Париж между ног(СИ)

Потом с ней сразу же полезли в такие дебри! И даже уже на салфетке чертим силуэты, обсуждаем детали того, что сейчас в моде в Париже.

А мы сидим вместе в бистро, пьем маленькими глотками горячий и пахучий кофе с круасанами прямо на углу улицы за столом, и мы говорим, и говорим с ней, и хохочем довольные всем! Ну не всем, может быть, а тем, что в их лице я нашла для себя своих первых помощников и нужных людей.

На второй день

На второй день утром ко мне заходит Мари. Личико светлое, глазки слегка подведены и лицо свежо, открыто навстречу улыбается мило. Одета простенько: джинсы и свитерок, только светлей чем вчера и потому я вижу, как у нее отчетливее, чем вчера, выступает из-под него немного приподнятая, небольшая девичья грудь. На ногах туфли спортивные, полукеды и носочки светлые, вся она из себя лучезарная, смотрит на меня.

— Здравствуйте Мадам. Что-то не так?

— Да. Теперь не надо тебе ко мне обращаться на Вы, просто я не люблю, и к тому же мне почти столько же лет сколько тебе, так что прошу тебя без церемоний. Ты уже завтракала?

— Да Мадам, а Вы… простите, прости… ты..

— Я нет. Давай куда-нибудь сходим, я хочу перекусить.

— Ты хочешь сидеть, говорить и кушать?

— Нет, извини, я хочу жрать!

— А что это за слово такое, я такого не знаю, это, надеюсь, не русский мат?

— Веди меня поскорее куда-нибудь, где есть еда, я ведь весь день вчера ни крошки хлеба, только спала и я тебе покажу, что значит жрать. — Кричу, торопливо натягивая платье.

И пока мы идем, она говорит что не беда, потому что, как тут говорят: кто спит, тот обедает, главное, это чтобы был аппетит. А когда тут едят, то им желают и говорят: Бон аппети! И еще она говорит о том что потом мне надо будет купить из одежды, а то я по ее мнению слишком броско одета, и тем себя выдаю, сразу же видно что иностранка. Но я так спешу, потому что так голодна и ей все да, да, хорошо, только бы поскорей мне добраться до тарелки.

— О боги! Вот это еда! — Откинулась на спинку кресла довольная и наконец-то сытно накормленная.

Она с изумлением смотрела, как я поглощала еду и все время мне:

— Может тебе уже хватит, это много, ты спокойнее кушай, не волнуйся у них еще много еды. Что ты хочешь еще, говори? Это и это? Но это же… — Я только мычу с полным ртом, кивая головой, мол, пойдет, потом бурчу, чтобы тащили еще.

Мари уже не на шутку встревожилась и заерзала, особенно от того, что я заметила, как неудобно ей от того, что на меня, скрывая улыбки, глазела прислуга кафе. Наконец-то, спустя полчаса я успокоилась, съев столько еды, что наверное объела, это кафе и даже думала, что в Париже такое чревоугодие уж точно, принимают за обжорство у женщин.

— Уф! — Говорю счастливо. — Обожралась я!

— А, теперь я поняла, что это такое жрать по-русски, это есть как Гаргантюа!

— Кто, кто? Такого не знаю, а кто это? — Она в ответ засмеялась, беззлобно понимая, что я всего не могу знать, а вот насчет еды, как оказалось, она напрасно волновалась.

Потом уже, спустя время я так не срывалась с едой, и к тому же оказалось, что в Париже масса кафе, ресторанов и даже будок на колесах, где всегда можно вкусно перекусить, посидеть и поговорить.

И еще я отметила, что французы — гурманы. Это потому видно, что только они очень долго и кропотливо расспрашивают о еде прежде чем ее заказать и отведать, при этом помногу переспрашивают, уточняют у гарсона, которые терпеливо им поясняют из чего и как приготовлены блюда, и что им лучше поесть сегодня. Потом еще я нигде не видела ресторанных журналов о еде и специальных значков на входных дверях заведений которыми отмечали гурманы облюбленные ими рестораны и кафе.

Кроме того, у французов всегда к блюду подают соус, подливку по-нашему, но вот из чего? О, это сказка: то с грибами и луком тушеным в вине, то со сметаной со специями и креветками, то с какой-то неведомой мне травой и со всякой мне даже неведомой приправой иной. А еще у них все время сыры и вино. И последнего так много, что во всех заведениях специальная винная карта, в которой все о видах и типах вина в погребе данного заведения. Ну и гарсон вам расскажет все о вине в таком заведении как сомелье. Особенно ценится ими вино определенного года и сорт винограда, и все они уже знают, что в такой-то год и такой виноград был самый лучший для вина по их вкусу. А вот их вкус к вину меня разочаровал.

Я с Мари пару раз пила такое вино, которое нам рекомендовали знатоки, но то не вино, в моем понимании, а винный и кислый спиртосодержащий напиток, потому я не могла бы его отнести к отличному вину, я такое сухое пить не привыкла, а им ничего, именно такое пьют и им хорошо.

А оно у них везде и всегда. Даже работяги, я сама это видела, как в обед они сядут в круг, вытащат по огромному бутерброду и по литру вина, и вот так среди бела дня, можно сказать на работе, сидят и пьют. Кстати у них перерыв на обед не сорок пять минут, как у нас, а два часа! Вот что значит забота о своем народе — гурмане!

И не только мужчины, но и дамы, те тоже все время за бокалом вина сидят и болтают в кафе, в ресторане или за столиками уличного кафе. Но всегда у них на все случаи жизни вино, как вода, или чай у нас. Пьют все и всегда, но никогда не бывают пьяны. Вот такая у них культура питья!

Но и это еще не все, потому что в Париже есть такие магазины с погребами под ними, куда можно спуститься и пить, слушая все о вине, с чем его подавать и как.

Но это всего лишь капля того, чем меня угощала Мари.

А десерты, а шоколад? Тот вообще, каких ты хочешь вкуса, формы, цвета и вида, хоть машинки, хоть куклы и даже есть буквы, из которых ты можешь набрать слова. Из которых Мари, кстати, сложила мне такие слова — лямур! Сладкие такие буквы сложились у нее в непонятные для меня слова пока, но такие вкусные и очень приятные мне!

Ради этого стоит ехать и жить в Париже. А тут так и живут, рассказывает Мари.

Все французы гурманы с самого детства.

В воскресенье многие семьи едут на рынки, чтобы купить что-то домой, а заодно и

покушать того что только что привезли, приготовили, и все это из свежих овощей и фруктов, рыбы, мяса, молочных продуктов и всего того, что только что росло, плескалось, дышало и мычало. И вот где-то уже через час оно уже в тарелке у вас и радует глаз, и щекочет нос ароматом и запахом. И притом так все вкусно, и аппетитно приготовлено, ну и как тут скажите не отведать такого свежего и вкусного!

В Париже все готовят только из свежих продуктов, и нередко сам повар — он же, как правило, и хозяин кафе, ресторана сам ходит по рынку, выбирая все самое лучшее, чтобы потом приготовить все для любимых клиентов. Именно так, для любимых и дорогих постояльцев этих поваров, шеф-поваров и просто тех, кто умеет и любит готовить, и кормить этот весь город — Париж и его гостей.

Да и обстановка везде: что в кафе, что в ресторанах, бистро, даже в уличных кафе всюду доброжелательная и спокойная, при этом никогда и никто на тебя не косится, не спросит, почему ты сидишь уже час с чашкой кофе, почему не заказываешь кушать.

У них так, пришел и сиди себе где есть место свободное для тебя, и наслаждайся жизнью, а все они, кто работают в этих волшебных домах, где колдуют с едой, будут рада тебя угостить чем-то вкусненьким и налить бокал вина. Ешь, пей, радуйся жизни Француз! А иначе, зачем же тогда жить и любить, если вкусно ни есть и не пить? Видимо им эта божественная еда для того и дана, чтобы они в атмосфере любовной и сытной прожили очень довольные свой век.

Вот и я приобщилась к их религии кулинарной и потом сама по утрам не просто завтракаю, а в ближайшем кафе получаю бранч, то есть брекфаст и ланч. Вот откуда, сливаясь, получается слово — бранч, то есть завтрак и обед сразу, а по-нашему так это поздний завтрак. Сначала съедаю аппетитное топаса.

Топаса — это какая-нибудь маленькая порция из оливок, сырных и мясных закусок, которые подают обязательно на тосте хлеба.