Два сапога – пара

и направился к выходу. Поздняя холодная весна стояла на улице. Дул пронзительный ветер, в тенистых уголках двора еще таился серый снег. На закраинах луж хрустел ледок. Минц остановился, поежившись. Грубин, догнав его, накинул ему на плечи пальто.

- Спасибо, - сказал Минц. - Ты понимаешь, куда и зачем я пошел?

- Нет еще, - сказал Грубин.

- Любое изобретение должно быть развито до пределов. Упаковка молока лишь один из аспектов применения моего нового открытия. Причем это не самый важный аспект. Я увеличиваю тысячекратно поверхностное натяжение химическим методом. На молекулярном уровне. Состав, изобретенный мною, реагирует с молекулами жидкости и упрочивает их связи. Следовательно, мы можем обрабатывать им не только саму жидкость, но и предметы, которые с этой жидкостью будут соприкасаться. Ясно?

- Не очень.

- Я обрабатываю сапоги, и в тех местах, где они соприкасаются с водой, получается зона повышенного поверхностного натяжения. Гляди!

Минц шагнул к луже и смело вступил в нее. Вода в луже чуть прогнулась, но выдержала вес профессора. Он медленно и спокойно пересек лужу, не замочив сапог.

- А что будет дальше? - спросил гордый изобретатель, остановившись по ту сторону лужи. - Дальше мы обрабатываем своим составом шины автомобилей! И решена проблема мостов и переправ! Что ты на это скажешь?

Грубин ничего не сказал. Он любовался профессором, который резко повернулся и суворовским шагом, не обращая внимания на лужи, направился к воротам. Он быстро шагал к реке Гусь, а Грубин спешил за ним, обегая лужи. По реке Гусь шел лед. Льдины плыли торжественно и неспешно, от реки веяло весенним свежим холодком.

- Лев Христофорович! - взмолился Грубин. - Не надо!

- Почему не надо? Я как исследователь должен сам сначала все испытать.

- Пускай этим займутся специальные люди, - возразил Грубин, придерживая профессора за локоть, чтобы он не бросился в ледяную, опасную воду. Пловцы, мастера спорта. А вдруг ваш состав кончится на середине реки? Вы ведь даже плавать не умеете.

- Я и не собираюсь плавать! - возразил Минц. - Я собираюсь ходить по воде яко по суху.

- Я все-таки возражаю. Вы можете простудиться. Глядите, какой ветер!

Минц как будто только сейчас сообразил, что и в самом деле холодно. Он заколебался. И неизвестно, чем бы кончился этот спор, если б острый взгляд профессора не уловил движения на маленьком островке посреди реки.

- Глядите, - сказал он. - Вы только поглядите, какая трагедия! На островке, испуганно поджимая хвостик и лапы, в ужасе глядя на плывущие неподалеку льдины, сидел заяц. Вода подымалась, и ясно было, что бедняге долго не продержаться.

- Мы не можем ему помочь, - сказал Грубин и почувствовал, сколь неубедительны его слова.

- Не можем? Сейчас же отпусти меня!

- Не отпущу.

Тогда Минц извернулся и ловко выскользнул из пальто. Пока Грубин соображал, в чем дело, и махал пальто, как знаменем, Минц смело шагнул в бегущую воду, которая чуть прогнулась под сапогом, в два