Дьявольские Карты (Валенсия, 53 карты)

- Дайте ему эти карты. Пусть попробует счастье, - сказал я.

- Но я прошу, умоляю вас, - с идиотским упорством настаивал Дик.

Рэм пожал плечами.

- 62 -

- Вы настаиваете? - резко спросил Рэм Дика.

- Да, настаиваю.

- А вы не возражаете? - обратился он ко мне.

Я пожал плечами:

- Пусть пробует.

- Тогда давайте два доллара и карты ваши.

Дрожащими руками, торопливыми движениями Дик обшарил свои карманы, ища деньги. На его лице отразился неподдельный ужас, когда он обнаружил, что с ним не оказалось кошелька.

- В долг, - закричал он, - я принесу деньги через пять, через 10 минут. Вот мои часы в залог.

Не в силах видеть это, я дал Дику деньги.

- Это заем? - спросил Рэм.

- Как хотите, - ответил я.

Дик выжидательно уставился на Рэма, со страхом ожидая, что он скажет, готовый в любую минуту бросить деньги, если они не годятся для покупки карт, только на деньги принадлежащие ему, он может купить эти карты.

- Значит, это заем, - догадался я.

- Да, заем. Я отдам тебе, Фред.

Дик взял коробку с картами и быстро всунул в карман своей куртки, заторопился уходить. Попрощавшись с Рэмом и, дав ему еще 50 долларов, мы вышли, Дик в восторге был вне себя и на все мои обращения к нему отвечал каким-то невыразительным мычанием. Вскоре радист принес Дику телеграмму. Его сестра сообщала, что мать попала под поезд, вызвала его на похороны и дележ наследства. Утром следующего дня Дик уехал домой из Лондона, больше я его не видел. С Рэмом мы расстались так же в Лондоне.

Г Л А В А XII

Прошел год. Я стал плавать старшим помощником капитана на большом комфортабельном пассажирском судне “Нора”, Брантфут Неве компания. Наше судно постоянно находилось на линии Бостон - Ливерпуль - Гамбург. В одну из теплых ночей, летом, мы подходили к Гамбургу. В дали уже мигали огни маяка и разгоралось электрическое зарево. Я только что сдал вахту и не желая идти в душную каюту, остался на палубе. Пассажиры еще спали убаюканные легкой зыбью, мерно покачивающей судно. Такое тихое и задумчивое время я всегда вспоминал Дика. Где он, что с ним. Ни на одно из писем я не получил ответа. Исчез человек. Меня мучило какое-то тяжелое предчувствие.

- Какая великолепная погода и ночь! - Услышал я за спиной искренние восхищение. Я обернулся. Мимо меня, держа под руку очаровательную женщину, прогуливаясь, прошел очень знакомый мужчина. - А ты не хотел идти со мной, - укоризненно сказала женщина.

- Скоро, наверное, уже Гамбург.

Они остановились недалеко от меня. И, облокотившись на леере, стали смотреть вниз, на черную воду, стремительно бегущую вдоль борта. Я силился вспомнить, где и когда я видел этого мужчину. Странно, что мне он показался очень знакомым.

- Который час? - спросила женщина. Мужчина поднес руку.

- Я забыл часы в каюте, но 12 еще нет. Мы вышли без 12 минут. Сейчас, - мужчина обратился ко мне. - Простите, вы не скажете, который час? - он пристально посмотрел мне в лицо.

- 63 -

- 23 часа 55 минут, - сказал я и невольно улыбнулся. Я узнал лицо мужчины. Это был Рэм, но не зная его фамилии, я не решился обратиться к нему.

- Пойдем, уже пора, - женщина потянула Рэма за руку.

- Иди, Салли, я сейчас приду. - Когда женщина ушла, он подошел ко мне. - Если я не ошибаюсь, мы с вами где-то встречались.

- Вы не ошиблись. Мы действительно встречались. Кабачок для моряков… гостиница… карты…

- Дик, - перебил он меня. - Да, да, я вспомнил.

- Я вижу, ваши дела поправились.

- О, да. То страшное время я вспоминаю, как кошмарный сон. Мне трудно поверить, что это было наяву. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы с таким вниманием и участием выслушали меня тогда. Вы спасли мне жизнь, и я перед вами в большом долгу.

- Ну, что вы. Я сделал то, что мог бы любой порядочный человек на моем месте.

- У вас есть свободное время? Пойдемте в мою каюту. Салли будет очень рада познакомиться. Она все о вас знает.

- Я свободен до 6 утра.

- Ну, вот и чудесно. Пошли.

Салли, очевидно, не ожидала прихода посторонних и встретила нас в черном пеньюаре, отороченном белоснежным мехом. И, хотя она предстала передо мной почти голая, она вела себя так просто и непринужденно, что я не мог испытать какое-либо неудобство и через несколько минут забыл, что она почти голая. Через некоторое время, когда на столе появилась бутылка дорогого французского вина, у нас начался такой задумчивый разговор, что я почувствовал себя, как в кругу своих родственников.

- Вам, наверное, интересно знать, как сложилась моя дальнейшая судьба после того, как вы с Диком распрощались со мной, - начал Рэм, разливая коньяк в рюмки. Мы выпили. Мирно стучали машины парохода, уютно мурлыкал приемник. Мы сидели в полутьме. Салина откинулась на спинку дивана, и ее белоснежное тело светилось таинственным треугольником через открытый пеньюар. Очаровательная женщина.

- Я прожил в Лондоне два дня, ничего не делал, и ни о чем не думал. Я отдыхал от тяжести, которую так долго носил. На третий день утром хозяйка гостиницы привела ко мне какого-то детектива с хитрыми пронзительными глазками. Стоя у двери, тот долго и внимательно рассматривал меня, качаясь с носка на каблук.

- Ну, что? - спросил он.

- Что, ну, - раздраженно ответил я.

Грешным делом я подумал, что вы с Диком подстроили какую-то шутку, но еще не скоро разобрался, что вы к этому никакого отношения не имеете. Детектив показал мне издалека мою фотографию алжирских времен, победно улыбнулся и изрек:

- Вас выдает физиономия. Советую не сопротивляться.

Он кивнул кому-то за дверью, и в комнату вошли двое полицейских.

- Позвольте, - возмутился я, - что это за провокация?

- Берите его, - приказал детектив. Он вышел из комнаты, считая свою миссию законченной. Полицейские взяли меня под руки и повели на улицу. Перед тем, как впихнуть меня в машину на меня надели наручники.

- Они все перепутали, - перебила Рэма Салли. Она порывисто встала с дивана, сложив руки на груди, стала нервно ходить по каюте.

- Это я его разыскала. Я ни как не могла примириться с тем, что потеряла его. Я поставила себе целью найти его, во что бы то ни стало.

- 64 -

Искать всю жизнь, всеми возможными и невозможными путями. Я долго и тяжело болела, но продолжала искать его с упорством помешанной.

Салли вдруг умолкла, села на свое место, неожиданно поцеловала Рэма в губы и прошептала:

- Прости, милый, я перебила тебя. Говори.

- В Лондоне, - заговорил Рэм, - меня посадили в самолет, и в тот же день отправили в Штаты. Я не знал, конечно, куда меня везут, и только потому, что полет длился не более 20 часов с посадками, я понял, что куда-то в Америку. На следующий день мы прибыли на место и меня вновь всунули в закрытый фургон, в котором трясли еще шесть часов. Все это время, с момента моего задержания, меня почти не кормили, дали только большую флягу воды, да кусок черного хлеба. Я чувствовал себя скверно и выглядел ужасно. Наконец, фургон остановился у какого-то здания. Двое полицейских заглянули внутрь, и хриплый голос приказал:

- Проезжайте.

Заскрипели ворота и фургон въехал в ворота. Мне предложили выйти. Это был тюремный двор в виде глубокого колодца. Мне стало жутко. Я ничего не понимал, и тысячи мыслей одна ужаснее другой, закружились в моей голове. - Рэм на минуту замолк, и я взглянул на очаровательную Салли. Она пристроилась рядом с Рэмом, тесно прижалась к нему и нежно гладила его по щеке.

- Бедняжка, сколько пришлось тебе перетерпеть. - Она лукаво взглянула на меня и вкусно поцеловала в губы. Рэм продолжал.

- Конвойный протолкнул меня к маленькой, окованной железом двери. Я повиновался, и мы оказались в приемной тюрьмы. Мне предложили раздеться догола, два полицейских ловко и тщательно обыскали мою одежду. Потом мне кинули тюремную одежду и повели в баню. С удовольствием помывшись водой и, смыв с себя всю грязь, я почувствовал себя гораздо лучше. Дальше все пошло с кинематографической быстротой. Меня сфотографировали, измерили, сняли отпечатки пальцев, заполнили несколько анкет, а на все вопросы был один ответ “Разговаривать не разрешается”. Правда, обращение со мной было довольно вежливым. Не прошло и получаса, как я оказался в маленькой камере. Мне принесли постель. Я с удовольствием съел скудную пищу и, растянувшись на койке, моментально заснул. Три дня тюремного режима в полной изоляции не успокоили меня. Я никак не мог догадаться за, что же меня посадили. На четвертый день произошли изменения. С утра вызвали меня в контору тюрьмы. Начальник необычно вежливо предложил мне сесть и объявил, что я свободен. Он вручил мне письмо и чек на 1000 долларов. Моему изумлению не было границ. Я торопился распечатать письмо. Оно было… вот оно. - Рэм кивнул на Салли. Она еще крепче прижалась к нему и обращаясь ко мне сказала: