Витпанк

К нам подошли еще двое наших, также разукрашенные, словно обед богача.

А потом появилась Мо! Она выглядела до невероятия отмытой, крепкой и здоровой в своем цветастом ситцевом платье и соломенной шляпке-канотье.

Никто из нас не опознал друг друга в церкви, и теперь мы спешили обменяться новостями. Я рассказал им, как ДХ пытался заставить меня есть мясо. Мо глядела так, словно была готова убить его на месте.

— У него есть виртуальный костюм? — спросил ЖД.

— Наверное, — сказал я. — Он выиграл меня в виртуальной игре.

— Есть идеи, чем он пользуется, чтобы добиться реалистичности? — спросил ЖД.

Я не уловил его мысли.

— Ну, ощущалки там, усилители… Может быть, наркотики, повышающие чувствительность, — подсказала Мо, улыбаясь ему.

Я пожал плечами.

— Ладно, неважно, — сказал ЖД. — Наверняка он что-нибудь использует. Они все так делают. Постарайся быть в церкви на следующей неделе. Я притащу для тебя пару амулетов.

Мы с Мо принялись болтать. Она тоже жила в Хинтон Ли, у самого молодого из наших владельцев. Оказывается, Джереми на самом деле выиграл нас обоих, но его босс заставил его передать второго из приписанных — Мо — их младшему локальному менеджеру по сбыту, Уэйну Робертсу.

— Он тоже дерьмо, — рассказывала Мо, — но могло быть и хуже. До сих пор он не делал попыток меня изнасиловать. Моя задача в основном…

К Мо подбежали три маленькие девочки и мальчик, который был старше всех, но не больше семи лет. Они сгрудились возле ее ног, говоря все разом, каждый пытался что-то ей показать или о чем-нибудь спросить.

— Знакомься: это Робертсово семейство. Я у них гувернантка. У моих владельцев слишком много детей и маловато денег. А у Джеззера есть собака? — спросила она, в то время как младшая девочка пыталась вскарабкаться по ее ноге.

Какой-то человек махнул рукой, подзывая ее с детьми к себе.

— Мы гуляем в парке каждое утро, между десятью и одиннадцатью, — сказала она, прощаясь.

ДХ снизошел до того, чтобы пригласить меня на воскресный обед — как я понял, в среде людей на постоянной хорошо оплачиваемой работе это был чрезвычайно важный ритуал. Наташа разложила по тарелкам еду от «Маркса и Спаркса». Они больше не тратили силы, пытаясь заставить меня есть мясо. На столе также стояла бутылка какого-то словацкого пойла — ДХ состоял в членах Клуба Выпивох при некоем Ежемесячном Клубе, что ли. Он сказал, что это отличная штука; по мне, так это был чистый уксус.

После обеда ДХ расстегнул несколько пуговиц, заложил руки за спинку стула и пустился в разглагольствования. Он прочел нам лекцию о том, что все безработные прирожденные лентяи, и о том, как он вытащил себя из грязи за ботиночные шнурки благодаря сочетанию тяжкого труда и ориентации на фундаментальные принципы морали. Те, у кого нет работы, нет жилья, нет надежды, видите ли, бедны материально оттого, что они бедны нравственно — стандартная мантра всех самодовольных идиотов с незапамятных времен.

— Разве бы тебе не хотелось иметь все это, Брайан? — спросил он, обводя рукой вокруг себя, охватывая жестом свой дом, машину, холодильник, жену… Он не стал дожидаться ответа. — Ты мог бы, если бы у тебя достало выдержки хорошенько поработать ради этого. В этой жизни ничего не дастся за просто так. Ты смышленый парень, время еще есть — почему бы тебе не попробовать?

Я мог бы сказать ему, что все это просто белый шум, но предпочел промолчать.

Он пожал плечами.

— Я — победитель, — сказал он. — У меня просто не получается проигрывать. К концу твоего срока здесь ты будешь видеть все моими глазами.

ЖД был прав. Загрузив тарелки в посудомоечную машину (единственное, что он сделал по дому за всю неделю), он достал из шкафчика над раковиной маленькую ониксовую коробочку, выкатил на ладонь две таблетки, проглотил их и вышел из комнаты.

Он снова появился в первоклассном виртуальном костюме — комбинации проволочного жилета и черных пластиковых сенсорных прокладок. В руке у него был один из этих деревянных японских тренировочных мечей.

Выйдя в сад, он встал посреди лужайки, опустил маску визора и провел следующие два часа, сражаясь с пустотой, похожий на чрезвычайно рассерженного жука-переростка.

Неделя прошла тихо. Джеззер (как называла его Мо) от девяти до девяти сидел на работе, Наташа смотрела телевизор, ходила в магазин и играла в бридж со своими подругами. Снедаемый скукой, я убедил Джеззера позволить мне работать в его саду. Кроме того, я каждое утро ходил на прогулку с волком, которого звали Кинг.

В парке я встречался с Мо и теми двумя из ее подопечных, которые были слишком малы, чтобы ходить в школу. Мы говорили и говорили без конца — чаще всего ни о чем в особенности. Никто из нас не хотел слишком сосредотачиваться на нашем настоящем положении. Естественно, нам приходилось быть осмотрительными; самое большее, что мы себе позволяли — это обменяться рукопожатием, но тем не менее я по-настоящему влюбился. И мне нравилось думать, что и она тоже.

В воскресенье мы снова встретили в церкви ЖД и кое-кого из остальных. Он украдкой сунул мне два каких-то маленьких предмета.

— Ты разберешься, что с ними делать, — сказал он. — Тот чип, который уже есть, вынимать не надо, просто воткни это в соседний порт. Я назвал его Иеронимус.

Я спрятал его «амулеты» в карман брюк и тут же забыл об этом до тех пор, пока позже в этот же день Джеззер не вышел на лужайку со своим мечом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ЖД дал мне маленькую пластмассовую баночку с таблетками и какую-то примочку, из которой торчало около полудюжины тоненьких контактиков.

В этот день было уже поздно что-либо пробовать. Кроме того, хотя Джеззер и заслуживал любого кошмара, уготовленного для него Железным Джоном, но со времени того инцидента прошло уже больше недели, и за это время я его почти не видел. Я был влюблен, и если отбросить тот факт, что я мало чем мог себе помочь в этом смысле, моя жизнь была почти переносимой.

Моя беда в том, что я слишком быстро успокаиваюсь.

Прошла еще одна неделя, и дела шли все лучше и лучше. Я встречался с Мо каждый божий день, а однажды вечером Наташа, у которой на протяжении рабочего дня оставался пульт, но которая ни разу им не воспользовалась, даже взяла меня с собой в магазин. Это был первый раз, когда мы обменялись больше, чем несколькими фразами — правда, говорил в основном я, распространяясь насчет своих любимых писателей. Уж не знаю, что она смогла вынести из всего этого; полагаю, что она просто в первый раз увидела во мне человеческое существо, а не преступника. Может быть, она почувствовала, что моя образованность и умение тонко чувствовать (ха-ха!) тоже чего-то стоят. Как бы то ни было, она позволила мне зайти в книжную лавку, воспользовавшись одной из своих кредитных карточек.

А потом настал субботний вечер…

Я не знал, когда Наташа захочет в следующий раз расстаться с карточкой и станет ли она вообще это делать, поэтому распорядился ее деньгами на всю катушку. В полночь я сидел в гараже, обложившись своими любимыми классиками научной фантастики.

Джеззер с Наташей ушли куда-то на вечеринку, оставив меня с иммобилайзером, выставленным на двадцать ярдов. Это означало, что если в доме вспыхнет пожар или в него залезут грабители, я ни черта не смогу с этим сделать. Дерьмо.

Я слышал, как они вернулись посреди ночи, и уже почти засыпал, когда из дома донеслись его вопли.

Потом боковая дверь в гараж распахнулась. За ней стоял Джеззер в модном нижнем белье, с пультом в руке. Другой рукой он протолкнул перед собой Наташу. На ней была шелковая ночная рубашка.

— Ну, смотри, вот он! — рявкнул он ей. — Давай, ступай! Ступай, ложись к нему в койку, шлюха!

— Джереми, не надо! — воскликнула она, обливаясь слезами.

Он сильно толкнул ее, так что она упала поверх меня.

— Давай-давай, делай свое дело! Ну-ка, Брайан, обслужи ее как следует! Вы ведь оба этого хотите, не так ли?