Тень великого канцлера

– Ерунда! – самодовольно отмахнулся Яромир. – У нас в деревне одна колдунья тоже любила огненными яблоками пуляться. Ну, а мой дядя вот так же поймал одно, да ей прямо в пасть и запихал! Эти яблоки опасны, если в лоб попадут. А рукой взять можно, только рука должна быть сухая. Дядя называл их шаровыми молниями.

В общем, богатыри дошли до дома изобретателя без особых приключений. Дом был невелик, но двор широк и просторен. На дворе стояли какие-то постройки, рядом находилась кузница. Впрочем, осматривать хозяйство изобретателя богатыри не стали. Они уселись на тенистой веранде, и Монгольфей принес обещанное вино.

– Ты, говоришь, воздушный шар изобрел? – прищурился Муромец. – Он что – летает?

– Летает! – кивнул изобретатель. – Я надуваю его горячим воздухом, и он летит!

– А в Британию, к примеру, долетит?

– Долетит! – кивнул Монгольфей.

– Тогда мы у тебя эту штуку покупаем! – сказал Илья и подмигнул друзьям. – Десять золотых хватит?

Ошарашенный изобретатель забегал из угла в угол.

– Десять золотых! О! Это большие деньги!

– Ты сможешь построить пять таких шаров! – хитро улыбнулся Илья.

– Все это так… тем более, вы спасли мне жизнь! Десять золотых! А правда, что у вас на Руси живет Петрович?

– Правда! – подтвердил Попович. – Ты сам сможешь в этом убедиться, если полетишь с нами.

– Вот это другое дело! – обрадовался изобретатель. – А то господин королевский судья опомнится и снова вынесет старый приговор.

– Пока ты с нами, никто тебя не тронет, – сказал Яромир. – А у нас в Лодимере таких, как ты, любят! Отведем тебя к Кощею, будешь строить шаровоздуш-ный флот! А кстати, где у вас тут поблизости театр?

– О! – воскликнул Монгольфей. Его глаза заблестели. – Я знаю, что нужно таким богатырям, как вы! Есть у нас удивительный театр, и называется он стриптиз!

– Тогда немедленно в стриптиз! – сказал Попович. – Я давно хотел увидеть возвышающие разум искусства!

21.

Стриптиз находился в самом центре города, недалеко от дворца. У входа толпились мушкетеры и гвардейцы кардинала. К удивлению Яромира, никто не ссорился, не приставал с дурацкими указами. Желающие попасть в театр были сосредоточенны и серьезны.

– Тут вход платный! – предупредил изобретатель.

– Само собой! – кивнул Попович и протянул Монгольфею золотой. – Этого хватит?

– С лихвой! – заверил изобретатель.

– Сдачу оставь себе! – отмахнулся Алеша, с презрением глядя, как мушкетеры и гвардейцы, отходя от кассы, ревниво пересчитывают сдачу. Вскоре Монгольфей вернулся с четырьмя билетами:

– Вот, держите!

– А себе? – удивился Илья.

– Изобретатель поежился:

– В моем возрасте вредно так волноваться! Я уж лучше дома вас подожду. Ведь наш договор в силе?

– Будь спок! – сказал Илья и легонько потрепал изобретателя по плечу. – А ты не боишься один-то домой, а?

– Я быстро бегаю, – скромно потупился Монгольфей.

– Ну тогда ладно!

Театр стриптиз оказался небольшим помещением, тесно заставленным стульями. Посередине зала возвышалась небольшая сцена с железной дубиной, торчащей прямо из пола. Друзья осторожно уселись на шаткие стулья и стали ждать, что будет дальше. Зал постепенно заполнялся. Через минуту тут и там забегали слуги, вдоль стен вспыхнули свечи, и стало светло, как днем. Рядом с Яромиром уселся толстенький гвардеец кардинала. Он расстегнул воротник камзола и приоткрыл рот, едва не вывалив язык, как собака. Яромиру стало противно.

– Захлопни пасть! – сказал он тихо, чтобы не мешать остальным. Но гвардеец отмахнулся и вдобавок запыхтел, как пароезд.

– Издеваешься? – посуровел Яромир. Гвардеец выпучил на него круглые глаза и отвернулся.

– Не уважает, – хмыкнул Илья.

– А мне и не надо! – пожал плечами Яромир и легким ударом защелкнул гвардейцу челюсть.

Все было проделано очень быстро, никто ничего не заметил. Гвардеец слегка подпрыгнул и увалился на колени мушкетерам. Мушкетеры, возбужденные предстоящей встречей с прекрасным, не стали поднимать скандала. Они отправили гвардейца в глубокий нокаут несколькими отработанными ударами и еще немного попинали ногами для порядка.

Через минуту все стихло, только какие-то подозрительные типы в темном углу принялись шлепать самодельными картами и грязно ругаться. На них зашикали. Типы послали всех присутствующих по какому-то подозрительному адресу. Сидевшие рядом горожане поглубже вжались в стулья, зато возмутились гвардейцы. Они вытащили шпаги и отобрали у подозрительных типов карты. Вскоре карточное шлепанье продолжилось, но уже в их углу.

– Лепота! – сказал Муромец. – Вот что значит культура! У нас бы уже театр развалили!

Яромир хотел ответить, что театров в Лодимере нет и, собственно, разваливать нечего, но не успел. На сцену выскочил толстенький человечек в золоченом кафтане и громко объявил:

– Уважаемая публика! Представление начинается! Сейчас вы увидете потрясающую сцену – «Нимфы и сатир»! Поприветствуйте несравненных Жази и Нинель! Артисты, на сцену!

И тут же на сцену из темного прохода выскочили две очаровательные толстушки. Зал взорвался аплодисментами. Какой-то гвардеец вскочил и заорал во всю глотку:

– Нинель, дорогая! Это я, твой Жорж! Нарумяненая красотка помахала ему ручкой, а сам Жорж мгновенно получил подзатыльник от соседей справа и в поддых от соседей слева. После этого он несколько успокоился.

Девицы были разодеты что надо. На них были цыганские юбки, кофты и прочая лабудень, в которой Яромир не разбирался. Зато все было пестро, крикливо и захватывающе красиво. Девицы прошли по сцене, виляя бедрами.

– Ах, какой чудный жаркий день! – сказала одна, томно обмахиваясь ручкой.

– Ах, я изнемогаю от жары! – проворковала другая.

– Еще бы милочка, ведь ты оделась так тепло! Я думаю, лишнее можно скинуть, ведь мы одни, – заговорщицки прошептала первая.

И тут произошло то, чего Яромир никак не ожидал. Девицы стали медленно раздеваться. Откуда-то сверху полилась тягучая, словно клей, музыка. На пол полетели кофточки, юбки, чулки, какие-то подвязки… У Яромира потемнело в глазах. На мгновение показалось, что не хватает воздуха, но могучий организм справился с нагрузкой. Богатырь прерывисто вздохнул и украдкой глянул на Илью. Муромец превратился в статую. А действие на сцене продолжало разворачиваться. Теперь девицы помогали раздеваться друг другу. Они с трудом справлялись с какими-то завязками, застежками, пуговицами и шнуровкой. Зал затих и задрожал. Стало слышно, как мелко вибрируют стены. Только шлепанье карт в углу, где сидели гвардейцы, не прекратилось. Но на это уже никто не обращал внимания.

Наконец красотки остались в полупрозрачных ночных рубашках.

– Ах, Нинель! – сладко потянулась Жази. – Мы будем с тобой купаться! – И она скинула с себя рубашку, оставшись в одних трусиках. Зал ахнул, словно пораженный громом. Сзади Яромира кто-то громко застучал зубами. Яромир резко обернулся.

– Простите, сэр! – прошептал бледный, худощавый человек. – Я – англичанин! Это вместо аплодисментов!

Яромир снова уставился на сцену. И тут произошло нечто совершенно возмутительное. На сцену выскочил похабный мужик, одетый в шкуру. На голове мужика торчали маленькие, аккуратные рожки.

– Я – сатир! – громко доложил он и ринулся к девицам. – О нимфы! Я сорву с вас последние одежды и утащу в свою пещеру! – он протянул к девушкам мозолистые лапы, но ничего сделать не успел. Яромир оказался быстрее. Он сгреб мужика и поднял над головой:

– Ишь куда губу раскатал, старый демон! Не позволю наших девок портить!

С этими словами он зашвырнул бедного сатира обратно за кулисы. Послышался стук, и все стихло. Публика на мгновение замерла, а затем разразилась диким хохотом, топаньем ног и свистом. Полуголая Жази подошла к Яромиру и за ручку отвела его обратно на место.

– Только для тебя, герой! – зазывно произнесла она, и шелковые трусики упали на пол.