Новая русская сказка

— Ну что, подлая, сгинешь добровольно или тоже хочешь лазеру отведать?

— Дур-рак! — буркнула Покрышкина сварливым тоном. От сценического "эха" и следа не осталось.

— Ты мне это уже говорила, — широко улыбнулся я.

— Идиот!

— Ну и хорошо. И чего дальше?

Она начала выходить из себя.

— Ты убил моих мертвячков!

— Поделом тебе.

— Ты… ты… ах, ты… — похоже, она полезла за словом в карман.

— А ты карга старая, — поддел я. Вид у нее и вправду был лет на четыреста, не меньше.

— Что-о?! — обиженно надулась Мара. — Вовсе я не старая, тупица!

— Так ты мне наконец ответишь, будешь ты еще промышлять своими злодеяниями?

— Козел! Урод!

— А? Я не слышу!

— Какого черта ты тут развоевался?!

— Так будешь или нет?

— Безмозглый болван!

— Та-ак… молчание — знак согласия, — нажал я. — Смотри ведь, прикончу!

Нервы бедной женщины сдали.

— Эй, вы, трое, ребята! Взять его!

Я включил лазер, собираясь разрезать им оставшихся зомби и совершенно не претендуя на смерть Мары (демон демоном, а все же женщина), но поскользнулся и выронил очки. Они заскакали по полу, предохранитель разбился, и мощная лазерная струя ударила прямо в центр призрака. Мара бешено завопила, схватилась за пораженный живот и… сгинула. Совсем. Рассыпалась белым прахом. Я устало прислонился к стене, не дожидаясь, пока зомби подползут, и перевел дух:

— Ну наконец-то… эй, а вы-то трое чего лезете? Я вас убивать не буду, у меня лазер сломался…

Услышав приятную новость, один из трупов, похоже, решил "избавить" меня еще и от инфракрасной камеры, со всей дури наступив на мои очки. Те с жалобным писком треснули и раскололись. Я только раздраженно простонал: биться с этими несчастными сил уже не было. Волк же, утомившись в бою, теперь мирно посапывал в углу.

В комнате начало светать; логично, что и за пределами теремка тоже. Должно быть, солнце уже начало подниматься из-за горизонта. Где-то вдалеке слабо прокукарекал деревенский петя, и я вяло обрадовался: значит, конец леса не так далеко, как я ожидал. Однако, зомби не разделили моих светлых чувств от этого милого сердцу звука: заслышав хриплое кукареканье, они скорчили жуткие рожи и дружно грохнулись на пол, одновременно решив, что в родной могилке было уютнее. Радость наполнила мою душу еще больше, и я, повернувшись на бок, заснул, даже не утруждая себя заползанием на кровать. Ну хоть часок этой бешеной ночи можно поспать…

Проснулся я поздно, часов в одиннадцать. Волк громко возмутился этим, но я резонно заметил, что сражался и мучился в эту ночь гораздо больше. Поэтому мы быстро помирились — и снова в путь, уже в ускоренном темпе: я рассказал Волку свои соображения насчет жилища. Он, правда, предположил, что там может быть домик лесника или, на худой конец, хутор. Но я захотел посмотреть лично. "Знаем мы ваши "лично": сунешься, глядишь, уже влип", — недовольно проворчал Серый Волк, несмотря на то, что именно он затащил меня в дом Покрышкина; но все же пошел.

Путь занял еще полдня. Часам к шести вечера Волк и я выбрели к какому-то селу. Ну, что я говорил? Я достал карту Сказочной Руси и развернул ее. После получасового ползанья пальцем и лапой по карте и яростных споров мы сошлись во мнении, что это село Нижние Подпокрыши. Путем логических рассуждений и доводов я пришел к выводу, что, раз по данным карты в селе проживает около тысячи человек, значит, в Подпокрышах где-то должен иметься трактир, причем не один. Мой Серый друг охотно согласился со мной в том, что нам просто необходимо подкрепиться: пока мы шлялись по лесу, мы оба зверски проголодались. Деньги у меня, разумеется, были, и немаленькие, но в лесу они ничем помочь не могли. Зато теперь на два золотых рубля в любом местном трактире можно наесться до отвала так, что потом из-за стола придется выезжать на чьих-нибудь сердобольных руках.

В общем, порешили на том, что надо найти какое-нибудь заведение, в котором можно поесть. Трактир "Леший и три брата" попался нам на глаза почти сразу. Еще больше нас порадовало то, что он был практически пуст. Волк взобрался на стул возле ближайшего свободного столика и взглядом предложил мне следовать его примеру. Я тоже сел и принялся ждать, пока нас окликнет трактирщик. Он этого делать не стал, зато подослал мальчишку-помощника. Я быстро заказал у него две тарелки щей, да понаваристей, четыре порции жареной говядины и горшок пшенной каши. Мальчишка умчался, а мы продолжили разговор — обсуждали Покрышкину Кладезь.

Скоро я услышал, как третий стул возле нашего столика отъезжает. Подняв взгляд, я увидел, как рядом со мной на стул устраивается ладный сельский мужичонка с усами и в косоворотке.

— Здравия желаю, господин хороший, — в усы улыбнулся он. — Вижу, вы в нашем селе гость?

— Д-да, — неуверенно протянул я.

— О чем знать желаете? Куда направляетесь?

— Да так… — я замялся. Ну не рассказывать же ему, куда мы идем! — Гуляю по краю родному.

— Похвально, — хохотнул он. — Эй, Мишка, давай сюда три кружки "Солодова"! — обратился мужичонка к мальчишке, который как раз принес нам наш заказ. — Угощаю гостя!

— А что это я все о себе да о себе, — попытался выкрутиться я. — Давайте лучше о вас поговорим. Как у вас дела?

— А какие могут быть дела у старосты, — вздохнул он. — Вот, давеча заказ подал, мол, дороги асфальтом мостить надо, а этот, собака блохастая, и говорит, значит: "Ты три тыщи золотыми дашь, тады и делать будем". А я ему взял лист, да, эта, тыкаю: "Вишь, ты, ты обязан одну тыщу брать, на тебе иначе эта, уголованная ответственность лежит". А он, ух, ворона ощипанная, отвечает, мол, ты спопервоначалу говорить грамошно научись, а потом мне в нос статью тыкай.

Говор старосты показался каким-то фальшивым, но я не подал виду.

— И что? — вежливо поддержал я разговор. — Чем все кончилось?

— Чем-чем, — староста раздраженно отхлебнул из принесенной Мишкой кружки. — Восстанием, от.

— Как это?

— Да приказал я налог собрать, по три золотых с каждого. А у нас-то как, народ-то бедный… а я ведь о прошлом месяце с них по пол-золотых собрал, трубы чинить, значится. Дык они похватали вилы да топоры и сразу крайнего нашли. А что я? Я же как лучше хотел… Да вот еще третьего дня жена, Марфушка, двойню родила. Понесли их крестить, а поп-то и говорит — будет твой сын богатый, а твоя дочь в пятнадцать утопится. Ну, мы сразу, как да что, побежали к бабке-угадке. А она наоборот грит, мол, сын в пятнадцать утопится, а дочь за царевича заморского замуж выйдет. Не знаем, чему и верить…

— А вы ничему не верьте, — посоветовал я.

— И-и-и, и то верно, — крякнул староста, зажигая трубку. — А вы-то кто, откуда будете?

— Я Иван из села Коробейники, а это вот друг мой, пес ручной.

— Какой же это пес? То ж волк! — нахмурился староста.

— Волк по отцу, пес по матери, — соврал я. Серый приятель густо покраснел сквозь шерсть и посмотрел на меня, как Ленин на буржуазию, но смолчал.

— Ой, кстати! — хлопнул себя по лбу староста. — Тут, грят, у царя-батюшки, доброго ему здравия, ковер-самолет украли? Да, грят, еще и сам Кощей?

Я кивнул. Деваться было некуда. "А, ладно, — подумалось мне. — Расскажу. Вроде, простой мужик, авось, ничего страшного и не случится-то…"

— А знаете, я иду искать этот ковер-самолет, — заявил я ему в лицо так, будто собирался этой фразой сразить его наповал.

— От царя? — ахнул он.

— От царя. Я типа его тайный агент.

— Ну даешь… — присвистнул староста. — А не боишься?

— Не-а, — хмыкнул я. — А че бояться-то? Главное, за дело взяться. А коли убьют, так другой пойдет…

— Молоде-ец парень, — протянул собеседник.

— Да ладно вам…

— Слушай… ну тады ежели чего, обращайся. Ежели вещество, травку какую разобрать — это ко мне, — и мужичок пронзительно поглядел на меня так, будто знал про Кладезь. Я подумал и рассказал ему и это. Он расхохотался: