Гэсэр

Бухэ-Бэлигтэ отправляется в Срединное царство

Так подумал Заса-Мэргэн:

«Знаменитого силача

Победил я силой плеча».

И к царевне Сэсэг-Ногон,

Целомудренной и прекрасной,

Нежным сердцем ее покорен,

Одержимый любовью страстной,

Он проталкивается вперед

И за правую руку берет,

Говорит ей правдивое слово

И за левую руку берет,

Говорит ей счастливое слово.

Ратоборцы блуждают вокруг,

А иные — толпятся кучами,

Перепутались недруг и друг,

Маломощные боги с могучими,

И нигде не найдут себе места,

И шумят они грозно и гневно,

Потому что должна, как невеста,

Дом родной покинуть царевна.

И едва лишь Заса-Мэргэн,

Небожитель Западной части,

Обретя мечтанье свое,

Ловко на руки поднял ее,

Чтоб делить с ней горе и счастье, —

Все бурханы, что прибыли в гости,

Заскрипели зубами от злости.

И, себя позабыв, небожители

Заблудились в небесной обители.

Все, что было черным, — сгустилось,

Все, что было белым, — скатилось,

Все, что было серым, — закуталось,

Все, что было синим, — запуталось.

Разгорелись у витязей страсти,

Собираются биться жестоко

Небожители Западной части

С небожителями Востока.

В это время Атай-Улан

Прискакал на буланом коне.

Мысли мечутся, точно в огне,

Словно конь, полосатыми стали:

«Задушевными сватами стали

Я и славный Сэгэн-Сэбдэг,

Породниться решили навек,—

Двадцать лет прошло с той поры!

Десять лет прошло с той поры,

Как мы головы соединили

Двух детей, не спросясь никого,

Как торжественно мы вступили

С многочтимым ханом в родство.

Для детей в этот памятный миг

Расстелил я постель-потник.

Сын Хурмаса Заса-Мэргэн

Отнял право мое святое,

Чтобы день торжества померк.

Он законы попрал и низверг

Установленные устои!

Если стал конем жеребенок —

Должен всаднику покориться,

Если воином стал ребенок —

Должен старшему подчиниться.

Шуба шьется с воротником,

Младший следует за стариком.

О небесные и поднебесные

Храбрецы, повсюду известные!

Охраняйте Сэсэг-Ногон,

Да не будет нарушен закон!»

От навета и злобы лжеца

Закипели бурханов сердца.

«Верно, верно!» — кричат в ответ

Сотни тысяч бурханов Востока,

А противники: «Это навет,

Мы расправимся с вами жестоко!»

Богатырские голоса

Заставляют дрожать небеса,

Достигают земной глубины,

Где их отзвуки в недрах слышны.

Со враждой и гневом великим

Встретил хана Улана Хурмас,

Закричал — и могучим криком

Небожителей он потряс.

Говорит, повествует сказ,

Что была его речь такова:

«Вы послушайте наши слова.

Обещали отец и мать

Несравненной Сэсэг-Ногон

Эту девушку в жены отдать

Сыну старшему моему.

Я других речей не приму.

Честно, правильно слово мое,

А слова Улана — вранье!»

Боги Западной стороны

Закричали, возбуждены:

«Разве мудрому Хан-Хурмасу

Возражения слово найдешь?

Превосходному мягкому мясу

Разве надобен острый нож?»

Двух сторон богатырский спор,

Разгоревшийся с давних пор,

Закипел, ядовитый, вновь,

Заиграла горячая кровь.

На средину собрания вышел,

Чтобы каждый его услышал,

И сказал почтенный Сэбдэг:

«Не бывало такого вовек,

Чтобы я обещал Улану, —

Мол, ему я родичем стану,

И ни десять, ни двадцать лет

Не могло миновать с тех пор,