Выйти замуж за дурака

– В одном переднике? И все?

Воительница посмотрела на меня и веско сказала:

– Важен именно передник.

– Понятно.

– Женщина спросит: «Как здоровье тётушки?» Ты ответишь…

– Не так быстро, я же конспектирую!

– Ты ответишь; «Тетушка мирно преставилась, чего и вам желает».

– Фу, какой мрачный у вас, партизан, юмор! Это, наверное, лесная жизнь так воздействует…

– Не до шуток нам, Василиса. Женщина приведет тебя в терем. Это не простой терем, а дом нихтферштейнского посла, господина фон Кнакена.

– Ого!

– Да. Господин фон Кнакен уже давно ведет в столице подпольную работу и сотрудничает с нами. Благодаря его поддержке мы смогли осуществить некоторые наши замыслы…

– Да? Странно.

– Что странно?

– Что иноземный посол встает на сторону партизанского движения. Значит, у него или свои интересы, или… Ты говоришь, замыслы ваши помог вам осуществить?

– Ну…

– Значит, он обо всех этих замыслах осведомлен. И в случае необходимости сможет раскрыть, ваши секреты, допустим, Аленке.

Марья Моревна сердито посмотрела на меня:

– Ты что же, считаешь, что он предать сумеет? Да господин фон Кнакен честнейший человек! Он, между прочим, сам предложил свои услуги: в его доме некоторое время скрывались от расправы наши люди.

– Я не собираюсь тебе противоречить. Просто странно это… Что должен сделать со мной партизанолюбивый посол?

– А это уж вы сами с ним обсудите. Ты ему передашь от меня привет, скажешь, что принесла книгу, которая необходима Аленке. Посол поможет проникнуть тебе в царские палаты.

– Я и без посла туда могу войти. Легко!

– В общем, посмотрите по обстановке. Ладно, вроде все я тебе сказала. За вещами твоими присмотрю, вестей от тебя ждать буду о том, как твои дела продвигаются… – Марья Моревна встала, давая понять, что привал окончен.

Следом поднялась и я.

– Марья Моревна, – заговорила я, старательно сводя ехидство в голосе к приемлемому минимуму. А как же я тебе вести-то буду посылать? С голубиной почтой?

Воительница призадумалась.

– Нет, с голубиной уже не выйдет, – сокрушенно сказала она. У нас тут в начале весны перебои были с горячей пищей, так всех голубей под нож пустили. Ты знаешь что, Василиса? Ты Тудыратыма посылай. Он человек верный, и нюх у него собачий, и глаз – как у орла. Дорогу сюда завсегда найдет, верно говорю. Тудыратым, эй! Буйымдарды! Просыпайся!

Человек с, собачьим нюхом вскочил, словно и не спал вовсе.

– Моя к дороге готов! – заявил он и отряхнул лисью шубу.

– Тогда вперед! – скомандовала Марья Моревна и первой двинулась на вершину, холма.

Вид с этой вершины открывался просто прекрасный. А также величественный, живописный, монументальный и офигенный. Пятном темного малахита казался с вершины Рогатого холма Чертоногий лес, серебряными ленточками фольги – речки Махла и Калинка, а мелкие озера и пруды вообще напоминали пайетки, слетевшие с костюма какой-нибудь эстрадной певицы.

Но не пейзаж, описанию которого я отдала целый абзац, заставил меня онеметь и ослабеть конечностями. На вершине холма начиналось нечто, строением и общим видом напоминавшее канатную дорогу, уходящую в даль туманную.

А еще я вдруг поняла, что сегодня очень ветреный день. Баллов пять-шесть, не меньше! Почти штормовое предупреждение! Ишь как мотаются туда-сюда эти ненадежные даже на вид веревки!..

– Вот! – гордо указала на канатную дорогу Марья Моревна. Это и есть наш самый быстрый путь в столицу! Между прочим, нам подсказал, как его сделать, именно господин фон Кнакен.

– Кто бы сомневался, – процедила я сквозь зубы.

Тудыратым Жарамдылык молчал и только с любопытством смотрел на этот ужас.

– Что хочешь делай, Марья! – отступая, медленно заговорила я. Но я с детства боюсь высоты. И скорости! И самолетов! Поэтому. Я. Не. Поеду. По. Этой. Дороге. Лучше через болото пойду!

– Василиса, через болото ты месяц будешь до Кутежа брести! И потом, это же совсем безопасно! Смотри: садишься в эту корзинку плетеную, отцепляешь замок – и поехала! С ветерком! У нас дети малые катались и не боялись!

– Это ничего не значит. Просто у вас дети особенные: И потом: как ни крути, а вдвоем с Тудыратымом нам в этой корзинке не поместиться!

– Да ладно тебе! Ты что, такая толстая, что ли?!

– Нет, вовсе не в этом дело, а просто…

– Вы хоть попробуйте, – бесхитростно и честно предложила Марья Моревна. Не влезете – пойдем другим путем…

И надо ж мне было на это купиться!

Разумеется, мы с Тудыратымом в корзинке поместились.

– Вот видите, – улыбнулась Марья Моревна и забросила в корзину мой вещмешок, – А вы говорили – не получится. И одним махом вышибла запирающий корзину березовый клин. Счастливо добраться!– донесся до меня сквозь рев ветра в ушах ее голос.

Человек привыкает ко всему. Женщина тоже привыкает ко всему, только в два раза быстрее. Потому что у нее сильно развиты адаптационные способности. Одна моя знакомая говорила: «Если ты застряла в лифте с насильником и понимаешь, что выхода нет, то расслабься и хотя бы получи удовольствие». Так что, вися, нет, несясь в корзине над землей (высота неизвестна), я честно постаралась хотя бы расслабиться.

– Тудыратым!

– Ыак!

– Тудыратым, делай это не в корзину, а за борт!.

– Ыак!

– У тебя что, морская болезнь? Только этого мне не хватало! Я тебя сейчас выкину!

– Ыак! Не надо выкину! Моя мало-мало в себя приходить.

– То-то же. Слушай, а мы далеко улетели!

– Далеко. Горы не видно.

– Финиша тоже не видно. Тудыратым, выпить хочешь?

– Хочешь.

– Тогда держи.

Тудыратым глотнул воды из баклажки и растерянно посмотрел на меня:

– Простой вода?

– Не простой! – назидательно сказала я. А золотой! Сейчас тебе станет хорошо и совсем не, страшно.

– Моя и так не страшно, – заявил Тудыратым. Сейчас песня петь буду, сочиню только.

– Давай, – согласилась я. Нам песня все пережить помогает.

Тудыратым прикрыл глаза, меланхолично покачал головой и. действительно запел:

Под небом голубым

Летит Тудыратым,

Летит, как птица гордая.

И Василиса с ним.

Они летят туда,

Где горе и беда.

Но если постараются,

То встретят их тогда:

Ни лев, ни вол, а человек простой.

Ни стол, ни дол, ни город золотой.

Встретит их большой орел небесный.

И от встречи этой не опомнится!

– Ты что поешь? – удивилась я. Откуда мелодию такую знаешь?

– Моя сам сочиняй, сам пой.

– Ага, так я и поверила… Ладно, летим дальше. Только песен больше не надо.

– Жалко, – огорчился Тудыратым. А то я еще бы смог:

Я больше не играю на своем кимвале…

– Хватит! – сказала я. Верю. Ты у нас просто рок-звезда, Тудыратым.

– Моя мало-мало звезда есть, – самодовольно согласился мой поющий попутчик, Но на пении больше не настаивал, поэтому остаток пути ;мы проделали в относительном молчании.

Посадка оказалась мягкой. Корзина со свистом влетела в кучу какого-то тряпья и прочно в нем застряла.

– Прибыли, Тудыратым, – объявила я слабым голосом и подхватила свой вещмешок. Вылазь из корзины.

– Уже, – сообщил Тудыратым.

Я осмотрелась.

Никогда бы не подумала, что в сказках тоже имеются помойки!

Да еще такие… обширные и пахучие.

– Не стоит здесь задерживаться, – решила я. Ищи пугало, Тудыратым! Желательно в зеленой рубашке.

Впрочем, пугало я увидела раньше своего певучего спутника.

И никакой рубашки на этом пугале вообще не было.

До пугала мы добирались, поминутно поминая все нехорошие слова. Потому что помойка настойчиво лезла нам под ноги, цеплялась за одежду, привлекала к себе внимание мощной волной сероводорода и вообще всячески давала о себе знать. Наконец наши мучения увенчались успехом – перед нами стояло пугало, правда, никаких медных болванок на нем не наблюдалось.

– Печально, – сказала я. Что будем делать? Может, постучим по дырявому чугунку, который этому пугалу заменяет голову?