Пожалуйста, не обожгись (СИ)

- Вам повезло больше, нежели вашему классному руководителю. Мы все о вас узнали по паспортам, и, кстати говоря, звонил ваш брат – Вадим, узнавал, все ли в порядке. – Добродушно улыбнувшись, мужчина положил шершавую из-за постаревшей кожи ладонь на оголенную ногу Марины и нежно погладил – все тело задрожало. Шрамы заклеены пластырем, некоторые просто замазаны какими-то лекарственными средствами – в принципе, сильной болезненности не ощущалось, только голова кружится, невыносимо сидеть, хочется лежать и спать долгое-долгое время.

Мысль о родном брате встревожила. Как он переживает, бедняга. Наверно не сможет навестить по причине важной работы и жены с ребенком, а потом будет корить себя и на коленях ползать перед младшей сестренкой, умолять о том, чтобы она его простила. Зачем все это? Он ведь не виноват в том, что деловой человек и занят работой. Главное, что мужчина перечислит деньги на лечение, а позже, когда сестру выпишут, заберет ее обратно в Москву. Старого друга, который тоже пострадал, естественно, не оставит помирать одного.

- Что он сказал? – Девушка упала на кровать. Выносить головную боль у нее больше нет терпения, притворяться, что все хорошо – тоже. Конечно, врач не против того, чтобы пациент успокоился и спокойно полежал в постели. – Что с Михаилом Владимировичем?!

- Ваш брат позвонит вам позже, - лениво ответила медсестра. Надо же, решила подать голос. Лучше бы не делала этого. Писклявая слишком девушка, тошно становится. – У Михаила передозировка специальными лекарственными препаратами. Ему, хочу сказать, очень повезло – вовремя успели прибыть врачи на место происшествия. Сначала мы подумали о том, что он думал о суициде, однако убеждения вашего брата, что Михаил на такое не способен, помогли нам снять эти подозрения. Тем более, школьный примечательный учитель, молодой красивый парень – нет, он не мог такого сделать. Думаю, в этом кто-то причастен. Может, отравление? У вашего учителя есть враги?

- Давайте отложим вопросы на потом, хорошо? – Марина потянулась и зарылась лицом в подушку. – Я не в состоянии сейчас разговаривать, позвольте нам с Михаилом Владимировичем отдохнуть.

- Конечно, - медсестра снова ответила, потом, похлопав старика по плечу, вышла из комнаты.

- Марина, не переживай, все хорошо. Твой учитель заснул, через час приду я и сниму капельницу. Потом вы сможете спокойно отдохнуть, утром приблизительно к одиннадцати часам я подойду и поставлю вам с Михаилом новые лекарства. Думаю, на неделю вы у нас точно застряли, - он покачал головой. Видно было, что мужчина серьезно переживал за своих пациентов. – Отдыхай, девочка.

В темноте плохо разобрать что-то, но зрение вернулось, и Проскурина отлично видела своего лечащего врача. Хороший, неплохо сложенный старик шестидесяти лет, в форме и с висящими трубками на шее – типичный врач, что тут скажешь. Он, взглянув на Михаила, который сопел на соседней кровати, осторожно и бесшумно открыл дверь. К счастью, этот человек позволил учителю и ученице остаться в одной палате, чему Марина неимоверна рада. Напоследок она озвучила интересующий вопрос, хоть и менее важный:

- А что с машиной, вы не знаете?

- Только в металлолом ее, - грустно вздохнул мужчина и покинул комнату. Что же, машина – в мусор. Почему же пассажиры остались живы? Чистая случайность, нет, человеческое везение. Марина неожиданно поверила в Господа. Крестик на груди – не зря она не избавилась от него, как хотела сделать до происшествия, которое могло стоить ей жизни. Обратила внимание на соседнюю кровать.

- Я так за вас испугалась, - шепчет девушка и встает с кровати, пошатываясь при этом. Плевать. Хотелось увидеть его умиротворенное выражение лица, закрытые глаза, то, как он спит. Увидеть родного человека, удостовериться в том, что он жив и здоров. Да, ранен и сильно покалечен, но живой. Вдыхает воздух полной грудью, потому что сердце не остановилось и бьется в груди. Марина присела на его кровать, протянула руку и поправила челку, лезущую в глаза. Мужчина не причесанный, в общем, как всегда. Живой.

- Господи, как хорошо, что вы живы, - снова тихо говорит, кажется, для самой себя. Легонько кладет голову на медленно вздымающуюся грудь и всхлипывает, удерживает в себе слез. Называть себя плаксой не хотелось лишь потому, что только бесчувственная тварь не пустит единой слезы в такой жизненный момент. Потеря любимого человека – лучше никому не знать такой боли, к огорчению, все-таки каждый когда-то перенесет это на себе. Хуже ничего быть не может и не будет.

- А я рад, что ты жива, - его голос. Он подал голос, полный страдания, хриплый, но такой родной. Все взамен на его жизнь в те секунды готова была отдать кому угодно Марина, только бы ловить краем уха его вздохи. Знать, что Михаил рядом. Поднимает полные от слез глаза на мужчину и открыто радуется, улыбается, а тот смеется и, словно вернувшись с того света, побывав мертвым, становится светлее. Кожа обретает живой оттенок, а не тот бледный, как у живого мертвеца.

- Как вы себя чувствуете? Что болит? – Глупые вопросы – без них никак. Классный руководитель привстает на локтях и чмокает девушку в губы. Соленый привкус, всему виной засохшие раны на губах. Причина – душевная боль. Марине вновь плевать. Тянется за новой порцией поцелуя, учитель обхватывает за талию и вынуждает повалиться всем телом на себя. Обнимает и прикасается губами к уху, отвечает на вопрос шепотом:

- Голова раскалывается, подташнивает, раны неприятно щиплют, словно их кипятком обливают. А так – жить буду.

- Я точно так же им ответила, - усмехается девушка. – Ваша машина, простите, что напоминаю, серьезно пострадала. Больше чем мы сами.

- Все равно мне на машину, - отнекивается преподаватель. Марина в эти сказки давно не верила. За такой короткий промежуток времени она знала его как свои пять пальцем – манеру поведения, фразы, выражение в голосе, иногда могла заранее предсказать ответ на свои вопросы. Машина была какой-то важной частью для него, однако показывать свое разочарование Проскуриной – для учителя какой-то унижение. Очень, очень зря.

- Марина, ложись, отдохни, - нарушил тишину учитель, - потом поговорим, ладно? – Она кивнула. Действительно, им обоим требовался отдых, особенно Михаилу, а девушка так нагло залезла к нему в кровать и стала расспрашивать о самочувствии. С грустным выражением лица она покинула теплые объятия и улеглась в кровать, быстро, не заметив того, заснула. Снов не видела, и это, наверное, к лучшему. Кошмары сейчас незачем. Разбудили девушку чьи-то удаляющиеся шаги из комнаты. Как и следовало ожидать – врач избавлял больного от капельниц. Учитель, явно радуясь избавлению напрягающих иголок в своих венах, потирал руки ладонью и вздыхал. Больно? Нужно терпеть.

- Сколько времени? – спросила лениво Марина. Голова уже болела не так сильно – спасибо, здоровый сон. Учитель кивнул в сторону настенный часов и усмехнулся:

- Семь утра. Два часа спала, везет тебе. Я глаз не могу сомкнуть.

- Вам легче? – Главный, пожалуй, вопрос. И пускай она задает его каждые десять минут – учителю это не помешает, ведь так? Пусть знает, что за него переживают люди. Приятное чувство, когда ты кому-то нужен. И даже если одному человеку – не важно. Кто-то один – отлично, зато не предаст и всегда будет рядом. Тот, кто не притворяется в своих чувствах. Это ценится сейчас в нашем мире. Нет цены искренним чувствам, которых так не хватает всем людям нашей планеты.

- Да, можно сказать, мне хорошо. – Мужчина поднялся с постели и прошелся по комнате вальяжным шагом. В голове девушки включилось странное чувство веселья, она вспомнила забавную песенку и стала напевать ее вслух, демонстрируя классному руководителю свое неумение петь. Его это, кажись, развеселило. Учитель резко развернулся и, выпрямив спину, медленно зашагал взад-вперед, показывая якобы публике свой шикарный костюм – а это, друзья, какая-то ночная рубашка голубого цвета с расцветкой каких-то полевых цветов. Кого волнует, что в больнице пациентов одевают одинаково? Что мужчины, что женщины – где разница? Она есть, но медикам как-то параллельно, как будут выглядеть люди.