Флаг вам в руки!

соединились со своим имуществом. Из благодарности да по простоте душевной они попробовали подарить законнику горшок, но Засудирен затопал ногами, заорал что-то про недопустимость взяток адептам правосудия и прогнал ребят вон.

— Наверное, надо было два горшка дать, — подумали мужики.

Они запрягли лошадок, честно выложили на крыльцо конторы Засудирена плащ с косой, сели в телегу и Поехали в Стольноштадт продавать многострадальные горшки. В Зачарованный лес поклялись больше не соваться.

Сам адепт правосудия задумчиво глядел им вслед, Потом заинтересовался плащом и косой. Понял, наконец, что смерти не было. Был лиходей Пауль, зло-Умышленно смущавший людей видом костлявой.

— А сие уже государственная измена, подрыв народного духа и посев паники в особо крупных разадеpax, — изрек законник.

Такой поворот следовало обдумать с особенной тщательностью.

Засудирен пошел в трактир, заказал пива и сыра. Стал обдумывать сложившуюся ситуацию. К четвертой кружке вырисовывалось вот что.

Если Пауль неоднократно стращал народ, обряжаясь смертью (а ведь только горшечников он успел испугать дважды), значит, посягал на спокойствие народа. Смуту затеял, волнения спровоцировать захотел, королевство пошатнуть замыслил.

Получалось дело государственной важности. А дела государственной важности необходимо передавать в столицу. Засудирен давно мечтал засветиться в Стольноштадте. Молодому законнику не хотелось всю жизнь проторчать в скучном Лохенберге, вдали от настоящей славы. Раскрытие заговора — вот та спасительная соломинка, которая вытянет юриста из пучины провинциальности!

Да! Он, Засудирен, обезвредил смутьяна! Осталось тряхнуть его как следует. Вдруг найдется сообщник? Или целая сеть заговорщиков? М-м-м… Чем больше будет подельников, тем громче прогремит скромное имя лохенбергского законника.

— Меня заметят в верховном королевском суде, — Засудирен стукнул по столу кулаком. — Я стану главным судьей!

— Не кричите, пожалуйста, господин Засудирен, — попросил трактирщик.

— Молчать! — распалялся законник, залезая на стол. — Я вам не вшивый крестьянин! Перед вами судья! Перед вами главная опора королевства, воплощенная справедливость!.. И не сметь стаскивать меня с трибуны! Я вам не позволю! Всех посажу!.. Свиньи, отпустите меня!.. Заговорщики!.. Пособники!..

— Надо запомнить, что господину Засудирену больше трех наливать не следует, — пробормотал трактирщик.

Впервые законник проснулся не дома или в рабочем кабинете, а в камере городской тюрьмы. Туда его, уже отбуянившего и сонного, привел трактирщик, а солдаты бережно уложили начальника на нары и прикрыли дверь, чтобы не беспокоить.

Засудирен долго не мог понять, куда попал. Потом страшная догадка исказила его опухшее лицо.

— Я… в тюрьме?!.

Решетка, нары, дверь, каменные стены… «За что?!» — вопрошал себя законник. Он силился что-либо вспомнить, но больная голова ответов не давала.

Охая, Засудирен сел на лежанке, держась за разламывающийся затылок.

— У… Проклятый Пауль!