Этюды для Голливуда(СИ)

- Присаживайся, будь как дома, - сказал Туран шутливо и указал на стул. - Я здесь разбираюсь с твоим предварительным диагнозом. Решение о пересадке нужно принимать как можно скорее. Результаты анализов вызывают у меня озабоченность, боюсь, что у нас не так много времени. Найти такого редкого донора будет очень сложно, остается один выход: убедить кого-то из твоих родственников решиться на трансплантацию. Радость медленно сошла с лица Лейлы, глаза девушки стали грустными и постепенно наполнились слезами.

- Что же мне делать? - обреченно спросила она.

- Только бороться и ни в коем случае не опускать руки. Аллах всемогущ и не оставит в беде такую славную девушку. А я предлагаю провести этот вечер в более приятной обстановке. Поддерживаешь?

- Конечно, а куда поедем?

- Есть отличный ресторанчик недалеко от медицинского центра.

*****

Туран, побродив по вечерней Вене, вернулся в гостиницу, часы показывали начало второго. Он разделся и, не заходя в душ, лег на кровать. Из головы не выходил звонок Муаза. Беспокойство и страх не давали возможности расслабиться. Он весь внутренне сжался, окаменел в своей тревоге. Больше часа Ахмед ворочался в кровати, пока не забылся чутким тревожным сном. В полудреме он увидел Лейлу, ее руки, глаза и губы, услышал ее девичий голос. Она говорила:

- Теперь мы с тобой одинаковы и всегда будем вместе, мы две половинки, во мне есть ты. Сон вдруг оборвался, Ахмед открыл глаза, в номере было темно. Он полежал, помучался, затем повернулся и заснул крепким мужским сном.

*****

В кабинете Зигмунда вновь не было Карла. Это вовсе не расстроило Ахмеда, но было необычно.

- Доктор Хоффман, а ваш коллега будет со мной проводить еще сеансы?

- Уважаемый Ахмед, цель сеансов заключалась в постановке точного диагноза, с этой задачей Карл справился превосходно. Он выяснил, что причиной тремора являются приобретенные фобии. Ваша болезнь является типичным психическим расстройством. При желании и точном выполнении наших рекомендаций вы сможете избавиться от него самостоятельно.

- Не думал, профессор, что все так просто.

- Не все просто, Ахмед. Мы с вами вплотную подошли к процедуре лечения. Вы уже миновали внушение, где осознали причину страхов, научились управлять своим психическим здоровьем, переключая сознание с депрессии на другие виды деятельности. В особо сложных случаях вы будете некоторое время принимать лекарственные препараты. И конечно, минимум два раза в неделю посещать тренажерный зал. Да, да не удивляйтесь, на первый взгляд все просто. Чуть не забыл,

у вас в каждом кармане должен быть кистевой эспандер.

- А он зачем?

- Все за тем же, чтобы избавиться от тремора. Или хотите неделю подремать на сеансах Нормана в состоянии глубокого транса? Вам понравилось?

- Ну уж нет, мне как-то больше нравится общаться с вами, а гипнотические сны... Кстати, мне сегодня такое привиделось. Вы поможете мне разобраться?

- Любопытно, давайте попробуем, дорогой друг.

Ахмед подробно пересказал то, что ему приснилось этой ночью. Профессор сидел за огромным письменным столом и внимательно слушал, изредка задавая короткие вопросы. Повествование закончилось, и в кабинете повисла неловкая пауза.

- Я из деликатности не касался вопросов, связанных с женщинами. Однако теперь вынужден спросить.

- У меня были серьезные отношения до 2013 года, пока я не уехал в Газиантеп. Сейчас у меня другие отношения, они развиваются, а там как - знать.

- Ну что, тогда слушайте. Во-первых, не знаю, огорчу вас или обрадую, но ваше видение очень похоже на вещий сон. Во-вторых, эта девушка из сна имеет к вам серьезные чувства. И в-третьих, я не очень хорошо понимаю, но мне кажется, что вы, Ахмед, что-то потеряете, а она найдет. Вас уравнивает и связывает какая-то ситуация. Хотя меня сильно смущает фраза: "...во мне есть ты". В любом случае, дорогой хирург, вам не стоит бояться, ведь через некоторое время все проясниться.

Ахмед еще два дня посещал сеансы, но лечение, в его обыденном понимании, отсутствовало. Велись отвлеченные разговоры, беседы на разные темы, Зигмунд невероятно ловко забирался в глубины сознания, манипулировал, иногда играл на чувствах. Тем не менее страх начал отдаляться, становиться не таким всепоглощающим, а вместе со страхом пропадал и тремор.

- Мне действительно стало лучше, - Ахмед с благодарностью тряс руку Зигмунда. - Скажите, профессор, мне еще надо будет прилетать к вам?

- Надеюсь, дорогой друг, что вы поправитесь. В конце концов, у нас с Карлом запланирована поездка в Стамбул на международную конференцию через полтора месяца. Я еще задержусь, прочитаю несколько лекций в закрытых учреждениях, можем найти время и встретиться, если будет необходимость. Ахмед еще раз признательно пожал руку профессора и вышел.

******

- Я рад, что вы сразу позвонили, тем более это в ваших интересах, - начал Муаз без предисловий. - Господин Туран, из некоторых источников я получил достоверную информацию, что ваш друг Сулейман Яви находится в Сирии. Правда, он ранен и проходит лечение недалеко от Хомса, но как только станет на ноги, сразу будет здесь.

Муаз блефовал, естественно, Сулейман нигде не лечился, его уже давно не было в живых. Кто попадал в немилость к Джамалу, редко мог уберечь свою шкуру. Сулеймана расстреляли, Ахмед же об этом не знал.

- Доктор, вы должны понять, я здесь из лучших побуждений. Видя, как вы относитесь к моей сестре, хочу предупредить, что лучше быть свидетелем, чем обвиняемым. Прошу вас со всей серьезностью отнестись к моим словам и сделать правильные выводы. Я не тороплю, но ответственно заявляю, что, если Сулейман напишет явку с повинной или даст показания против вас, мне сложно будет вас вытащить. Еще раз прошу, хорошенько подумайте, господин Туран.

Ахмед сидел бледный, как мел. Он ожидал чего угодно, только не этого. Страх липкими пальцами сжал все тело, Ахмед оцепенел, не мог пошевелиться. То, что он услышал, было похоже на правду, даже место было указано достаточно точно. Ахмед не допускал, что инспектор банально врал и пользовался дешевыми уловками. Доктор Туран, поддавшись на грубую ложь, сидел и беззвучно истерил. Он уже не искал выхода, его швыряло из стороны в сторону, Ахмед понимал, что это конец, хотя, надо отдать ему должное, сознаваться не собирался. И судя по всему, причиной этому был не твердый характер, не гибкий ум, а простой человеческий страх. Единственное, на что его хватило, это промолвить совсем нейтральную фразу:

- Хорошо, инспектор, я вас услышал. Теперь я могу идти?

- Да, идите. И я вас очень прошу, подумайте над моими словами.

После обеда у Ахмеда все валилось из рук, он с трудом дождался конца рабочего дня. То, что сказал Муаз, раздавило его, он осознавал, что может произойти в этой ситуации: тюремный срок и глубокое презрение близких. А как жить с этим потом? Туран сидел в рабочем кабинете и добивал себя: "Как я объясню все родным? Что я отвечу Лейле?" Он задавал себе тысячу вопросов, и не на один не было ответа. В этом полуобморочном состоянии он сел за руль и с большим трудом добрался до дома.

Сон не приходил, Туран метался по комнате, но уже не задавал себе вопросов об отношении окружающих к его поступку. Он копал глубже, и теперь главным стал ответ на вопрос: "Зачем я живу?" Его внутреннее Я обращалось к смыслу жизни, а это уже опасный симптом предсуицидального состояния. Картина трагичной развязки вырисовывалась все четче. А утром, когда в окно заглянуло солнце, он для себя все окончательно решил.

Прекрасный день для исполнения желания, но вместе с тем бесконечно больно останавливать жизнь. Он постоял возле окна, посмотрел на улицу, улыбнулся чему-то своему, что спрятано глубоко внутри. Затем подошел к столу, взял ручку, бумагу и принялся писать. Ему не хотелось уйти просто так, по-английски, и пафосно не хотелось. Ахмед вообще не хотел уходить, но обстоятельства не оставляли ему выбора. Навязчивый Муаз все-таки докопается, совсем скоро это гнусное преступление вылезет наружу, а он как человек, как личность перестанет существовать. Его близкие друзья, коллеги будут стесняться того, что были знакомы с ним, работали, дружили. Презрение - вот его удел.