Суккуба (СИ)

– А здороваться кто будет, сучка? Впадлу, что ли?

Голос был знакомым, и очень, очень неприятным. Глаза после яркого солнца улицы как следует еще не работали в полутьме салона, и Таня заводила головой, стараясь рассмотреть говорившую. Через минуту глаза привыкли к рассеянному свету, и Таня обнаружила «объект» – рыжая телка, высокая, губастая, сисястая, ногастая – секс-бомба, да и только! Огненно-рыжие волосы облаком обрамляли точеное, матово-бледное лицо, зеленые глаза смотрели прямо, нагло, с вызовом. Она закинула ногу на ногу так, что узкая юбка поднялась почти до пояса, и длинные ноги торчали едва не выше головы.

– Ну и чего таращишься, навоз ты колхозный? – с интересом осведомилась рыжая, и наморщила лоб – Ну-ка, ну-ка…что-то мне твоя рожа знакома! Ааааа…это та сучка, что мне едва ногу не сломала! Наступила, сука! Хромая манда! И ты тут?! Ой, как хорошо! Ты у меня еще ответишь за свое хамство! Тварь неумытая!

– Заткнулись! – мужской голос со стороны водительского кресла заставил рыжую замолчать, но она все-таки не успокоилась – исподтишка показала Тане кулак, и многообещающе ухмыльнулась, мол – сочтемся!

Дальше ехали уже молча. Таня тихонько, стараясь не вызвать агрессии рассматривала тех, кто сидел в салоне – это были девчонки, все неопределенного возраста, на вид от пятнадцати до двадцати пяти. Иных не так просто вычислить по возрасту, как ту же Таню – на личико ей едва не пятнадцать, а на самом деле – девятнадцать! А в свете последних событий так и вообще возраст никакими судьбами не определишь! Лена что сказала? Сотни лет они могут жить? Интересно, сколько же ей лет на самом-то деле, Лене-то? Выглядит она максимум на двадцать – двадцать три!

Мдаа…и та рыжая здесь. Она-то как проникла в состав…хмм…неизвестно кого. Ее-то как взяли? И что, Мастер трахал и ее? (Как встал-то на эту уродину! Тьфу!) И она трансформировалась в эту красотку? Поразительно!

И…показательно. Похоже, что все здесь находившиеся в обычной жизни не блистали красотой. Дурнушки, и просто уродки – как эта самая рыжая. Почему? С какой стати взяли не записных красавиц, а именно таких, несчастных, обиженных судьбой?

Кстати, похоже что они не отличаются и образованностью – рыжая, так вообще уличная хабалка, гопница. Странно еще, что не матерится. Может, запретили? Запросто – могли. Здесь умеют добиваться абсолютного подчинения!

Раз, два…семь…одиннадцать! Одиннадцать девчонок! Всех размеров, всех калибров, и…не только европейки. Одна – точно казашка, или кореянка, или японка – глаза раскосые, миндалевидные. Другая, похоже, то ли арабка, то ли из восточных республик – кожа смуглая, желтоватая. Эта – явно нордического типа, прибалтийка, скорее всего. Но большинство русские – эти скуластые лица узнаешь где угодно, не спутаешь ни с кем. Бывает – иностранная актриса, или актер, а в лице что-то родное, знакомое! Начинаешь рыться в родословной – точно, в предках славяне! Таня однажды специально провела что-то вроде исследования, и убедилась – все так есть.

Девчонки сидят тихо, не разговаривают – да и с кем разговаривать? О чем? Друг друга скорее всего и не знают. Это Таня с Рыжей встречались до этого момента, остальные же видят друг друга скорее всего впервые. А о чем говорить с тем, с кем говорить не о чем?

Да и нарваться можно. А вдруг какая-нибудь подстава? Скажут, что разболталась, и денег лишат!

Ехали долго – часа два, не меньше, и Таня стала дремать, откинув голову на спинку. Ночь была бурной, почти не спала – оргия, это такая штука, которая требует отдачи всех твоих сил! Хи хи хи…

Нет, правда, затрахалась – в буквальном смысле слова. Вспомнить приятно! Когда снимаются запреты, когда тебе нечего бояться – осуждения общества, порицания друзей и родствеников, опасения заболеть или забеременеть – будто плотину прорывает! Это как голодный, который дорвался до еды – жрет, пока его не вырвет. Но жрет! И наслаждается этим! Такая у человека натура, что поделаешь. Запретный плод сладок, а когда тебе эти запретные плоды вываливают целой корзиной…главное – не обожраться, и не помереть от жадности! Человек – тот еще зверь.

Микроавтобус остановился, дверь открылась. Снова солнце, снова горячий ветер. Но еще – гул самолетов! Аэропорт!

– Все на выход! – голос Лены, как всегда спокойной, сосредоточенной, строгой, в строгом темном костюме (в такой-то жаре!). Перед микроавтобусом – самолет. Таня такие видела только в кино – небольшой, можно даже сказать – маленький – белоснежный, он был похож на чайку. Тонкие, стреловидные крылья, острый нос. Что-то написано на английском, но Таня не поняла – чего именно.

Трап, на трапе стюардесса – чем-то очень похожая на всех женщин, что Таня видела в Корпорации – возможно, своим безмятежным, спокойным выражением лица, а может – точеной красотой, достойно увековечивания на полотне художника.

Сразу пришла мысль: «Интересно, весь обслуживающий персонал у них состоит из провинившихся? Или есть те, кто работает за зарплату?» Но думать было некогда. По команде Лены «отряд» потянулся по трапу ко входу, мимо каменной статуи стюардессы, в сияющее чистотой бежево-кожаное нутро самолета.

Вот где Таню оторопь взяла. Одно дело – читать об олигархах, о богатеях, которые могут себе позволить дорогие яхты, поместья, стоимостью в сотни миллионов долларов, частные самолеты, и другое – видеть это все наяву! Что там Танин номер с чудо-ванной и бормочущим по-японски унитазом! Вот она, настоящая роскошь! Все в коже – стены, диваны, кресла. Приятный кремовый цвет, мягкая кожа с золотым тиснением – кто скажет, что олигархи тоже плачут? Иди, и посмотри – плачут те, кто увидел, как эти самые олигархи летают поплакать!

– Вот это да! – раздался шепот – Ништяаак! Умеют же жить, суки!

Тут же звук удара, стон, и тихая очередь из матерных слов. Таня едва не захихикала – нарвалась, Рыжая! Но вообще-то сейчас Таня с ней была согласна – ага, умеют!

– Всем сесть, пристегнуться!

Девчонки зашевелились, начали искать ремни. Пока искали – самолет уже зашумел, загудел, через несколько минут дернулся, и покатился по аэродромной полосе. Никто ничего больше не сказал, никто не объявил, типа: «Вас приветствует…!» Никто не приветствовал, да этого никто и не ждал. Девчонки сидели тихие, нахохлившиеся – даже Рыжая, на щеке которой краснел отпечаток пятерни.

Справа и слева от Тани сидели прибалтийка и казашка (если она казашка). Красивые девки – Таня их осмотрела, скосив глаза. Не высокие, и не низкие, грудь – как у нее, не слишком большая, и не маленькая. Юбки – такие же, как у нее. Впрочем – как и у всех. Чем-то напоминают униформу. Длина только разная. Или это просто так ноги задрали – как Рыжая-бесстыжая. Та вообще сидела поставив ноги на подушки длинного дивана-скамьи, раскорячив колени в стороны, из-за чего была отчетлива видна ее промежность, и все, что к ней прилагалось.

Таня поморщилась – ну до чего противная, вульгарная девка! Неужели и такие нужны?

Будто отвечая на ее слова, в центре зала (а это и было что-то вроде конференц-зала, со столом посредине, и с мягкими диванами по бокам, у стены) появилась Лена – безупречно одетая, в белоснежной блузке и темной юбке. Она внимательным взглядом осмотрела присутствующих, задержавшись взглядом на ляжках Рыжей, слегка нахмурила брови и перекрывая гул моторов, объявила:

– После взлета вы сможете попить и поесть – если желаете. Туалет находится вот там (она указала в хвост самолета). Запрещается бесцельно бродить по салону, и тем более – заглядывать в кабину пилота. Ты! (Она указала на Рыжую) Оштрафована на пять тысяч долларов.

– Зато?! – возмутилась девка, спустив ноги с дивана, вскочила – Да что я сделала?

– Десять тысяч долларов! – холодно объявила Лена – Сесть на место! Быстро! По прибытии – мы еще обсудим, что ты нарушила, как нарушила, и зачем. И это будет уроком для всех вас! Вопросы есть?

– Сколько времени будем лететь? – спросила «японка». Голос ее оказался довольно мелодичным и звучным – И куда мы летим?