Дракон. Тихий омут (СИ)

Моя зеленая жестяная букашка захрипела, сообщая, что энергия заряда стремится к нулю и мне необходимо позаботиться о подзарядке аккумулятора, если я, конечно, не желаю застрять посреди вересковых полей, где-то между домом и школой.

Будучи книжным червем (вслух я бы, конечно, никогда не назвал себя подобным унизительным прозвищем, но, к счастью, телепатов в Омуте было не так уж много, и я вполне мог себе позволить сколько угодно откровенности, живя почти на самой границе городка), так вот, я изучил технологию, легшую в основу моей крошки.

Оказалось, что устройство автомобиля пришло в наш мир с Земли, дайте-ка подумать… Точно! Люди называют ее Колыбелью человечества.

Вот только эти одноклеточные человечки по какой-то причине выбрали ущербную ветвь развития технологии для передвижения массивного транспорта. В то время как они изобрели ряд вполне безопасных и дружелюбных природе источников питания, они почему-то отдали предпочтение наиболее опасному из всех возможных, медленно уничтожая собственную среду обитания.

Наш Отдел контроля, хоть и не пользовался моей особой любовью, как и любое бюрократическое заведение, призванное не упорядочить, и тем самым облегчить существование разумных существ, а скорее уравновесить приносимые блага сложностью и обременительностью процедур, все же оправдывал свое существование. Ничто вредоносное или злотворное не пропускалось в массы. И потому источник энергии на моем красавце был чисто магическим, однако питался не от моей жизненной энергии, а от сублимированной энергонормы, запечатанной в отдельную плоскость.

Данные нормы производились на фабриках, где каждое магическое существо, пройдя проверку и получив лицензию, имело право сливать небольшое количество жизненных сил за отдельную плату.

Таким образом, слабые особи, да и целые народцы получили возможность приемлемого существования (надо признать, высшие никогда не опускались до подобного, считая данный вид заработка унизительным), а остальное магическое сообщество перестало мучиться недостатком энергообъемов для собственных нужд.

Одна мысль о том, что по четыре часа в день мне бы приходилось пробираться по колдобинам и трясинам, образовывавшимся повсеместно после дождя, приводила в невообразимое уныние. Но с моей железной коробочкой, и благодаря успешному распространению технопрогресса, я был лишен этого сомнительного удовольствия.

На сбережения родители приобрели этот подержанный аппарат (надо заметить, что не каждый мог себе позволить роскошь обзавестись железным конем), а питал я его за счет собственного скромного дохода. Зарплата учителя истории небольшая, но благодаря дополнительным урокам и мелким подработкам, на энергонормы хватало и еще оставалось на элементарные нужды. Так что я не жаловался.

Пусть дребезжащий ящик и морозит меня по утрам, но чужая подпитка, двигающая кусок металла, заставляла машинку ровно урчать, создавая впечатление живого существа.

Конечно, всегда оставались заклинания перемещения или возможность открыть портал, но страшно представить, сколько энергии мне бы пришлось затратить на проделывание такого фокуса дважды в день! Эльфы сильные существа, а еще не глупые. Выгодней держать машину, чем тратить силы впустую, да еще так бездарно, когда можно обойтись чужой энергией элементарного уровня. Силы приходились кстати, если вспомнить изнуряющие ежедневные уроки и море пергаментной работы…

Многие наивно полагают, что нет ничего сложного в том, чтобы преподавать историю, это ведь не какой-нибудь важный практический предмет. Но вот что я могу ответить тем, кто придерживается такого поверхностного суждения: попробуйте сначала хотя бы привести класс, забитый всевозможными видами существ, к порядку, и уже тогда многое станет на свои места, а вы, дорогой знаток, избавитесь от всяческих необоснованных заблуждений.

В этом я был абсолютно уверен, отработав в должности учителя истории почти две декады. Сразу после выпуска из академии, меня пригласили официальным письмом к директору — так я впервые встретился с Нортоном. Я мало что помнил из той беседы. Фрустрация из-за скорого ухода отца и невозможности сбежать из опостылевшего места глушила мир вокруг. Единственное, что все же отпечаталось в моей памяти, это предложение директора временно поработать на благо городка.

Сидеть дома не было никакого желания, и я согласился, при условии, что мое заявление об уходе подпишут по первому требованию.

Так я обзавелся первым рабочим местом, стареньким автомобилем и сводящей с ума рутиной. И, поскольку спешить мне было абсолютно некуда, необходимость применения сложных энергоемких заклинаний перемещения отпадала сама собой. Вместо этого, я с чистой совестью позволял себе немного покататься, оставляя силы на вечернюю грусть и новый тусклый день.

К тому же, даже те скромные средства, что все же стекались в мой карман, мне почти некуда было тратить.

Ненавистное пристанище под дубом даже не собиралось покоситься, несмотря на общий удручающий вид. Еду мне обеспечивала природа, позволяя охотиться в роще на мелкую дичь и собирать грибы с ягодами. Много одежды мне не требовалось — должность учителя истории позволяла обходиться двумя туниками в пол (у меня их было четыре), — минимальный износ.

Не то что должность учителя по заклятиям — вечно у них что-то взрывалось и горело. Или, к примеру, учитель по самообороне вечно менял костюмы, потому что через месяц от прежнего оставалось свежее предание…

В этот момент раздалось очередное надрывное урчанье, и я свернул к лавке с энергонормами.

Я немного нервничал, ожидая когда класс 3-А соберется в полном составе в тесных стенах кабинета истории. Досадно, что мой предмет сегодня стоял у старшеклассников последним занятием, позволив мне вдоволь попереживать о новом ученике.

Будь моя воля, я бы и вовсе не вспоминал о неприятном недоразумении в виде ящерообразного недоросля. Но, кажется, все группы сегодня только и делали, что обсуждали первый день новенького в школе. А мои чуть удлиненные уши и великолепный слух никак не позволили абстрагироваться от окружающего пространства и сосредоточиться на уроке. Привычка прислушиваться осталась со времен учебы в академии.

Ученики неторопливо рассаживались по местам, обсуждая новости.

За первой партой хихикали близняшки-фавны — подвижные и сообразительные девочки, которых я и в более спокойное время с трудом мог успокоить. За ними жались друг к другу фей и фея — местная парочка. Еще в начале года мы договорились, что они хотя бы не станут прилюдно целоваться. В обмен я позволил им держаться за руки — очень впечатлительное племя. Мой однозначный запрет мог привести их в состояние уныния, позже апатии, после чего их голубоватые тела потемнели бы и усохли — неприятное зрелище. Компромисс представлялся более продуктивной мерой в данном случае.

Справа, у окна, расселась компания дроу, их, к сожалению, в школе было большинство. Увы, директор был не единственным темным эльфом, возомнившим, что я не устою перед его обаянием. Во главе группы темных сидел Кромус — местная звезда, пристально поглядывающая на мой стол в данный момент. За несколько лет я легко научился его не замечать.

Перед ними залегли местные речные русалы — злопамятные и осторожные существа. Слова лишнего не вытянешь. Говорить они умели, вопреки распространенному мнению, вот только совсем к этому не стремились. Однако ответы всегда давали точные, жаль, что скудные и тихие. Наши взаимоотношения носили характер взаимной отстраненности, что, должен отметить, устраивало обе стороны как нельзя лучше. Я не достаю их, они не доводят меня.

В комнату впорхнула Лея — бабочка-крушинница. Изящно застыв на широком подоконнике, она аккуратно сложила зеленовато-белые крылышки с ярко-оранжевой точкой посередине и, бросив загадочный взгляд из-под мохнатых ресничек, шагнула тонкой ножкой на парту. Добры молодцы подобрали массивные локти, дав легкомысленному созданию больше места. Продефилировав на носочках, она ловко спрыгнула на пол и, поздоровавшись со мной, опустилась на место рядом с Кромусом, позволив длинным рожкам-усикам качнуться вниз и осыпаться сладким запахом нектара.