Четвертый опыт Выбегаллы

— Надо же, — сказала она с легким трепетом. — Сколько знаний… Сколько человеческих судеб и страданий… Сколько уже навсегда ушедших жизней…

Под таким углом я еще ни разу не рассматривал нашу библиотеку, видя в ней только удобный инструмент для пополнения своих знаний, удивился, но ничего не сказал.

Следующие три этажа мы прошли довольно быстро. На третьем этаже в захудалом и запущенном Отделе Предсказаний и Пророчеств самовозгораться было просто нечему, на четвертом стоял мой Алдан, где я и так проводил все свое время, а на пятом, в Отделе Абсолютных Знаний фактически никто и не работал.

Зато 6 этаж — вотчина Жиано Жиакомо и его Отдела Универсальных Превращений — встретил нас довольно подозрительным шорохом.

Я приложил палец к губам и девушка покорно замерла, с легким любопытством посматривая на меня.

Под влиянием ее восхищенного взгляда я распрямил плечи и мы крадущимися шагами, словно индейцы, приблизились к лаборатории Витьки Корнеева. Набрав побольше воздуха в легкие я резко распахнул дверь.

— Ага, попались! — как можно решительнее крикнул я, щурясь от яркого света.

— Фу, черт! Сашка! Напугал! — воскликнула одна из сотрудниц, роняя стеклянную колбу на пол. Шум и суета в лаборатории быстро стихли, сменившись гнетущей тишиной.

— Вы это прекратите! — как можно строже сказал я, внутренне веселясь. — Что это за нарушения?!

Недовольно оторвавшись от своего любимого дивана-транслятора, под напряженные взгляды сотрудников, ко мне неторопливо подошел грубый Корнеев, удивив меня каким-то нездоровым выражением азарта в его глазах.

— Саня, ты пойми, у нас опыт, совсем немного осталось. Не бросать же! Мы и так не смогли дотерпеть до утра. Имей совесть.

— А порядок? — парировал я. — А разнос от Камноедова кто из нас получит?

Я привел довольно весомый, можно сказать — запретный, довод и Витька только развел руками, насупившись и беспомощно оглядываясь. И тут его глаза остановились на Маргарите. С минуту в его голове варились какие-то несвойственные ей мысли, а потом он лукаво и хитро улыбнулся. Я внутренне напрягся и отступил на шаг.

— Ну хоть вы заступитесь за нас, — обратился он к моей спутнице, состроив наивно-доверчивую гримасу. — Всем отделом умоляем. А хотите — встанем на колени.

Маргарита, с детским весельем наблюдая за всем происходящим, мягко улыбнулась и вдруг шутливо слегка прижалась ко мне. Я тут же замер и на мгновение потерял дар речи.

— Ну пожалуйста! — произнесла она с такими интонациями, что мне тут же стало жарко, и все эти нарушения и разнос у Модеста Матвеевича показались совершенно незначительными пустяками.

— Ну хорошо, — быстро сдавшись, промямлил я, потупившись при этом.

— Ура! — дружно разнеслось по лаборатории. А Витка хлопнул меня по плечу.

— Старик, у тебя, оказывается, есть шанс стать человеком. Еще не все потеряно.

— Ну спасибо, — обиделся я.

Но Витька меня уже не слушал. Все разошлись по своим местам и, занятые серьезным и по-настоящему интересным делом, перестали обращать на нас внимание. Нам тоже было интересно узнать, чем все это закончится, тем более, что я, как лицо ответственное за все происходящее, должен был присутствовать, и мы остались, незаметно присев в углу на какие-то коробки и стараясь никому не мешать.

— Что они хотят получить? — тихо спросила меня Маргарита, наклонившись к моему лицу и ее мягкое дыхание и волосы нежно коснулись моей щеки, заставив учащенней забиться сердце.

— Сейчас не знаю, — так же шепотом, волнуясь, ответил я. — Но вообще-то Витька хочет превратить всю воду на Земле в живую.

— Да!? А это возможно? — слегка удивленно переспросила она и недоверчиво, но с большим интересом посмотрела на Корнеева.

Зазвонил телефон и, так как все были заняты, я осторожно взял трубку.

Это была Верочка.

— А, привет! — бодро сказал я.

— Привет. Как жизнь? Виктор у вас? Позови мне его. Очень нужен. По личному… — быстро проговорила она.

Я помахал Витьке трубкой, но он даже не обратил на меня никакого внимания.

— Он очень занят, — сказал я.

— Ах, занят… — недобро раздалось в трубке. — Тогда передай ему, что если он считает, что мне гораздо интереснее общаться с его дублями, а не с ним, то пусть больше не появляется…

— Вера, постой, — в расстройстве крикнул я, но она уже повесила трубку.

— Плывет, смотрите, плывет! — закричал вдруг кто-то и все присутствующие в лаборатории, на секунду замерев, бросились к обыкновенной стеклянной банке, где весело плескался маленький карасик.

— Ах ты мой миленький! — с несвойственными ему нежными интонациями проговорил Витька, бережно поднимая банку над головой. — Ну как ты нас всех обрадовал!

Мы тоже подошли, сопереживая общему ликованию и еще не до конца понимая торжественность момента, но уже предчувствуя, что случилось что-то неординарное.

Минут десять продолжалось всеобщее ликование, громкие крики, радостные возгласы, хлопанье по плечам… А потом как-то само собой сдвинулись и освободились от всего лишнего столы, кто-то уже доставал из шкафа чистые колбы, кто-то создавал закуску и вино (— Не забудь завтра заплатить. — Да помню. Не первый раз.) Заиграла легкая музыка. Под дружные крики и визги девчонок хлопнули пробки шампанского. Кто-то сунул нам две полукруглые пенящиеся через край емкости. Виктор поднял свою колбу. — Тихо, тихо! — веером пронеслось по лаборатории и все стихло.

— Я предлагаю тост, — немного помедлив, голосом классического трагика, начал Витька. — За то, чтобы вернувшаяся жизнь этого карася дала начало новой эре человеческого развития.

Громко чокнулись лаборантской посудой. За будущее, сказал кто-то негромко. Все выпили, а Маргарита с непривычки — навыков организма все-таки еще не было — задохнувшись в пузырьках углекислого газа, но мужественно, не закашлявшись, чтобы не портить торжественности момента, добросовестно выпила все до дна и замерла, старательно пытаясь глотнуть воздух и с мольбой глядя на меня сквозь затянувшиеся влагой ресницы.

Я осторожно хлопнул ее по ровной спине.

— Ну что? — спросил Витька, обведя всех шальными от радости глазами. — Танцы?

И неожиданно для меня он подошел к Маргарите, щелкнув на ходу пальцами. Где-то заиграла музыка.

— Не возражаете? — грубовато спросил Витька, чуть наклонив голову и из подлобья внимательно глядя на девушку.

— Да нет, — весело кивнула она, ставя свою рюмку на стол, которая, не имея плоского дна, тут же радостно покатилась по ровной поверхности. — Пожалуйста.

И они вышли на середину лаборатории, а сердце мое сжалось в черной тоске.

Они непринужденно танцевали медленный танец под какую-то быструю мелодию, она чуть прижималась к Витьке, позволяя гладить себя по спине, и соблазнительно смеясь его тихим словам.

Я неподвижно стоял у стола и молча пил подливаемое мне шампанское, постоянно успокаивая себя одной и той же мыслью — она такой же человек, как и я, и вольна делать все, что ей захочется. Да и кто я для нее? Всего лишь один из многих…

Но вот быстрый ритм сменился на медленный и они непринужденно перешли на легкий вальс.

Я подошел к танцующим.

— Тебе Вера звонила, — сказал я, стараясь не глядеть на Маргариту. Впрочем, она тоже на меня не смотрела, положив свою голову ему на плечо.

— Ну и что? — не оборачиваясь, вяло спросил Витька, продолжая танцевать.

— Обиделась, — ответил я. — Сказала, чтобы ты больше не приходил.

— Ну хорошо, — кивнул он и замолчал. Его партнерша тоже молчала. Я почувствовал себя лишним и вернулся на место у стены.

— Это и есть идеал женщины? — спросил меня кто-то, подавая шампанское. Я кивнул и молча осушил свой стакан.

— А я себе представлял это как-то иначе, — сказал тот же голос, снова наливая мне шампанское.

— Я тоже, — ответил я и снова осушил свою колбу. Но шампанское меня сегодня почему-то не брало.

Кто-то из симпатичных девчонок корнеевской лаборатории пригласил меня танцевать, но я почему-то отказался, продолжая упрямо стоять возле стола.