Армагеддон был вчера

Тимоха поднял голову, посмотрел на звёзды: вон там, на планетарных колониях, теперь висит котелок земной цивилизации.

С горькой иронией подумал, что на сегодня большинство прибывших верят в свою удачу и в добрую волю начальника космопорта…

– Что, и вам не спится, молодой человек? – раздался голос за спиной. Не оборачиваясь, Тимоха узнал того самого старичка, усмехнулся:

– Сегодня, похоже, всем не спится.

– Да уж, – согласился старичок. Присел рядом, пошевелил угли суковатой палкой, затем бросил её туда же, в костёр. С минуту любовался, как язычки пламени ожили, бросились на неожиданную добычу, словно волки на одинокого оленя, подвывая и торопливо кусая со всех сторон.

Молчание затягивалось. Тимоху это вполне устраивало, говорить ни о чём не хотелось, тем более с этим стариком. Но тот первым не выдержал:

– Позвольте представиться – Лемке Бранибор Вячеславович. Тимоха не ответил, старик терпеливо ждал.

– А я Тимоха, – наконец неохотно назвался он. Старичок оживился:

– Просто Тимоха? Без отчества? Но ведь это у вас, скорее всего, прозвище?

– Как и Бранибор? – невесело усмехнулся Тимоха.

– Извините, – смутился старик. – Я не хотел вас обидеть. Действительно такое имя?

Ответа опять дождался не сразу.

– Да нет. На самом деле меня зовут Тимофей… Максимович, если уж вам так важно навеличивать по отчеству. Но меня так редко называют, как с армии повелось Тимоха, так и прилипло. Да и я к этому больше привык.

– Ясно, – кивнул старик. – Позволю себе предположить, в свете нынешних событий и, доверяя своему жизненному опыту, что вы из той породы неунывающих весельчаков, что до седых волос остаются Серёжами, Вовами… гм… Тимохами. И только в исключительных случаях удостаиваются приставки «дядя»?

Тимоха впервые улыбнулся.

– Может и так. А вы, судя по всему, не дурак, Бра… Бри…

– Бранибор Вячеславович.

– Вот именно… Бранибор Вячеславович, – с нажимом повторил Тимоха. – Целый академик, наверное?

– Ну, мои учёные звания для вас, скорее всего, ничего не значат. То, что я академик там, доктор наук здесь, член-корреспондент того или сего, вас не впечатлит, полагаю. Гораздо важнее, что я уже достаточно пожилой человек, повидавший, как говорят «…и Рим, и Крым…»

– «… и попову грушу», – закончил за него Тимоха. – С чем вас и поздравляю. Не обижайтесь. Просто я всегда, сидя рядом с образованным человеком, чувствую в себе недостаток классического образования. Желательно университетского.

– Вас это смущает?

– Не-ет, – рассмеялся Тимоха. – Комплекс неполноценности у меня от этого не разовьётся, это уж точно.

– Не сомневаюсь! – подхватил академик. – Но вам оно просто никогда и не требовалось, судя по всему, вы производите впечатление человека бывалого. Тёртый калач, так, по-моему, говорят? Мне представляется, что если кто-то сумеет привязать вас к скале и бросить в море, то вы не только вынырнете со щукой в зубах, но и попутно замерите глубину, скорость течения и пересчитаете все деньги в сундуках затопленных галеонов.

Тимоха расхохотался:

– Даже так?

– Именно так! – с удовольствием подтвердил академик. – Вы похожи на крутого майора спецназа из популярного боевика…

– Я восемь лет работал проводником в геологической партии, – перебил его Тимоха. – Простым проводником! Техническим советником, как значилось в платёжной ведомости. И в армии служил в обыкновенной «пехтуре», безо всякого экстрима. Вот вам и майор спецназа. А ещё знаток!..

– Никогда бы подумал, – смущённо признался академик. – Вы столько всего умеете.

Тимоха потёр небритый подбородок и добавил:

– Вообще, конечно, многому пришлось научиться. Сколько я себе шишек набил, пока научился вытаскивать вашего брата из разных передряг. Вы же под ноги не смотрите, витаете в облаках, в высоких материях. Так вот, однажды в тайге буквально за шкварник пришлось вытаскивать одного философа из медвежьей берлоги. Замечтался, бедолага. Философ, конечно, не медведь, тот-то как раз не спал... А в Туркмении пятнадцать вёрст тащил на загривке бестолкового студента-практиканта, возомнившего себя серпентологом – этот идиот решил поиграть с гюрзой, думал «желтопузик», безобидный полоз… Э-э, да что там говорить, – многого я насмотрелся, натерпелся, намаялся. Помотал, как говориться, соплей на кулак…

Академик уважительно покачал головой:

– И до сих пор живёхоньки! Вы родились под счастливой звездой, юноша. Я это вижу по глазам.

– Гм… вообще-то порой мне действительно везёт. Старик вздохнул:

– Особенно вам повезло с женой.

– Да! – голос у Тимохи смягчился, проявились нотки необыкновенной нежности. – Это было самое везучее приключение в моей жизни. Ленка у меня просто ангел!

– Вы познакомились в экспедиции?

– Что вы! – замахал руками Тимоха. – Она простая медсестра. Нет, не простая – она чудо-медсестра!

– А вы были пациентом? Простите, но на больного вы не похожи. Несчастный случай?

– Точно. В городе. Машиной сбило. Хрясь – нога пополам!

– Однако!

– Я ж говорю – повезло! Иначе бы я в эту больницу никогда не попал. А до этого где только не искал свою Единственную. И на востоке, и на севере, и в таёжных посёлках, и в душных городах…

Они помолчали.

Тимоха подумал, и решил не рассказывать, как он трое суток удирал через пустыню, спасаясь от оскорблённых родственников восточной красавицы.

Или как его два дня преследовал по тайге другой папа-охотник, что вдруг не вовремя вернулся домой… В тот раз Тимку спасло настоящее чудо: пожарные на вертолёте, случайно пролетавшие в том районе. Ну не везло ему с женщинами: как только он отваливался от очередной красавицы, ему сразу же нестерпимо хотелось закурить. Желательно на другом конце света.

Не везло до тех пор, пока он не повстречал, наконец, Ленчика. С той минуты он на других женщин даже не смотрел. Вернее, смотрел, но не видел. Теперь все остальные женщины для него существовали всего лишь как роскошный интерьер, вроде обоев или картин – красиво, но бесполезно. Он не был до конца уверен – любовь это или нет, но ради своей жены был готов на всё: наждачный круг остановить зубами, или зайца в поле... лопатой… А если бы она вдруг попросила достать звезду – не раздумывая ссыпал бы к её ногам весь Млечный Путь. Однажды он ради неё целый день проходил в галстуке! На свадьбе.

Прохладный ветерок притрусил спящий лагерь тонким слоем пыли. Где-то вдалеке за куполом космопорта с рёвом поднялся космический челнок. Тимоха проследил за ним взглядом, наблюдая, как огромный корабль превращается в мерцающую звёздочку. Вздохнул. Ещё одна партия несчастных счастливчиков покидает родную планету.

Неловкое молчание затягивалось. Тимоха решил сменить тему:

– А вы, Бранибор Вячеславович, тоже надеетесь пройти отбор?

Тот ответил не сразу, сначала подправил угли в костре, подкинул ещё пару кривых поленьев. Подождал, пока разгоревшееся пламя выхватит из темноты смуглое, словно вырезанное из кондового дуба, лицо собеседника. Задумчиво покусал губу.

– По сути – мы уже проходим этот отбор, – наконец, уклончиво ответил он.

– Как это? – не понял Тимоха. Даже выпрямился, посмотрел по сторонам. – Камеры?

Академик тихонько рассмеялся:

– Нет-нет. Может, конечно, и камеры есть, но я не об этом. Мы начали проходить отбор ещё когда садились в автобус… а может даже раньше…

Тимоха недоверчиво покосился на него.

– Так мы ведь вроде ещё до первого круга не дошли! Ведь терминал....

– Э-эх, молодость! В первом круге мы были с рождения, а сейчас я даже не берусь сказать – в каком именно мы находимся: в пятом, десятом или сотом… Или вы думаете, что отбор проводится именно в космопорте? Может и так, конечно, но при одном условии: на сегодня вся наша планета – один гигантский Космопорт… – Он помолчал. – Что касается вас, юноша, – вы, бесспорно, преодолеете и этот виток жизни с такой же лёгкостью, как справлялись до сих пор. Лично у меня шансы невелики. Невелики, но всё же есть, а значит надо бороться до конца. Я всегда добивался поставленной цели, потому что стремился. Буду стремиться и впредь.