Оторва

   - Пошли, - несколько ошарашено согласился Герман.

   - А когда я получу фотографию? – спросила Лариса.

   - Как только, так сразу! – обняла её за плечи Людмила.

   Мы выбрались на свежий воздух и перешли дорогу, за которой солнечными бликами манило озеро. Город расположился подковой вокруг него, так что до водоёма было недалеко от любого здания.

   К вечеру, часа через два, как мы расстались с парой, Людмила позвонила мне:

   - Ты можешь сейчас подъехать к институту? Один, без Ларисы.

   - Могу, она ушла на свою квартиру за платьем, но в чём дело?

   - Приедешь – увидишь. Только не говори ей.

   - Интригуешь?

   - Интригую.

   Я оставил записку для подруги, что поехал в гараж, и через десять минут мы с Людмилой, встретившей меня у подъезда, вошли в лабораторию.

   - А где Гера? – спросил я.

   - Ему тоже не надо это знать, - упрямо сжала спутница губы.

   Она подошла к компьютеру и включила его.

   - Я нажала тогда незаметно кнопку сброса и отвлекла всех. Смотри!

   Я вгляделся в экран.

   На нём, как и на принесённой вчера фотографии, развернулись две фигуры, мужская и женская, окутанные разноцветными полями ауры.

   Также тела замыкала общая полевая оболочка, но грозно фиолетового цвета.

   Тут я непроизвольно отпрянул от экрана.

   Между тел явственно проступила фигура женщины. Её лицо, холодной, хищной красоты было непропорционально велико по сравнению с миниатюрной обнажённой фигурой, на которой сидела голова. Больше всего поражали огромные глаза, которые переливались переменчивыми цветами. Становилось особенно страшно, когда они зажигались тёмным, рубиновым цветом, мерцающим, как затухающие уголья костра.

   Фигура располагала длинными руками, раскинутыми на всю ширину снимка, которыми обняла  наши с Ларисой тела.

   За плечами проглядывались тёмные крылья, но не птичьи, а как у летучей мыши.

   На месте промежности находился источник света, который в замедленном темпе нарастал до ярко красного, расширяясь в большое пятно и потом резко затухал, превращаясь в маленькую розовую точку, после чего процесс повторялся вновь.

   Внизу, под пятном явственно узнавались две обнажённых головки раздвоенного мужского члена.

   - Что это? Кто это! – вскричал я.

   - Суккуб! – прошептала Людмила.

   - Что это за существо?

   - Это чудовище параллельного мира, перед которым блекнут все остальные демонические сущности. Смотри теперь сюда.

   Людмила нажала кнопку, на экране появилось изображение фигуры одной Ларисы. За её спиной расположился знакомый суккуб, но … с мужским лицом, узнаваемым как родной брат прежней твари. Он мерзопакостно улыбался.

   - Теперь посмотри на себя.

   На отдельном снимке моя яйцеобразная оболочка зияла с одной стороны огромной раной, сквозь которую протянулась жилистая рука, схватившая крючковатыми пальцами мой член.

   Потрясённый, я нервно закурил, и женщина не возразила, не смотря на то, что, конечно, в комнате с чуткими приборами курить было запрещено.

   - Ты понял? – спросила Людмила.

   - Сама объясни, чёрт те, что в голову лезет.

   - Суккуб вселился в Ларису задолго до твоего знакомства с ней, сама она этого не понимает, но полностью в его власти.

   - Его или её, не поймёшь, какой пол?

   - Это сама Меллюзина, королева суккубов, она двуполая и может принимать мужской или женский облик. Раз она вселилась в Ларису, то на самом деле - девушка редкой красоты.

   - Что за сказки рассказываешь ты Люда, мы живём в современном научном мире, а не в тёмном Средневековье?

   - Суккубы и инкубы вечны, как и человеческие души, только те улетают на небо, а эти гнездятся в земном эфире рядом с людьми. Герин прибор позволил видеть их.

   - Да-а-а, - только и протянул я.

   - За прибором большое будущее, - продолжила собеседница, - ведь виртуальные невидимые твари существовали всегда, а теперь их видно, значит легче бороться с ними.

   -    А что делать мне?

   - Это твоё право. Мы можем пока зашивать с помощью направленного излучения на тело небольшие повреждения ауры. С суккубами пока бороться не в силах, хотя я обозначу теперь Гере эту проблему. Но эти снимки показывать не буду.

   Я вообще сейчас сотру их, а Ларисе объясни, что система сломалась и требует длительного ремонта. Потом она забудет.

   - Но что делать мне? – схватился я за голову.

   - А ты не сможешь жить без Ларисы, без её тела. Ничего, наверно, хуже не будет, чем есть. Суккуба удовлетворяет ваша связь.

   Людмила помолчала и хмыкнула:

   - Представляю, какие извращения вы творите.

   - Это так, - согласился я.

   - Только не рассказывай! – испугалась женщина, - всё это заразительно, как наркотик!

   Я покинул, изумлённый, лабораторию. Тайна переменчивой красавицы и её удивительных хамелеонов была раскрыта.

                                                XXI

   - Нас Надя в гости приглашает, - сказала Лариса поутру в воскресение.

   - Какая Надя?

   - Которой ты песню пел про двугривенный.

   - Да какие это друзья?

   - Они переехали за зону и устраивают новоселье.

   - Это на машине с ночевой, хочешь сделать мне тяжёлый понедельник?

   - Да нас Костя отвезёт, туда сюда сегодня. Смотри в окно!

   Я выглянул. Около своей «Волги» стоял Костя и нервно почёсывал щеку. Наташка сидела уже в машине.

   - Хоть бы вчера сказала, хотел видак настроить, сама просила.

   - Успеешь, Костя сегодня позвонил. Там шашлыки будут.

   «Ну что ж, маленькое приключение», - подумал я.

   - Поехали! – сказал вслух.

   Заимка представляла собой старое деревянное здание с двором, огороженным высоким забором. Оттуда уже доносился призывный запах шашлыков.

   Во дворе сидели Надя и Анатолий, а также какой-то красивый молодой мужчина кавказской национальности и яркая темноволосая девушка, тоже, похоже, не русская.

   - Мати, - представился он, подав руку, - можно просто Миша.

   - Миша, так Миша, - согласился я.

   Взгляд у чёрного горца был острый и пронизывающий. Но я привык к таким, когда ездил на месяц в командировку в институт нашего ведомства в Сухуми.

   Толя сразу развеселился, сходил в дом и вынес оттуда трёхлитровую банку браги.

   - Это для желающих, есть вино и коньяк.

   - Интересно, - хмыкнул я, - давно не пил.

   - Попробуй, - предложил Толя и налил стакан.

   Жидкость была пенистая и шипучая, цвет у напитка прозрачно жёлтый. По старой памяти я понял, что брага выдержанная.

   - Месяц стояла, - подтвердил Толя.

   - Начинать надо с  дам, - плавным движением забрала Лариса у меня стакан.

   - Ядрёная! – крякнула она, приложившись к стакану, и выпила полстакана. Остальное  допил я.

   - Тогда пустим по кругу кружку дружбы, - предложил Мати-Миша, - дай большую! – обратился он к Толе.

   К большой кружке по очереди приложились все, даже Костя нюхнул.

   День стоял тёплый, солнечный, на рябинах у забора весело чирикали воробьи.

   Поспели шашлыки, Толя сложил их с шампурами на поднос и зарядил новую партию на железный казан. Шашлыки оказались из молодого барашка, у нас в городе делали их только из свинины, эти были вкуснее.

   Миша разлил коньяк по стаканчикам.

   - Спасибо, Толя, - сказал он, - постарался для старого друга. Сейчас будет тост.

   Кавказец поднялся с толстого брёвнышка и обвёл всех взглядом. Мне показалось, что он задержал взгляд на Ларисе, что не удивило, её все рассматривали внимательно, видя в первый раз.

   - Высоко в горах жил орёл. Он не летал к людям, ему хватало пищи вокруг в ущельях, по которым скакали горные козлы, а на камнях грелись ленивые змеи. Но, однажды, он спустился из любопытства с гор в долину, где пастух пас стадо баранов.

   В стороне от стада паслась красивая кудрявая овца, которая забрела попробовать сочную зелёную траву в тени скалы, потому что на солнце трава посохла.