Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица

— Фиг ли пялишься? — нахмурилась девочка.

— Гх-мык… Кхе… Извини, Молли, — выдавил смущенный Проглоттер.

Он сделал вид, что его очки запотели, и принялся протирать их платком.

Х

Только что-то струна порвалась,

да сломалось перо…
Чиж

…Об это каменное сердце

твари подколодной.
А. Розенбаум

— Колдуй в толпу, дубина!!! Не промажешь! — заорала на Харри Молли. Мальчик исправился, открыв беглую стрельбу «эксгибиционистикой».

Теперь в стане мертвого врага начался переполох. Умруны болезненно относились к отсутствию одежды на себе и окружающих. Толпу охватила паника. У выходов образовалась давка.

Под шумок Харри и Молли юркнули в туалет. Из одежды у Козазель осталась лишь волшебная палочка. Девочка быстро наворожила себе обычный наряд и облегченно вздохнула.

— Куда дальше? — спросил ее Харри.

— Ясное дело, в пролом, через который я сюда попала, — похоже, Молли окончательно пришла в порядок. — Не через твой унитаз же, правильно?

Проглоттер хотел рассказать об Архитекторе, но, подумав, счел это излишним.

Приоткрыв дверь и убедившись, что трупы разбежались, ребята бросились к дыре в стене и очутились В комнате с видом на задницу Сфинкса. Зверь снова лежал. Скорее всего, сумасшедший хренблин пробедокурил мимо.

Миновав несколько огромных анфилад, лестниц и полупещерных коридоров, совершенно уставшие дети сели отдохнуть.

— Наверняка сейчас уже ночь, — Козазель зевнула.

— Да, шестая ночь с того момента, когда я слопал эту чертову Шаурму, — согласился Проглоттер. — Пургений у меня. Теперь бы найти Глотожралище…

В его животе ухнуло и стихло.

— Ничего, завтра разыщем, — продемонстрировала уверенность Молли. — А сейчас предлагаю смежить веки и отдаться Морфею. По-любому.

Девочка закрыла глаза и тут же засопела. Харри выгреб из рюкзака спальный мешок, раскатал его и осторожно подтолкнул на него сидящую Молли. Она съехала и уютно свернулась калачиком на мягком.

Проглоттер поглядел на стену и присвистнул.Здесь была галерея надписей.

«Мы выжжем слово „мир“ на пятках милитаристов! Партия ортодоксального пацифизма», — обещала самая большая.

— Ба! Да тут стихи Железного Дровосека! — вскрикнул Харри, рискуя разбудить спутницу. «Не ржавею, не скриплю, не плачу…» Вот реальный поэт…

Потом Харри восхитился хокку древнего японского поэта Чу Ковскидзуки:

Храбр и напорист

мелкий самец комара:

фонарик в руке!

Рядом красовалось творение другого блистательного японца — Шекспирачи:

Эту улыбку узнаю я даже без кожи.

Бедный любимец — комичный герой

театра Кабуки, Йорик-сан!

Порадовало двустишье:

Скажи-ка дядя! А не много ль

Я взял яиц на гоголь-моголь?..

И ниже: «Здесь был Миша Л.»

Стена пестрела всякими «Киса и Ося здесь были», «Проверено — мин нет» и просто классическими краткими триграмматонами. Мальчик удивился, сколь странными дорогами идут разные люди, неизменно приходя к одному и тому же.

Потом устроился рядом с Молли и задремал…

Харри положил еле живую Молли Козазель