Принц и чудовище (СИ)

      Вот и все, моя валентинка брошена на пол, а я, как стоял, так и стою, вдыхая его неповторимый запах. Черт возьми, ну не может же он его не чувствовать. Я же видел, как он глубоко дышал, когда стоял надо мною.

      Еще один вздох, и я, потерев лицо ладонями, набираю папу и выхожу, направляясь к спорт залу, а там и до раздевалки недолго. Школа пустынна, вторая смена уже на уроках.

      — Ну, как дела? Признался? — воодушевлено раздается папин голос в трубке, как только я захожу в раздевалку.

      — Ага, признался. Без изменений, только он подумал, что это шутка. Подавители купи, чувствую к вечеру, папочка, я буду вешаться, нанюхался его так, что до сих пор голова кружится. Он не поверил, просто прочитал мою валентинку, пап, и выкинул ее, вот и все.

      — Никогда не понимал их смысл.

      — Па, поддержки от тебя никакой, — честно признался я, включая сотку на громкий режим и одевая куртку. — Мог бы сказать: "Не переживай сынок, все образумится, он поймет, что ты хочешь с ним не из-за внешности встречаться, а потому что любишь".

      — Фу, никогда не понимал этих соплей, надо тебе его завоевать, вон, заставь ревновать, как я твоего папочку. Что за романтические сопли, чем больше соплей, тем больше драмы, запомни сынок. Ну и что, что он у тебя не красавчик, ты ему расскажи, как спишь с его фото, может он поймет, на что ты готов ради него.

      — Он красивый, — застегивая куртку, громко, чтобы папа услышал через громкую связь, возмутился я.

      — У него шрам на пол-лица.

      — А папа у нас бугай, военный и голос у него страшный. А молчанием он заставляет поджилки трястись, — ехидно отметил я, и, после некоторого молчания, отец все же ответил.

      — Ну, у каждого свои вкусы, вон, у тебя одноглазый бугай, у меня молчаливый бугай, ты мне лучше скажи, течка началась?

      — С минуты на минуту, уже между ног тепло, сейчас спреем напрыскаюсь и домой. Вы домой сегодня во сколько? Или мне опять до ночи одному.

      — Как одному? А твой этот друг омега, который крашеный?

      — У него не получится, — припоминая сегодняшний разговор и щебетание своего мнимого друга, что у него сегодня свидание, ответил я и в тот же момент почувствовал, как по ногам потекла смазка. — Па, закругляемся, а то до дома не доеду.

      — Приедешь — позвони, пока.

      Быстро завязав шарф на шее, подумал, одевать шапку или нет, и сунул ее в рюкзак, не хочу, пусть голова остынет. Два шага по направлению к выходу из раздевалки, случайно кинутый взгляд вправо, и я натыкаюсь на внимательно меня рассматривающего Глеба, что прислонился к подоконнику. И тишина, я даже не представляю, что сказать.

      — Ты мог себя конкретно сдать, если бы, к примеру, здесь был не я, — продолжая облокачиваться, спокойно проговорил альфа.

      — В чем? — искренне недоумевая, поинтересовался я и уже более утвердительно продолжил: — У нас все в классе знают, когда у того или иного омеги течка. А насчет моих чувств к тебе, ну что ж, тогда бы все наконец-таки поняли, почему я отказываю всем альфам в школе. Я очень верный, заметь это.

      Вот так с улыбкой я признался ему, пожал плечами и вышел из раздевалки. Секунда, две, три и я слышу, как позади меня пристраиваются и идут в шаг со мной. Надеюсь моих красных ушей не видно, катастрофа, я признался, да и как, в раздевалке.

      Подозрительно, очень и очень подозрительно, он вот уже пять минут идет за мной и молчит, но вот задницей чувствую, меня разглядывают со спины.

      — Ты меня пугаешь, — честно признался я, даже не поворачивая головы.

      — А по-моему, я тебя больше смущаю, у тебя даже шея красная, и вообще, где твоя шапка, и почему ты не сел в такси? — как скачет с тему на тему, плюс, не я один волнуюсь.

      — Пфф, — единственное, на что хватило меня.

      — Пфф? Окей, пойдем домой пешком, мне не привыкать, у тебя вообще какая-то мания в течки ходить именно пешком, я тебя в девятом классе убить был готов. Восемь вечера, а он пешком три квартала идет.

      — Ааа? — удивлено восклицаю я и резко разворачиваюсь, утыкаясь носом в куртку альфы.

      — Бе, я тебя уже три года провожаю во время твоих течек, это же надо думать, что твой запах и тело никого не привлекают, — качая головой и вновь разворачивая меня лицом к дороге, отвечает он.

      — А зачем провожаешь?

      — Не задавай вопросов, на которые сам знаешь ответы.

      На этом весь разговор и прервался. Нет, он все также шел за мной, но весь путь проходил в молчании и слабо слышимом скрипе зубов. Так и хотелось сказать ему: "эмаль сотрешь, будешь так скрипеть", но я держался, я еще не дантист, как папа. В голове звучали его последние слова, интересно, их можно рассматривать как признание того, что он признает, что я его пара?

      Еще двести метров, и я буду дома. Черт, вот и что мне делать? Позвать его к себе на чай или просто попрощаться. А как он это расценит, да что ж за фигня, и в голове кавардак.

      — Зайдешь? Я тебя чаем напою, — резко разворачиваясь и опять утыкаясь носом в свою пару, как можно уверенней произношу я.

      — Теперь это так называется, да? Чай с афродизиаком, — смех так и сквозил от него.

      — Почему с афродизиаком? Нет, обычный черный, ну или зеленый, если ты черный не пьешь.

      — Чай это одно, ты другое, а запах твоей течки — это третье. Вот второе и третье — это как афродизиак, вроде сдержатся и можно, но больно. Ты на подавителях же сейчас? — беря меня за руку и заводя в подъезд, интересуется он, а потом отвечает на свой же вопрос: — Вот и меня сбивает и не дает сорваться спрей, которым ты себя напрыскал. Давай сейчас по домам, а? Ничего хорошего в том, что я сорвусь, не будет. Если все, что ты мне сказал, и тот разговор по телефону, правда, то я приглашаю через неделю тебя на свидание.

      Короткий поцелуй в щеку, и мне кажется, что у меня сейчас будет самовозгорание. Папочки, как же это мило и невинно, он поцеловал меня в щеку и отправил верх по лестнице. Нда, веселая у меня течка будет, буду удовлетворять себя и думать об этом невинном поцелуе.

***

      Четыре дня спустя.