Этюды для Голливуда(СИ)

- Профессор, вы позволите дать установку на разблокировку фобий и трансляцию информации, связанной со страхом?

- Хорошо, мой друг, только осторожно, помните о треморе.

*****

- Ахмед, ты меня слышишь? Я рядом, - начал монотонным голосом Карл. Мы с тобой стоим в белой комнате, здесь кроме нас еще есть люди?

- Да, - негромко произнес Ахмед, глаза его были закрыты.

- Сколько людей в комнате, кроме нас?

- Еще двое.

- Опиши их.

- Сулейман, мой друг, он стоит рядом и держит контейнер.

- А второй человек что делает?

- Он лежит.

- Спит?

- Нет, он мертвый.

- Ты его знаешь?

- Нет.

- Как он выглядит?

- Он в красной одежде.

- Ты знаешь, как он умер? Говори, не бойся.

- У него перерезано горло.

- Его убили? - Карл продолжал задавать вопросы, произнося их негромким мелодичным голосом, словно боясь испугать пациента.

- Да.

- Ахмед, ты его боишься?

- Нет, - Туран совершенно спокойно продолжал этот странный разговор.

- Почему же тебе тогда страшно?

- Я боюсь повредить ножку.

- Если ты повредишь ножку, что произойдет?

- Меня убьют, - все так же спокойно, не открывая глаз, отвечал Ахмед.

- Карл, выводи его из транса, достаточно, - раздался голос Зигмунда, - он сейчас может сорваться в тремор. Аккуратно, очень прошу.

- Мы направляемся к дверям белой комнаты, - продолжал гипнотический сеанс Карл, - выходим из дома на улицу, нас ничто не беспокоит, не тревожит. Легкий ветерок дышит в лицо, мы становимся невесомыми, нас подхватывает, и мы летим, все выше и выше поднимаемся над землей.

Карл монотонно, предложение за предложением нанизывал установки на беззащитное сознание Ахмеда. Невероятно, но лицо пациента посветлело, на нем появилась блаженная улыбка.

- Мы летим над землей, внизу узкой голубой лентой вьется река, вокруг зеленые бескрайние поля, а впереди у горизонта - горы. Они быстро приближаются. Чуть правее уютно расположился город, это наш город. Мы должны опуститься на землю, сейчас мы попадем в наш дом. Я начну считать, и ты проснешься на счет "один".

- Семь. Твое тело наливается силой, мышцы твердеют. ...Пять. Веки легкие, они могут открыться. ...Один. Раздался хлопок, и Ахмед открыл глаза. Взгляд его был отсутствующим, но признаков тревоги на лице не наблюдалось.

- Дорогой друг, как вам спалось, что-нибудь снилось? - спросил Зигмунд, доброжелательно посмотрев на Турана.

- Странная легкость, и я совершенно ничего не помню.

- Вот и хорошо. Главное, что вы отдохнули и успокоились. Давайте выпьем еще по чашечке чая, - совершенно по-домашнему предложил Зигмунд. Горячий чай, джем и пирожные на какое-то время создали атмосферу уюта и спокойствия.

- Еще чаю? - спросил Карл Ахмета.

- Благодарю, все было очень вкусно, - вежливо отказался Туран.

- Скажите, уважаемый, - обратился Зигмунд Хоффман к пациенту, а эта светлая комната, о которой вы рассказывали, она находится в больнице?

- Я не знаю, возможно. Все называли это здание "Желтый дом".

- Странное название. Здание действительно было желтого цвета?

- Нет, оно серо-розовое, его люди почему-то так называли.

- А в этом здании или как его там... учреждении был старший, кто-то руководил им?

- Мы его называли доктор Джамал, а за глаза - доктор Зло.

- Похоже, это все-таки лечебное учреждение. И кого вы там лечили?

- Мы не лечили, - Ахмед опустил глаза, - мы разбирали.

- Что значит "разбирали"? - Зигмунд вопросительно смотрел на Турана.

- Разбирали людей, - коротко ответил Ахмед.

- Как? - Зигмунд и Карл удивленно переглянулись.

- Моя бригада занималась изъятием и консервацией почек.

Оба психоаналитика были ошарашены таким заявлением.

- Вы там работали?

- Нет, меня заставили это делать.

- Скажите, а где это происходило?

- В Сирии.

- Как в Сирии, вы были там и воевали?

- Нет, я из Газиантепа, есть такой город на границе Турции и Сирии. Выехал я с гуманитарным грузом...Может, я лучше все по прядку расскажу?

*****

На город уже спустились сумерки. Старые улочки, по которым брел Ахмед, источали сытость и уют. И только осенний дождь нарушал вечернюю идиллию. Прохлада и промозглая осенняя влага забирались под одежду, устраивались там как дома, вызывая у Ахмеда мелкую дрожь. "А может, это снова тремор?" - испуганно подумал он, чувствуя, как тело начинает дрожать. "Скорее, холод, я дрожу от холода", - успокаивал себя Ахмед Туран. Прошел уже час, как он вышел из кабинета профессора Хоффмана, а волнение не покидало его. Более того, к нему присоединилось беспокойство, которое стало вгрызаться в мозг, намекая, что эти два психоаналитика все равно докопаются до сути. И что тогда делать, как жить? Он сегодня поверхностно передал хронику 2013 года, когда начались события, приведшие к этому ужасному состоянию, при котором слово "смерть" вызывало сначала почти незаметную дрожь пальцев, затем тремор перекидывался на руки, усиливался, и уже вибрировало все тело. Ему становилось страшно, он не контролировал себя. И только когда он обессиленный садился и забывался, тремор медленно покидал его. Он опять мысленно вернулся к своему рассказу, вспомнил, как эти два проницательных человека буквально прожигали его взглядами.

"Ведь они докопаются до сути, - эта ужасная мысль вернулась и опять начала сверлить мозг. - Что же делать? Может, бросить лечение и уехать в Стамбул и будь что будет. На все воля Аллаха!" Мысли бессвязно кружили в голове.

"А что делать с тремором? Он ведь меня накроет, я не смогу продолжать оперировать. Помочь смогут только эти двое. Но как мне обо всем рассказать?"

Он брел по вечерним улочкам Вены, лихорадочно пытаясь найти выход, но только все сильнее и сильнее загонял себя в тупик.

"Почему все так произошло?" - Ахмед уже в который раз вернулся к началу лета 2013 года. Перед его глазами проплывала картинка: площадь Таксим и парк Гези в Стамбуле заполнены десятками тысяч людей. Все кричат, требуя справедливости и отставки правительства. На демонстрантов обрушиваются струи воды из полицейских водометов и облака слезоточивого газа. По ним стреляют резиновыми пулями. Сотни раненных и травмированных людей в стычках с полицией, и все потому, что какая-то компания решила в центре Стамбула, на месте зеленого парка, построить очередной торговый центр. Чужая алчность явилась причиной возмущений, и его будто в воронку затянул водоворот стремительно развивающихся событий. Ахмед вспомнил, как они с Сулейманом Яви оказывали помощь раненым в маленьком кафе неподалеку от парка Гези. К концу дня они падали с ног, а количество людей, которым требовалась медицинская помощь, только увеличивалось. А потом, ночью, идя домой, он случайно встретил Османа Догана, своего друга по медицинскому университету, невысокого парня с волевым лицом, глубокими темными глазами и свежей ссадиной на правой щеке. Он был испачкан сажей от горевших покрышек, в саже была и медицинская сумка, висевшая через плечо.

- Что, дружище, не узнал? Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть. Сегодня мы их немного поджарим, - он зло посмотрел в сторону полицейских. Затем повернувшись к Ахмеду, спросил:

- А ты чем здесь занимаешься? Смотришь или участвуешь?

- Мы с Сулейманом Яви - волонтеры, оказываем помощь раненым. Наш медицинский пункт находится в кафе, недалеко от парка. Да ты знаешь. Помнишь, как-то после занятий мы там познакомились с девчонками, гуляли все ночь, а на следующий день пропустили занятия.

- Отличное было время, веселое, не то, что сейчас, - Осман удовлетворенно кивнул.

На следующий день в медицинском опорном пункте, расположенном в маленьком кафе, появился Осман, он приволок с собой двадцатилитровую канистру, наполненную горючей смесью из бензина, машинного масла и еще какой-то неизвестной жидкости. Второй раз он принес целый мешок пустых бутылок.