же я делаю тут?

И тут так себя стало жалко! Как я могла так? Почему не говорю ему? Как я могу без него, моего? Моего милого и любимого, он же ведь муж мне? Игорек мой! И, в конце концов, он же будет отец! Отец должен быть у нее!

Я сразу же почувствовала, что у меня будет она, моя Светочка! Боже! Светочку я рожу, свою родненькую деточку!!!

Потом вышла, беру и тяну телефон за собой в номер. Решила ему позвонить и обо всем, особенно о том, что я, наконец-то поняла, что я забеременела! Тяну телефон и все думаю, как я ему, а он мне, и как мы с ним станем говорить обо мне…

— Игорь!

— Да. Что-то случилось? Почему ты не спишь?

— У меня беда, токсикоз.

— Что? Какой токсикоз? Что ты ела?

— Ничего. Ты что, не понимаешь…

— Да ты что! Вера! Верочка! Как ты? Что тебе надо? Постой! Все, я за тобой!

— Ну что ты кричишь? Ты рад? У нас с тобой будет малыш.

— Верочка, глупая ты! Неужели тебе не понятно, что я для тебя горы сверну, реки поверну! Постой, а что же врачи?

— Никаких врачей. Задержка была у меня, а потом токсикоз. Я не стала тебя отрывать от дел, решила сюрприз для тебя сделать. Нам уже с деточкой пять недель! И уже грудь болит, низ живота.

— Вера, Верочка ляг! Сейчас же ляг и лежи! Я скоро, жди!

А потом я наверняка проплакала бы до утра, а потом забылась бы во сне, провалилась счастливо. И тогда бы уже мне снилось все! Боже, как было бы хорошо!!! Я люблю все!!! Я жду его…

Вот так бы я хотела или примерно так хотела услышать это в разговоре с ним. А что же на самом деле?

Набрала номер, слышу вызов, но трубку долго не поднимают, потом.

— Игорь!

— Да! Тебе что делать нечего? Ты хоть знаешь, который час?

— У меня…

— Ну, что там опять у тебя? В прошлый раз ты говорила, что что-то съела, потом, что не можешь спать, а что на этот раз? Что ты опять съела или у тебя понос? Знаешь что?

— Нет, не знаю, спроси.

— Что значит спроси? А, понял, у тебя, что же уже нет денег? Ты их все профукала с кутюрье или с кем там еще? Может со своей Мари и, как там ее, Халидой? Между прочим, я хоть и бегло, но просмотрел твои затраты. И что ты такое купила, что потратила такие бабки?

— Вина.

— Что, что? За такие бабки, да я знаешь…

— И что? В этом моя вина за бутылку вина? И потом ты что же, меня пасешь, что ли? Ведь сам мне сказал, что вот тебе счет, книжка чековая и трать, как хочешь! А теперь говоришь, что за мной следишь?

— Да, не за тобой, а за деньгами. Понимаешь у меня такая привычка, чуть что, так я сразу же проверяю расходы. Ну и твой счет оказался случайно у помощника моего, и он мне вчера с другими счетами…

— Ну конечно! Ну, еще бы! А твой менеджер не догадался ко мне под кровать забраться, для отчета боссу?

— Не кипишись. А что, есть повод? — Потом нелепая тишина с двух сторон, секунд пятнадцать. Потом он.

— Ты вообще-то думаешь назад или куда? Только не говори мне, что у тебя еще есть дела. Кстати, что у тебя за дела? Чего ты там застряла?

— Не кипишись, говоришь, да если бы ты знал какие у меня тут дела, тогда бы…

— Только не надо мне! Не надо! Не грузи хоть ты меня.

— Это почему же не надо? Как раз наоборот, надо и очень даже надо! В конце-то, концов, ты у меня муж! Так муж или кто? Почему я, твоя жена, и не могу все, что мне надо с тобой…

В трубке слышу отбой. Пип, пип, пип. Что? Что это? И это весь наш разговор?

Пытаюсь связаться, но тщетно. Я еще минут пятнадцать то вся, обливаясь слезами, то матерюсь, а последние пять минут губы сжала и все номер набираю и жду, специально долго, пока не сбросит вызов сам аппарат. Ну и что же теперь? Что?