Портрет (СИ)

ПОРТРЕТ

Князь, сидя за столом, на котором был накрыт завтрак, откинулся на спинку стула, повертел в руках белоснежную салфетку и произнёс своим обычным, чуть надтреснутым голосом:

- Княгиня, сегодня вы позируете живописцу.

Княгиня, сидевшая на другом конце стола, подняла на него недоумённый взгляд огромных чёрных глаз. Они влажно блестели, взгляд будто пронзал того, на кого был устремлён.

- Да, - заметив её удивление, кивнул князь, - я пригласил его, чтобы он написал ваш портрет. Вы – моя супруга, а, следовательно, член нашего рода. В фамильной галерее должен быть ваш портрет.

- Как вам будет угодно, - тихо отвечала княгиня, опуская глаза.

Она была совсем юной, лет шестнадцати. Месяц назад её, девушку из благородного, но обедневшего рода, выдали замуж за князя Андрея Бутурлина. Между ними существовала не только разница в положении, но и в возрасте – тридцать лет. Конечно, князь не был дряхлым стариком, но его здоровье порядком пошатнулось в нескольких военных компаниях.

- Катя, - вызвав её перед свадьбой к себе в кабинет, осторожно сказал отец. – Я понимаю, что… тебе придётся в чём-то сдерживать себя… - он опустил глаза, - конечно, возраст князя не помеха семейному счастью. Но дело в том, что… князь не может … иметь наследников. И он … вообще не сможет… дать тебе женского счастья… Он бывший военный и…

Отец замолчал, не зная, как рассказать дочери обо всём, что её ожидало в этом браке.

- Ах, папенька, я совсем не хочу этого от него! – воскликнула Екатерина, снимая с отца тяжкий груз. – Ведь я не люблю его. Я выхожу за него только ради вашего блага. Мой брак спасёт ваше положение, мои младшие братья не будут влачить жалкое существование. И это для меня уже есть счастье!

- Всё так, дочь моя, но… Я хочу попросить тебя… не опозорить честное имя твоей семьи. О! Выслушай не возражай! Бросить тень на имя можно одним лишь неосторожным жестом, недостойным…знакомством. Ты молода, очень красива и… тебя ждёт множество соблазнов… Поэтому ты должна всегда отдавать отчёт своим поступкам.

Старик замолчал, потирая руки. Молчала и девушка. Она не поняла слов отца. Какой жест? Какое знакомство? Соблазны? Однако Екатерина была послушной дочерью, присев, отвечала с милой улыбкой:

- Да, папенька, я всё поняла. Будьте покойны, я обещаю выполнить вашу просьбу.

Екатерина сидела в кресле, читала книгу. Не постучав, в комнату вошёл князь. Он всегда входил без церемоний, словно полновластный хозяин. Впрочем, он и был им в этом огромном дворце. Екатерина всюду чувствовала себя мухой в банке. Ей везде мерещились колючие мутно-серые глаза князя. Они как-будто смотрели сквозь стены, наблюдая за ней. Только ночью она могла точно знать, что не удостоится его посещения. Лишь ночь она была уверена, что его сухая, прямая, как жердь, фигура не вырастит перед ней неожиданно, и не заскрипит неприятный надтреснутый голос.

- Дорогая, вот, наденьте для портрета эту парюру[1], - сказал князь и протянул ей бархатный футляр, в котором лежали великолепные серьги антик с диадемой и ожерельем в этом же стиле.

- Благодарю вас, князь, но… - девушка смутилась, опуская взор.

Гарнитур был роскошен, и она, непривыкшая к такой роскоши, просто не смела прикоснуться к нему.

- Вам не нравится? – брови князя удивлённо напряглись, в уголках губ залегли недовольные складки.

- О, нет-нет, это великолепно! – Екатерина подняла на него влажные глаза. – Но … это прилично взрослой даме, а я…

Она вновь замолчала, осознав, что её слова задели его. Однако князь, не подав вида, сказал с нажимом:

- Вы и есть взрослая, замужняя дама. Не прекословьте! В конце концов, я не заставляю вас носить это… только для портрета.

Он поставил футляр на столик и быстро вышел.

Около полудня Екатерина встретилась с художником.

- Екатерина Павловна, это месье Морель, - представил его князь. – Жан Морель. Он замечательный портретист.

- Вы мне льстите, князь, - смущённо улыбнулся художник.

- Нисколько, - покачал тот головой. – Я привык открыто говорить своё мнение. Видел ваши портреты, мне они понравились… Иначе я бы ни за что не доверил вам своё сокровище, - усмехнулся он. – Я удаляюсь, дабы не мешать.

Едва хозяин дома вышел. Художник, любезно улыбаясь, попросил:

- Мадам, прошу вас сесть вот сюда, - и он поставил маленькое кресло так, чтобы солнечный свет выгодно освещал лицо княгини.

Екатерина послушалась. На ней было воздушное белое платье с высокой талией, умеренным декольте и маленькими рукавами-фонариками, прикрывавшими только самый верх плеч. Полупрозрачная ткань облаком окутывала тонкий стан, не скрывая очертаний фигуры. Блестящие тёмные волосы были уложены в замысловатую причёску, крутыми локонами спадая на плечи. Нежный оттенок кожи подчёркивали роскошные украшения. Личико с тонкими правильными чертами было, пожалуй, бледным. Но эта бледность придавала юной княгине сходство с ангелом. Довершала облик смущённая улыбка перламутрово-розовых маленьких губ.

Взгляд художника заскользил по ней, останавливаясь на отдельных деталях. Казалось, он оценивает её. Ещё никогда глаза мужчины не смотрели на неё с восхищением и так внимательно, словно проникая в глубину существа. Екатерине стало немного не по себе, она опустила лицо.

- Мадам, прошу, не отводите взгляд, - сразу отреагировал Морель. – Я ведь должен изобразить ваше лицо, - он вновь улыбнулся. - Глаза – это зеркало души, так, кажется, у вас говорят. Без них портрета не будет.

Княгиня послушалась, но её лицо порозовело от смущения, с которым она никак не могла справиться. Постепенно она привыкла к его взглядам и незаметно для себя стала тоже изучать художника. В его высокой, тонкой, но широкоплечей фигуре сквозила какая-то затаённая сила. Иногда он отходил от мольберта, слегка откидывал голову на крепкой шее, всматривался в свою работу внимательными сине-серыми глазами. Немного вьющиеся длинные чёрные волосы, чёткий, с небольшой горбинкой, орлиный нос, тонкие подвижные губы. Было в его лице что-то дьявольски завораживающее. И руки… её поразили его руки. Крупные ладони с длинными жилистыми, нервными пальцами. Эти пальцы всё время находились в движении – то скользили кистью по холсту, то размешивали краску на палитре, то просто разминали, комкали испачканную маслом тряпку, а потом задумчиво взлетали к подбородку.

И вдруг ей захотелось дотронуться до его руки. Просто коснуться длинных пальцев, ощутить их тепло на своей коже. Княгиня устыдилась этого странного желания, краска стыда затопила нежные щёчки, плавно перешла на грациозную шею. Глубоко вздохнув, красавица пролепетала извиняющимся голосом:

- Monsieur, je dois vous quitter ... pour aujourd'hui[2]...

- Oui, madame, bien sыr[3] ... – несколько растерянно разрешил он.

Она стремглав бросилась вон из комнаты. По лестнице взлетела в свои покои, задыхаясь, подошла к зеркалу и уставилась на своё отражение. Испуганно прижала ладошки к щекам. Лицо пылало, по телу пробегала какая-то непонятная дрожь, словно её всю лихорадило.

В этот вечер, сославшись на головную боль, она не вышла к ужину. Долго не могла уснуть, а когда провалилась в беспокойный сон, ей снились его руки. Юной княгине приснилось, будто художник подходил к ней, осторожно брал за руку и, чуть пожав её ладошку, скользил нервными пальцами к запястью, потом поднимался до изгиба локтя и охватывал её плечико под самым рукавчиком. При этом он улыбался, растворяя её в своём внимательном взгляде, а его влажные губы приближались к её лицу.

Княгиня проснулась в холодном поту. Оглядела комнату почти безумным взором. Сон был таким реальным, что на мгновение ей показалось, будто Морель действительно проник в её спальню. Но нет, это был только сон… И вдруг к своему стыду она пожалела о том, что это так. Она опять захотела в реальности ощутить его руки на себе. И теперь уже представила, как его крепкие ладони охватывают её талию.

- Боже, что со мной? – прошептала она. – Я… я схожу с ума? Зачем он так смотрел на меня? И…и … как я хочу, чтобы он всегда смотрел на меня! И почему я хочу этого?!