Изучая нежность (СИ)

«Какого черта! — ужаснулся он, понимая, что член снова твердеет и болезненно упирается в ширинку. — Нашел время! Я, между прочим, в людном месте нахожусь. Что же делать?»

Он оглядел стол и как бы невзначай подтолкнул бокал с пивом, чтобы несколько капель пролилось ему на рукав. Ничего, пиджак он потом отчистит, а сейчас главное — не вызвать подозрений у омеги.

— Проклятье, — с нарочитой досадой воскликнул он. — Пойду отлучусь ненадолго. Займи Зака пока что, ладно?

— Конечно, — кивнул Тобиас. Ребенку в этот момент было не до родителя, он старательно сражался с импровизированными усами из лапши.

Лео не знал, смеяться или злиться. В который раз за эти несколько недель, что у него работал Тобиас Мур, он оказывается в туалете — с приспущенными штанами и каменно-твердым членом в руке. Следовало признать, что дело не только в потребностях организма, а именно в этом конкретном омеге. Проводя ладонью по набухшему пенису, Лео позволил себе представить, как молодой гувернер сядет перед ним на корточки и разрешит излиться в свои губы. Фантазия оказалась действенной, не прошло и пяти минут, как прокурор содрогнулся в коротком, но сильном оргазме.

«Я объяснюсь с ним, — пообещал он себе, застегивая штаны. — Непременно расскажу — и попрошу не маскировать свой запах».

Почему-то у него было ощущение, что едва уловимая нотка травяного аромата, которую он почувствовал от Тобиаса, может стать куда сильнее без его вечных духов. И мысль эта отозвалась приятным покалыванием в области паха.

========== Часть 9 ==========

На улице окончательно стемнело, и только белый снег яркими искрами поблескивал в свете немногочисленных фонарей. С неба падали редкие снежинки, достаточно пушистые и теплые, чтобы почти перестать быть холодными. Одна такая упала на нос малыша Зака, и тот чихнул, сморщившись всем лицом. Тобиас, усмехнувшись, смахнул с ребенка снежинку и поудобнее устроил его у себя на руках.

Из ресторана они решили прогуляться до парка, просто чтобы размять ноги и подышать свежим воздухом. У Лео чуть дрожали руки от злости на Марко и от пережитого возбуждения, поэтому он справедливо сомневался, что сможет аккуратно вести машину.

Так что они предоставили собственным ногам выбирать, куда направиться. Тобиас настоял на том, чтобы нести Закари самому — ему это доставляло искреннее удовольствие, да и ребенок уже привык к новому гувернеру.

— Ну что, расскажешь мне, чем ты увлекаешься? — поинтересовался Лео, когда они неспешно брели вдоль длинного здания Национального Архива. Омега пожал плечами:

— Да так, всем понемножку. В детстве мне нравилось собирать марки, а сейчас как-то нет времени на длительное хобби. Вот разве что очень хочу скопить на хороший мотоцикл.

Леонард удивленно покосился на своего спутника. Кто бы мог подумать, что такой скромный с виду юноша в душе является гонщиком? Лео умел водить машины, но на мотоцикл никогда не садился, как-то нужды не было. А теперь ему подумалось, что было бы неплохо научиться гонять на двух колесах вместо четырех.

— В моей жизни не было ничего особенно интересного, сэр, — продолжал Тобиас. — Большую ее часть я учился, чтобы профессионально заниматься детьми, так что не могу похвастаться ни опытом туризма, ни частой беготней по ночным клубам.

— А как насчет личной жизни? — с едва заметной запинкой спросил Лео, ругая себя за нерешительность. Впервые он не знал, как подступиться к омеге, подумать только!

Тобиас скупо улыбнулся, глядя на проезжающие в сумеречной снежной взвеси машины.

— У меня была пара романов с альфами, но все они остались в прошлом. Не сказал бы, что это та тема, на которую я хотел бы говорить. Если не трудно, сэр, лучше расскажите, как прошло ваше сегодняшнее заседание суда. Мне интересно.

«Все ясно, — с некоторым сочувствием подумал мистер Коулман, внимательно глянув на омегу. — Твоя первая любовь, скорее всего, обернулась разочарованием, а если впоследствии были еще романы, то ты никого уже не подпускал близко к себе и ни с кем не задерживался надолго. Я знаю такой тип омег».

Прежде ему казалось, что разочарованные в жизни и в альфах омеги ему не нужны. У бедняг было слишком много претензий и слишком прочная эмоциональная корка. Но при взгляде на Тобиаса Лео ощущал, что не только хочет его видеть в своей постели. Было что-то еще, нечто глубокое и, возможно, обещающее перерасти в любовь. Кто знает?

— Сегодня я с треском провалил свою репутацию отличного прокурора, вот что случилось, — он задрал голову и с удовольствием поймал ртом снежинку. — Знаешь, для прокурора и следователя очень важно чувствовать людей.

— Преступников или людей вообще? — омега поправил капюшон на голове Зака. Он вроде бы не смотрел на нанимателя, но у Лео было ощущение, что его слушают очень внимательно.

— Всех людей, — тихо ответил он. Им навстречу двигалась группа японских туристов, увешанных фотоаппаратами и сувенирами, так что Леонарду пришлось-таки чуть повысить голос: — Я разбираюсь в том, есть ли у человека нехорошие намерения, это моя работа. И я понял, что тот подонок, которого так упорно защищал мой бывший муж, еще причинит кому-то вред. Я читал это в его мерзких глазах.

— Будем надеяться, что этого все же не случится, — ответил Тобиас. Они шли уже по Мэдисон-драйв, как раз вдоль низкого кованого заборчика, на острых пиках которого торчали некрупные снеговые шапки. — Не огорчайтесь, что не вполне выиграли дело, сэр. Со дня на день начнется весна, на улице станет тепло, а ваш сын через несколько месяцев научится ходить. Следующее Рождество будете праздновать, гоняясь за этим шустриком.

Он повернулся к Леонарду, и тот заметил, что глаза омеги подозрительно поблескивают.

— Тобиас, ты что там, плакать надумал? — изумился Лео, останавливаясь и ухватив гувернера за руку. Тот дернул уголком губ в знакомой мимике.

— Что вы, сэр, чтобы довести меня до слез, надо постараться. Это снег тает.

Закари уже порядком устал от обилия новых впечатлений, так что Лео и Тобиас отправились в обратный путь к дому. Теперь омега все больше молчал, и прокурору оставалось только гадать, о чем он думает. А когда они уже подходили к просторному зданию на Пенсивальния-авеню, Тобиас вдруг сказал:

— Я мог бы выманить того преступника, сэр.

В первую секунду альфа ушам своим не поверил, а потом тихо рассмеялся.

— Ты, должно быть, не в себе, — признал он. — Я не имею права впутывать гражданских лиц в уголовные дела. Ты можешь пострадать или что-то перепутать. Зачем тебе рисковать жизнью и здоровьем?

— Просто хочу получить возможность помочь вам, сэр, — Тобиас очень серьезно посмотрел на хозяина дома. — Вы хороший человек, любите своего сына и свою работу, это сразу видно. Это несправедливо, что пришлось выпустить человека, который представляет угрозу для таких, как я. Мой папа как-то тоже подвергался нападению маньяка, и я потом долго его утешал, хотя тот урод ничего особенного сделать не успел, его спугнули. Сэр, я много читал о психологии насильников - они, по сути, трусливы. Если вы постоянно будете неподалеку с несколькими полицейскими, я останусь в безопасности. Ну же, дайте мне шанс что-то сделать для вас! Мы ведь теперь друзья, не так ли?

— Ну конечно, — вздохнул Леонард. — Но это все равно рискованно. Ты прав, спровоцировать маньяка — неплохой способ, но если кто-то узнает, что в деле был замешан гражданский…

— …то подонок сядет на более долгий срок, — продолжил Тобиас, широко улыбнувшись. Он открыл дверь квартиры, передав мальчика его отцу, и, отряхивая снег с плеч, закончил: — Я знаю, что вы меня подстрахуете, мистер Коулман. Конечно, помощь в вашей работе не входит в мои обязанности гувернера, но так велит мое сердце. А Закари на один вечер можно оставить с моим папой, я позвоню ему и объясню ситуацию.