Этюды для Голливуда(СИ)

- Идиот, - процедил сквозь зубы Джамал, узнав в исполнителе приговора Шамиля. ВВС продолжал крутить кадры международных новостей, но доктор уже не обращал на них внимания. Ярость переполняла его, и он от невозможности выплеснуть ее только крепче сжимал кулаки.

- Ты тупой идиот, - набросился Джамал на Шамиля, как только тот переступил порог его кабинета. - Решил стать звездой телеэкрана? Уверяю, тебя раньше в Гаагу заберут, чем мы разберем тебя на органы. Обидно будет потерять твои почки, за них можно выручить неплохие деньги.

- Шеф, что случилось? Почему вы говорите о моих органах?

- Да потому, что ты безмозглый баран, по которому уже плачет международный трибунал. И, понятное дело, вместе с тобой найдут мой центр трансплантологии. "Желтый дом", так вы его между собой называете?

- Разрешите? - на пороге стояла немолодая женщина в зеленом медицинском халате.

- Войдите, - рявкнул Джамал, недовольный тем, что она не позволила окончательно унизить Шамиля.

- К вечеру завтрашнего дня вы должны найти донора с четвертой группой крови, - произнес Джамал, протягивая лист бумаги, - и вот с такими параметрами тканевой совместимости. Донора ищем среди раненых, приговоренных и предназначенных к выкупу. Все казни отменить на два дня, потом войдем в график. Выполняйте! И клянусь Аллахом, если не найдете, я вас разберу.

*****

В назначенное время Ахмед, открыв дверь, удивленно отметил, что в кабинете находится только Зигмунд, его коллега Карл по непонятным причинам отсутствовал.

- Не беспокойтесь, мой друг, - Хоффман дружелюбно улыбнулся, - сегодня Карл нам не нужен, сеанс будет базироваться не на ассоциативных воспоминаниях во время гипнотического сна, а на реальном восприятии событий с последующим объяснением поступков, которые привели вас сюда.

- Мудрено, - Ахмед внутренне сжался.

- Отнюдь, вам надо искренне рассказать всю историю, не упуская и не скрывая даже самых неприятных фактов.

- Хорошо, профессор. То, что нет Карла, я думаю даже лучше, мне легче общаться с вами, чем с вашим молодым коллегой.

- Тем лучше, тогда приступим.

- Пожалуйста, я готов.

- Ахмед, мне не дает покоя один вопрос. "Желтый дом" - больница, в которой делали операции по пересадке органов?

- Нет, это госпиталь, где проходили лечение раненые военные и гражданские.

- Вы работали в паталогоанатомическом отделении? Чем вы там занимались? Готовили свидетельства о смерти?

- Нет, моя бригада занималась забором донорских органов у казненных.

- А подробнее можно? Какие органы и у каких казненных?

- Это военнопленные сирийской оппозиции и заложники европейцы и американцы, если за них, конечно, отказывались дать выкуп.

- Сколько операций в день делала ваша бригада?

- Две, иногда три, часто это зависело от заказа.

- А как доставлялись донорские органы?

- Мы упаковывали их в медицинские контейнеры, потом доставляли на вертолетную площадку.

- Скажите, а когда вы почувствовали первые признаки тремора? Случайно, не там? Ведь до этого вы были оперирующим хирургом.

- Там. Я пережил сильный психологический стресс, когда Шамиль при мне перерезал горло моему другу Осману. Потом под страхом такой же смерти заставил забрать у него почки. Тогда я первый раз сорвался, дрожь не проходила два дня, после тремор стал периодически появляться.

- Мистер Туран, вы еще говорили, что боитесь повредить ножку. О чем речь, о какой ножке?

Ахмед удивленно уставился на Зигмунда.

- Откуда вы знаете, я же вам не говорил.

- Рассказывайте, дорогой, я все знаю, просто хочется кое-что уточнить.

Ахмед Туран долго молчал, но потом, собравшись с мыслями, медленно начал:

- В какой-то период нам перестали приносить красных, ну тех в красно-оранжевой одежде. Мы с Сулейманом отдыхали. Вдруг в отделение влетает бешеный Шамиль и орет:

- Срочно собирайтесь, будете ассистировать доктору Джамалу. Мы взяли инструменты и отправились наверх в операционную. Там уже все было готово. Донором оказалась молодая девушка, она находилась под общим наркозом. А реципиентом, как я потом узнал, был известный духовный лидер - мулла Хасим. Мы все приготовили и только ждали команды для изъятия почки.

- С первых минут операции все пошло не так. Сначала после вскрытия брюшной полости муллы Хасима выяснилось, что необходимо удалять левую почку, и доктор Джамал приказал мне ассистировать ему. Сулейман в это время должен был изъять орган у донора. Он уже десятки раз делал это, а тут вдруг оцепенел, стоит и молчит. Джамал орет: " В чем дело?". Тот в ответ: "Я повредил почечную ножку". Доктор Джамал побледнел от злости, негромко позвал Шамиля и, как только тот появился в дверях, глазами показав на Сулеймана, процедил сквозь зубы:

- Отрежь ему что-нибудь такое, чтобы я больше никогда не видел эту тварь.

Джамал повернулся и так посмотрел мне в глаза, что я понял все.

- Давай, исправляй, - услышал я вдогонку.

- Меня уже не надо было подгонять. В тот момент я готов был разобрать хоть десять доноров, лишь бы спасти свою жизнь. Я быстро сделал второй разрез, аккуратно изъял почку, дальше все шло своим чередом.

- А что же с донором? - негромко спросил Зигмунд.

- Мне больно вспоминать это. Я остался в операционной и пытался спасти несчастную. Не знаю, как Сулейман умудрился, но он повредил и почечную артерию, и нервный ствол, и мочеточник вместе с веной и лимфатическими сосудами, в общем, всю почечную ножку. Я сделал все возможное. Конечно, очень жаль ту молодую девушку, но шансов выжить у нее почти не было. Скорее всего, ее уже нет в живых.

Немного помолчав, Ахмед добавил:

- Зигмунд, я вам все это рассказал не только потому, что хочу избавиться от тремора, а еще и потому, что не могу жить с этим. Там, в Сирии, я стал преступником, работая в компании этого косовского негодяя, доктора Джамала. Он изымал человеческие органы и продавал их. Суммы доходили до полумиллиона долларов в день. А еще он всячески оберегал свой кровавый бизнес, построенный на войне.

Все это время Хоффман слушал Ахмеда, не перебивая и не задавая вопросов, наблюдал за его интонациями и жестами. Он видел перед собой внешне здорового человека, у которого внутри была пустота. Вот эту внутреннюю пустоту и заполнил хищник. Тремор пожирал его изнутри, питаясь негативными эмоциями, страхом, переживаниями. Он изводил своего хозяина, пытаясь довести до полного угасания.

Зигмунд понимал, что сейчас он является свидетелем раскаяния в тяжком преступлении, преступлении против цивилизованного общества. Изощренное злодеяние, где ценой жизни приговоренного трибуналом солдата спасают обреченного на смерть больного, пересаживая здоровые органы. И где на войне эта тонкая грань между преступлением и якобы благим делом? Тем более, если здесь замешаны огромные деньги. Тогда начинает работать понятное всем правило: "Бизнес, только бизнес и ничего, кроме бизнеса". А это означает, что у потенциально донора нет никаких шансов выжить. Срок его жизни зависит от времени поступления заказа.

- Ахмед, а как вам удалось вырваться оттуда? Вы ведь могли об этих событиях сообщить общественности. Уверен, ваше заявление вызвало бы международный скандал, в результате которого усилили бы контроль за специалистами по трансплантации. Вы очень опасный свидетель.

- Это вы так думаете, - Ахмед криво усмехнулся, - какой я свидетель? Свидетельствовать против себя? Ведь это я и только я производил забор органов у этих несчастных. Неужели вы думаете, что я буду давать показания против себя? И ради чего? Чтобы обличить доктора Джамала? Уверяю, он только видимая часть айсберга. Кстати, я это говорю еще и потому, что всецело вам доверяю. Кроме того, здесь нас только двое, мое слово против вашего. В любой момент я могу спокойно отказаться от сказанного в вашем кабинете. А отпустили меня потому, что я помог спасти муллу Хасима. Это благодаря ему мне сохранили жизнь. Ко всему прочему, я так и не узнал, где нахожусь. Думаю, это место еще долго будет работать, нескоро сведения о нем просочатся в средства массовой информации. Все, кто участвуют в этом деле, связаны кровавыми преступлениями, и самое страшное, все, что там происходит, востребовано. Органы нужны живым, точнее, полуживым, они молятся и ждут их.