Треугольник (СИ)

***

Он смог продержаться два дня. Два дня избегать любых встреч с Сашей, отгородившись от жизни в доме. Днем он занимался или висел в Сети, а вечером катался по острову или ходил по клубам. Время тащилось со скоростью умирающей черепахи, но любые мысли изменить распорядок дня Даня мгновенно пресекал.

Но утром третьего дня на пороге его комнаты появился отец и, закрыв дверь, присел на край постели. Улыбнулся как-то неуверенно:

- Доброе утро, сынок.

- Привет, - удивленный визитом, Даня невольно напрягся и сел в кровати, на которой просто валялся уже почти тридцать минут, бездумно пялясь в потолок.

- Тебя совсем не видно в последние дни, - взгляд отца скользил по комнате, но, похоже, он даже не видел предметов, на которые смотрел. – Ты хорошо себя чувствуешь?

- Нормально, - Даня пожал плечами. – Я просто занимаюсь.

- Ты же на отдыхе, - мягко напомнил отец. – Ты даже не ходишь на пляж.

- Я… - Даня опустил взгляд. – Мне действительно нужно подтянуть кое-какие предметы. Этот семестр был очень сложным.

Отец вздохнул, а потом вдруг тихо произнес:

- Прости. Я не должен был говорить это тебе… тогда. Я понимаю, что вам с Сашей есть о чем поговорить, вы оба молоды, у вас много общих тем. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. Понимаешь… Саша, он очень одинок. Он очень сложный человек, и поэтому у него нет и никогда не было настоящих друзей. И твоя дружба для него очень важна. И я не хочу, чтобы из-за моих глупых слов он ее потерял, понимаешь? Ведь это из-за этого ты теперь избегаешь его?

Даня с силой прикусил губу. «Дружба»… Друзья не влюбляются в друзей и не подглядывают за ними, когда те занимаются сексом. И у них не встает при этом. Но сколько боли, вины и горечи в голосе отца… И что ему сказать? А может и, правда, стать Саше другом? С ним действительно интересно, он очень много знает, у него просто отличное чувство юмора, как уже убедился Даня. Бред…

- Пап… - выдохнул он, не зная, что сказать. А потом решился на полу-правду: - Да, именно из-за этого. Я не хочу, чтобы ты беспокоился.

Отец выдохнул:

- Прости. Но ты должен меня понять. У нас с ним слишком большая разница в возрасте и это не может меня не беспокоить. Я все время боюсь, что он найдет кого-нибудь помоложе.

Даня закрыл глаза. Разговаривать с отцом на ЭТУ тему было… странно. С одной стороны, он был рад, что тот доверяет ему настолько, чтобы обсуждать с ним такие вопросы, а с другой… Возможно, если бы речь шла не о Саше, было бы по-другому.

- Я тебя понимаю. Но мне кажется, что тебе не о чем беспокоиться.

- Мне очень хотелось бы на это надеяться, - отец улыбнулся и выпрямился, давая понять, что не намерен больше обсуждать эту тему. – Так мы наконец увидим тебя?

- Да, - выдохнул Даня. – Думаю, я выйду сегодня поплавать.

- Спасибо, - отец сжал его плечо и встал, тепло улыбаясь одними глазами, и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Даня тихо выругался. Похоже, остаток каникул будет очень тяжелым.

***

- Даня, ты замерз, - мама кинула на его посиневшие губы быстрый взгляд и снова вернулась к изучению очередного женского романа.

- Я в курсе, - буркнул тот себе под нос и опустился на нагретое солнцем полотенце. Он действительно замерз. Но был даже рад этому: теперь его тело не волновало ничего, кроме желания согреться и как можно быстрее. И близость почти обнаженного Саши ничуть не трогала его. В отличие от того, что с ним творилось больше, чем полчаса тому назад. Тогда он просто не знал, куда деваться, когда, выйдя на пляж и застав там все семейство, устроился рядом. А Саша пошел купаться, еле кивнув Дане в знак приветствия. И снова… Фонтан, фейерверк брызг, на этот раз сверкающих на солнце. А потом… Саша вышел на берег, и Дане тут же захотелось стать одной из тех капелек, что скользили по его телу. Слипшиеся ресницы, полные губы, тонкое, гибкое тело в одних плавках, которые, намокнув, не скрывали вообще ничего… И эти капли, которые, словно издеваясь над Даней, катились по коже медленно, тягуче. Даня ушел купаться спустя пару секунд. Пробыл в воде почти полчаса, пытаясь избавиться от возбуждения, замерз, и вот теперь лежал на нагретом полотенце, наслаждаясь тем, как жаркие солнечные лучи ласкают кожу.

- Ты сгоришь, - голос отца донесся до него уже сквозь сон.

- Ну, и черт с ним, - двигаться было так лениво… Даже говорить. А потом на него упала тень. Даня нехотя разлепил глаза, и сон мгновенно слетел с него.

- Нет!! – он мгновенно вскинулся, собираясь отстраниться, а Саша тихо рассмеялся:

- Не бойся, я не кусаюсь.

И Даня тут же снова застыл на месте, почему-то краснея. Снова выставил себя на посмешище.

- Не надо, я сам, - последняя попытка избежать неизбежной пытки.

- Даньк, не будь ребенком, - это отец решил его «добить». – До спины ты никак сам не достанешь.

Даня стиснул зубы и, больше не пытаясь ничего предпринять, уткнулся лицом в полотенце, радуясь про себя, что лежит хотя бы на животе. А потом руки Саши заскользили по его разгоряченной коже. И Даня почти до крови прикусил губу, чтобы не выпустить наружу мгновенно родившийся от пробудившихся разом воспоминаний и слишком нежных касаний стон. Черт, как хорошо… Саша практически ласкал его. Касаясь осторожно, но сильно, он раскрытыми ладонями пробегал по спине, плечам, рукам, намазывая его кремом для загара. А когда терпеть эту пытку больше не было сил, Даня резко отстранился, стараясь говорить твердо и спокойно:

- Думаю, хватит. Спасибо тебе большое.

Саша только коротко хмыкнул и отодвинулся. Даня поймал его взгляд и мгновенно похолодел. Саша все понял. Его глаза буквально кричали об этом.

- Пожалуйста, - не отводя глаз, Саша медленно поднялся, а потом, с явным трудом отведя от Дани взгляд, вернулся на свое место. Даня снова уткнулся лицом в полотенце. Лежать на животе было ощутимо больно, но ничто в мире не могло заставить его сейчас перевернуться. Черт, и в океан уже поздно: выпирающий бугорок на его плавках не заметит только слепой. Значит, придется лежать здесь до тех пор, пока возбуждение не уйдет. А с учетом того, что виновник этого безобразия как раз решил немного поговорить и теперь его голос ласкал кожу точно так же, как и руки пару минут назад, ждать придется очень долго.

Ждать пришлось почти час. И то Даня рискнул подняться только, когда все ушли, и на пляже остался он один. Все это время он лежал, стиснув зубы и проклиная все и сразу. Отца, Сашу, пляж, солнце, себя… Помогало плохо. Оставалось надеяться, что на сегодня проблемы закончатся. Он выполнил просьбу отца и теперь может считать себя свободным. Но стоило вернуться в дом, как он тут же попал в бурное семейное обсуждение.

- …Андрей, ты ведешь себя, как ребенок, - мама капризно поджимала губы, и было ощущение, что она сейчас затопает ногами. – Я понимаю твое нежелание показываться кому-то на глаза, но это будет просто невежливо. Даня, хоть ты скажи ему об этом!

- О чем? – осторожно поинтересовался тот, мечтая превратиться в невидимку. Быть в центре внимания трех человек, взгляд одного из которых Даня чувствовал сейчас всем телом, оказалось не очень приятно.

- Польский тоже на Острове, он прислал нам с Андреем приглашение на вечеринку с фейерверком, а этот… - мама бросила убийственный взгляд на мрачного отца, - ничего не хочет слышать об этом. Он, видите ли, не желает никого видеть. А то, что тут от скуки даже мухи дохнут, его мало волнует.

Даня перевел сочувствующий взгляд на отца. Тот невесело улыбнулся и пожал плечами.

- И когда… намечается это веселье? – Даня пытался срочно придумать что-нибудь, что могло спасти отца от «страшной» участи, но в голову, как назло, ничего не приходило.

- Сегодня, - буркнул отец. – Он ждет нас сегодня. Вечеринка ожидается до утра.

Даня только вздохнул. М-да, похоже, отцу не отвертеться. И, судя по его обреченному взгляду, он это тоже уже понял. В конце концов, правило «маме иногда проще уступить, чем объяснить, почему не хочешь», отец знал не хуже Дани. И действительно, проще потерпеть одну ночь, чем слушать потом мамино бурчание весь оставшийся отпуск.