Оторва

   Тут я судорожно вздрогнул, из этого поля, вдруг, повеяло жуткой стужей, так что вмиг похолодела моя рука, обнимавшая тело девушки, а волосы встали дыбом.

   А в мозгу отчётливо отпечаталась весть из будущего:

   «Вы не будете с Ларисой вместе».

   Приговор был ясным и окончательным, без тени всякого сомнения.

   Ноосферное поле, содержащее в себе всю информацию о жизни прошлой, настоящей и будущей, довело её до меня.

   Нельзя передать словами, какой ужас сковал все мои члены, я не мог пошевелиться, и так, парализованный, незаметно забылся сном.

   Никогда не сообщил я Ларисе или кому-либо о роковом послании, было выше моих сил обсуждать откровение с небес.

   Прибежала зарёванная Светка.

   - Он, он …

   - Что случилось, Света? - строго спросила Лариса.

   - Фаукат… он пьяный… таскал меня за ноги, вот даже все ногти сорвала! – показала она на самом деле кровоточащие и сломанные ногти с остатками серебристого маникюра, наверно девушка цеплялась ими за пол.

   - Я еле сбежала, он грубо взял меня и отлучился в ванную!

   - Вот скотина! – возмутился я, зная необузданный нрав татарина, хотя у нас лично с ним никогда не было стычек, - за что он тебя?

   - Я шла с Сашкой, а тут он.  Схватил и повёл к себе.

   - А Сашка?

   - Ничего. Застыл, как вкопанный.

   Я не удивился этому. Сашка имел тормозной темперамент, и никогда не привязывался к девицам, с которыми спал.

   - Ты спала с Сашкой? – спросила Лариса.

   - Только раз, когда купались все, - всхлипнула Света.

   - И, наверно, блядь, шла к нему в другой раз!

   - Не знаю!

   - Связалась, дура, сразу с двумя взрослыми мужиками, вот и получила!

   Светка зашлась рыданиями.

   - Да жалко мне тебя, жалко маленькую дурочку, - обняла её Лариса, садись, я тебе пальцы зелёнкой смажу.

   Моя подруга раскрашивала ногти девушки в зелёный цвет, а я смотрел на длинные стройные ноги блондинки с заметными синяками на щиколотках, и в голову лезли порочные, полукриминальные мысли:

   «Неплохо бы потаскать её за эти кегельные ножки, а потом»…

   Тут, я обругал себя в душе за извращённое воображение, которое, почему-то, всегда возникало у меня при рассказах о изнасиловании девушек.

   Но вспомнил изречение Монтеня из «Опытов»: «В мыслях своих мы гораздо более развратны, чем в поступках», - и успокоился.

                                             XX

   Позвонила Людмила:

   - Куда пропал? В гости в лабораторию не приходишь, а напрашивался.

   - Слушай, мы снова с Ларисой.

   - Да ну! Честно, поздравляю!

   - Заходи сама.

   - Ой, зайду! А можно не одна?

   - С кем?

   - С Герой.

   - Стали большими друзьями?

   - Замуж выхожу.

   - Вот видишь, говорил: ещё не вечер.

   - А если сразу сейчас? У нас с Герой сегодня удачный эксперимент, придём с коньяком, обмоем.

   - Конечно, какой вопрос!

   Пара прискочила радостно возбуждённая, и мы сели пить коньяк.

   Гера уставился на Ларису вожделенным взглядом, хоть раньше я знал его, как чокнутого работой и не обращавшего внимания на женщин.

   Я шёпотом поддразнил Людмилу:

   - Ненадёжный дружок у тебя!

   Она расхохоталась и сказала, чтоб слышали все:

   - Гера никуда от меня не денется! Я у него первая настоящая любовь!

   Герман зарделся и улыбнулся смущённо. Собственно, у Людмилы было достаточно достоинств, чтобы удержать мужчину, я даже взгрустнул, малость, о потерянной женщине.

   - Так с чем поздравить вас на работе?

   - Гера изобрёл новый детектор волн, пусть сам расскажет.

   - Ты знаешь, Вадим, чем мы занимаемся?

   - Знаю, Людмила рассказывала. Я только удивляюсь, как это с помощью кирлиана увидеть душу? Он же фиксирует излучение только первых двух полевых оболочек: физической и эмоциональной, а душа начинается с третьей ментальной оболочки и дальше.

   - А я знаю, что у ауры семь слоёв, как семь цветов радуги, - вступила в разговор Лариса, - у нас в колледже учат психологию по-современному.

   - Ой, какая ты умная! - откровенно восхитилась Людмила, она прямо ела девушку глазами.

   - Всё верно, - продолжил Герман, я мучился целый год, пока не сделал этот фазоаурометр, и сегодня, впервые, мы увидели такое, что дух захватывает! Вот, принёс фотографию.

   Все прильнули к большой цветной распечатке.

   Там были изображены две символических фигуры: мужская и женская, вокруг которых сияла разноцветная аура. Но гораздо объёмнее, чем привык я видеть на стандартных снимках. И ауры двух тел на внешних уровнях были замкнуты в один общий эллипсоид.

   - Слева я, справа Гера, - поясняла Людмила. - Вокруг каждого из тел красная аура физического поля, а вокруг обеих фигур замкнутое голубое кольцо пятой и шестой духовных оболочек. Это наша Любовь.

   - Здорово! – приблизил я снимок к глазам. – А где последний, седьмой слой?

   - Чего захотел! Последний слой связи с вселенским полем смысла, наверно, не увидеть никогда. И так, что здесь есть, раньше не видел никто!

   Людмила бережно вынула из моих рук листок и положила на стол на всеобщее обозрение.

   - Насмотреться не могу!

   - Никто не знает природу волн седьмого слоя, - развёл Герман руками, - они невидимы, по крайней мере на нынешнем уровне науки.

   - А что это за чёртики? – спросила Лариса, вглядевшись в снимок, - вот здесь, снаружи голубого поля.

   - А это и есть чёртики из виртуального мира, которых кругом пруд пруди, но они не могут пролезть сквозь замкнутую оболочку, - пояснила билогиня.

   - Ой, как интересно! Я тоже хочу, чтоб нас засняли с Вадиком.

   - Приходите завтра с утра. Суббота, никого не будет в институте, комната 316, я скажу вахтёрше, чтоб пропустила, - пригласил Герман.

   «Как хорошо им вместе, соединённым не только постелью, но общим увлекательным делом» - крутнулось в моей голове, когда пара распрощалась с нами.

   - Подумаешь, Склодовские-Кюри! – хмыкнула Лариса, как всегда прочитав мои мысли.

   - Ты феномен! – с испугом глянул я на неё, - с тобой опасно подумать о чём-нибудь.

   - Ты не понял ещё, что всё дело в моих проникающих хамелеонах? – ответила она и заиграла глазищами, меняя их цвет.

   Честное слово, стало жутковато!

   Потом я опять оказался во власти неотразимого тела.

   - Вас ждут, - сказала вахтёр на проходной, позвонив по телефону.

   Мы поднялись на третий этаж, Людмила стояла у своей комнаты и махнула нам рукой.

   Лаборатория расположилась в небольшой комнате, в которую еле втиснулся лежак хитрого фазоаурометра, как назвал его Герман. В изголовье, обнимая лежак, возвышалась рамка с круглым отверстием, напоминая томограф, соединённая проводами с компьютером.

   - Кто первый? – спросил Герман.

   - Я! – ответила бесстрашная Лариса и возлегла на зыбкое закачавшееся основание.

   Стройная фигура в короткой юбке и здесь, во время научного эксперимента, вызывала только одно желание: «трахнуть её немедленно»!

   Лежак медленно поехал сквозь сканирующую рамку.

   - Теперь ты, Вадим, - сказал Гера, взглянув на экран, на котором светилась непонятная группа символов.

   «Карета» приехала назад, и покатился я.

   - Минут пять будет обрабатывать, - сказал Герман.

   Людмила уставилась на экран, на котором последовательно проступали контуры результата съёмки.

   Вдруг, экран погас, а я заметил, как побледнела Людмила.

   - Что случилось? – кинулся к компьютеру Герман.

   - Всё нормально с компьютером, - сказала биолог, - наверно сгорел монитор.

   Кандидат наук понажимал на кнопки и огорчённо вздохнул:

   - Визит-эффект! Сейчас разберусь.

   - Да ну его, в выходной возиться. Не хочу! – остановила его подруга, - давай в понедельник, и так без выходных, пошли лучше купаться, лето кончается.