Гэсэр

Какого лося добыть сумел.

— Да, — Гэсэр говорит, — ты зорок и меток,

Наверное, дашь мне мясца отведать.

Хара-Зутан пожадничал, укорил:

— Где это видно, чтобы старик молодого кормил.

На чужой кусок,

Мой внук, не гляди.

Путь далек,

Все впереди.

Еще не скоро до темноты,

Кого-нибудь подстрелишь и ты.

Абай Гэсэр Удалой

В сторонку отъехал тихо,

Одной хангайской стрелой

Свалил лося и лосиху.

Спешились всадники,

Коней расседлали,

Проголодавшись за день,

Ужин готовить стали.

Серо-красный костер разложили

Так, чтобы не раздувал его ветер.

Разделив где мясо, где жилы,

Добычу свою насадили на вертелы.

У Абая Гэсэра сочное

Лосиное мясо готово до срока,

А у Хара-Зутана ссохлось,

Превратилось опять в сороку.

У Абая Гэсэра

Все вкусные кости уже обглоданы.

Все сочное мясо съел он,

А Хара-Зутан страдает от голода.

До утра не уснул он,

Слюнка течет,

Живот подтянуло,

Все ребра — неперечет.

С черной душой

К водопою идет,

Голодный и злой

Коней ведет.

В желудке у него ноет,

Вокруг Гэсэра он заискивающе похаживает.

А Гэсэр руки от мяса моет,

Волосы руками приглаживает.

Те кости, что Гэсэр в сторону отбрасывает,

Хара-Зутан хватает, обсасывает,

Внутренности от лося и лосихи

В рот торопливо запихивает.

— Что это с тобой, дядя,—

Говорит Гэсэр, на Хара-Зутаиа насмешливо глядя.

Ты голоден, как я вижу,

Тебе поесть не пришлось,

А где же твоя добыча,

Где же вчерашний лось?

Если в походе, — говорит Гэсэр, — голодать,

Ни удачи, ни счастья никогда не видать.

Голод в походе не помогает,

Воин от голода изнемогает.

После этого

Абай Гэсэр допил и доел,

Остатки еды побросал в огонь.

К коню подошел, в седло он сел,

Тронул повод и взвился конь.

Поехали дальше, поехали рядом

За Тумэн-Жаргалан племянник и дядя.

Едут они

Далеко ли, близко ли,

Скачут они

Высоко ли, низко ли.

Вот уж кони скачут устало,

Да и поесть уже хочется.

Время ночлега настало.

Начинают они охотиться.

Абаю Гэсэру удалось,

Ворону серую подстрелил,

Волшебством своим в тушу лося

Он ворону тощую превратил.

Положил, на поляну выйдя,

Чтобы дядя ее увидел.

Хара-Зутан в находку вцепился,

Перед Гэсэром он похвалился:

— Видишь, как находчив я и умел,

Какого лося добыть сумел.

— Да, — Гэсэр говорит, — ты очень меток,

Наверное, дашь мне мясца отведать.

Хара-Зутан пожадничал, укорил:

— Где это видно,

чтобы старик молодого кормил.

Еще не скоро до темноты,

Кого-нибудь подстрелишь и ты.

Говорит он угрюмо и холодно:

— Не умрешь, чай, племянничек, с голоду.

Абай Гэсэр Удалой

В сторонку отъехал тихо

И одной хангайской стрелой

Свалил лося и лосиху.

Спешились всадники,

Коней расседлали.

Проголодавшись за день,

Ужин готовить стали.

Серо-красный костер разложили,

Так, чтобы не задул его ветер.

Разделив где мясо, где жилы,

Насадили добычу на вертелы.

У Абая Гэсэра сочное

Лосиное мясо жарится,

А у Хара-Зутана все ссохлось,

Превратилось в ворону жалкую.

Всю ночь до утра не уснул он,

Слюнка течет,

Живот подтянуло,

Ребра — наперечет.

В желудке у него ноет,

Вокруг Гэсэра он заискивающе похаживает,

А Гэсэр руки от мяса моет,

Волосы руками приглаживает.