Крах Мартофана (СИ)

Мартофан ничего не ответил, хотя Степаном тот назвал его: именно так он и представился Петру и его товарищу Семёну.

— Бросай это дело, — скомандовал Семён, ставя на стол очередную, уже третью по счёту бутылку, — а то закусывать нечем будет!

Степан-Мартофан, очень довольный тем, что разговор об инопланетянине больше не заходил, самодовольно подумал, что его высокая квалификация разведчика и тут не подвела, но тут же с ужасом ощутил сильное стремление к прямолинейности: расслабляться не стоило! Последним усилием он собрал всю свою волю и смог-таки вернуться к прежнему состоянию. Даром это, однако не прошло. Он понял, что попытка отказаться потребует гораздо больших эмоциональных усилий, чем те, которые у него остались, и решил продолжать.

— Ну что, — осведомился Пётр, разливая остатки из третьей бутылки, — теперь-то, наконец, готовы?

— Почти, — отозвался Семён, поднимая стакан, — сейчас допьём — и пойдём!

— Куда? — с ужасом спросил Мартофан.

— Нет, ты всё-таки точно инопланетянин! Как это — куда? К девчонкам, конечно! — расхохотался Пётр, и Мартофан понял, что проверка ещё не закончена.

Они спустились на первый этаж и направились в служебное помещение гостиницы.

— Девочки, а вот и мы! — громогласно объявил Семён, доставая из карманов две бутылки водки, в то время как Пётр положил на стол коробку конфет.

Девочкам, по земным меркам, было явно за сорок, что в очередной раз поставило под сомнение достоверность сведений, почерпнутых Мартофаном. Стремясь разобраться в этом несоответствии, он почувствовал, что силы его оставляют, и повалился на единственную, удачно оказавшуюся здесь, кровать.

— А это что, новенький? — наклоняясь над ним и всматриваясь, спросила самая толстая, огромного роста девочка. — Чего ж он пьяный-то такой?… Ладно, идите все отсюда, беру его на себя: и не таких воскрешать доводилось! У меня ещё ни один не отлынивал!

Очнулся Мартофан на следующий день в своей комнате, куда после процесса воскрешения девочка отнесла его на руках, от истошного вопля: «Свет включили»! Он поспешно подсоединился к розетке и стал обдумывать план бегства. Собственно, всё было ясно: как только заряд достигнет нормы, в нём будет достаточно сил, чтобы принять любой облик — хоть какого-нибудь из местных животных, — и тогда он сможет подыскать себе более спокойное место, где восстановится и, наконец-то, начнёт выполнять задание штаба.

Восстановиться ему не удалось: напряжение было в пределах вчерашней цифры, а в 16.00 свет, согласно графику подачи электроэнергии, снова отключили. Мартофан в бессильной злобе лежал на кровати до тех пор, пока не появились его новые друзья.

— Ну, ты силён, Степан! — с уважением сказал Пётр, привычно уставляя стол бутылками. — Тамарка от тебя прямо без ума! Даром, говорит, что пластом лежал — мужик оказался, что надо! Как, говорит, трону его, чувствую, даже током шибает! Вот это, наверное, и есть любовь! Она уже здесь. Сильно долго, говорит, там не засиживайтесь, поскорее ко мне его приводите!

С ужасом поняв, что его ждёт детальное повторение вчерашнего, Мартофан взвыл и, нерационально расходуя с таким трудом приобретённую энергию, кинулся прочь из гостиницы. «Лучше сдаться, чем снова пройти через это»! — с упоением думал он.

Эпилог

В городе Борзя Челябинской области и сейчас на одной из тихих улочек можно увидеть усталого человека с испитым лицом. Он стоит, прислонившись к стене здания, а на груди у него висит плакат, на котором написано: «Люди! Я — инопланетный шпион! Помогите мне добраться до места, где я смогу сдаться вашим властям! В милиции мне не верят и выгоняют»!

Жители города с удовольствием и помногу подают под этот плакат, отдавая должное фантазии попрошайки. В самом деле, это ведь не банальное «Я потерял документы и деньги, помогите уехать домой!», поэтому уже к 12-ти часам у него набирается не меньше пятисот рублей. Тогда со скамеечки неподалёку подымаются два бомжа, подходят к нищему, забирают деньги и отводят в городской парк. Один остаётся с ним, явно охраняя, второй уходит, но скоро возвращается и приносит с собой водку и закуску. Они втроём сидят здесь до темноты, а затем отправляются на ночлег в ближайший подвал. Нищий ведёт себя безучастно, он вообще никогда не разговаривает. И только если над городом собирается гроза, он оживляется и изо всех сил стремится к тому месту, где сверкают молнии. Но бомжи его перехватывают.

— Ещё чего не хватало! — говорят они. — А вдруг тебя молнией шарахнет — на что мы тогда жить будем?

И уводят в подвал.