Гусляр-2000

– Какая ужасная смерть! – сказал Удалов.

Он последовал за Минцем к нему. Не хотелось идти домой и отвечать на вопросы Ксении. Все равно хорошим все это уже не кончится.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – сказал Минц, словно подслушав мысли Удалова.

– Нельзя быть таким жестоким, – упрекнул друга Удалов. – Дети погибли, молодые мужчины... на пороге семейного счастья.

– Да? – Минц поставил на плиту чайник. – Мне Толя чудесный жасминовый чай из Москвы привез. Наконец-то побалуемся.

– Я к тебе зашел не чай пить...

– А объяснение получить? Как доктор Ватсон от Шерлока Холмса?

– Толстоват ты для Шерлока Холмса, – упрекнул Минца Удалов.

– И лысоват, и староват. Но свое дело еще знаю. И отправлялся в будущее со своей теорией, которая там получила замечательное подтверждение. Конечно, печальное, конечно, пессимистическое – но разве история не пессимистична, разве она нас не учит тому, что люди ничему не учатся?

– С какой еще теорией?

– Что требуется путешественнику во времени? Если он едет из прошлого в будущее – достижения человеческого ума, вещи, предметы, радости жизни, которые в конце концов обернутся не радостями, а испытаниями, если залезут в жалкую цивилизацию, подобную нашей. А если он отправился из будущего в прошлое?

– Я знаю, – сказал Удалов, – я думал. Им нужны естественные предметы, шелк и хлопок, янтарь и огурцы, мед и кедровые орешки – они истратили все, что есть на Земле, и теперь тоскуют.

– А тебе не кажется, что это наша вина? Что это мы истратили то, что есть на Земле, а внукам оставили только озоновые дыры и необходимость всюду ходить в широких шляпах и плащах, чтобы меньше подвергаться действию космических лучей?

Удалов отставил чашку с кофе.

– Ты хочешь сказать, – испугался он, – что они нам так мстили за погубленные леса и нивы, отравленные реки и испоганенный воздух?

– Корнелий, не говори красиво, – отмахнулся Минц. – Какого черта внуки будут мстить дедушкам? Истреблять их?

– Вот именно! Они нас начали истреблять.

– Не мели чепухи. Еще на кладбище я задумался, а как же наши мальчики женятся на ихних красотках? Ведь им суждено было жениться на наших современницах?

– А я не догадался!

– Потому что так и не ответил на вопрос: что нужно человеку будущего от своего дедушки? Чего он не имеет?

– Не знаю, не знаю, не знаю!

– Им нужны были молодые силы. Понимаешь, им нужны были здоровые отцы для своих детей.

– Какие еще отцы?

– Сегодня наш город недосчитался шестнадцати молодых людей. Как исчезли трое из них, ты видел. Но то же самое произошло и в других районах города.

– Убийцы!

– Не убийцы, нет! Наши с тобой земляки – и Стендаль, и Гаврилов, и не известные нам люди – все они живы и сегодня празднуют свои свадьбы с оригиналами тех кукол, которые исчезли из загса.

– Они улетели в будущее?

– Как же ты не понял! Они получили от нашего времени то, чего были лишены из-за экологической катастрофы – космические лучи убили в людях способность размножаться... Неужели ты не заметил, что в будущем нет детей?

– Ты говорил, но я думал, что дети в школе.

– Будущее – трагическое общество, и виноваты в этом мы с тобой, потому что губили Землю, а Земля отомстила человеку. И ничего нет удивительного в том, что мы должны платить по счетам. Подобно тому как самых прекрасных греческих девушек отправляли в лабиринт к Минотавру, так и мы отправили, сами того не подозревая, своих молодых людей в будущее, чтобы они стали отцами нового и, может быть, более славного поколения гуслярцев.

Со двора слышался отчаянный плач гражданки Гавриловой. Она оплакивала погибшего без следа сына.

– Ты ей объяснишь? – спросил Удалов.

– Есть основания полагать, что со временем для нее и других матерей будет организовано свидание с внуками. Но, сам понимаешь, не сейчас...

– Так что они, с куклами будут жить?

– Они подсылали к нам копии девочек – так, чтобы молодые люди могли выбрать себе спутницу по вкусу.

– Так кого мы женили?

– Мы женили копию на копии.

– А настоящие?

– А настоящие сейчас гуляют свадьбу в конце двадцать первого века.

Вроде бы не стоит расстраиваться, но Удалов ушел к себе удрученный. Ксения встретила его бранью – почему-то она решила, что Удалов замешан в похищении ее покупок из будущего. Пропеллер и кухонный комбайн испарились.

Удалов как смог объяснил Ксении, что виноваты в том правнуки.

Ксения поверила не до конца.

Дождавшись, пока останется один, Удалов выдвинул нижний ящик письменного стола. Понимал он, конечно, что ничего там нет и быть не может, но все же полез – обидно было, что остался без удава.

Ящик был пуст.

Удалов запустил руку вглубь. И вдруг нащупал мячик.

У него захолонуло сердце. Неужели забыли? Забыли отобрать?

Но что это?

А вдруг все же провокация?

Удалов вышел во двор, затем на улицу и прошел до сквера. Не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, какое у него обнаружилось сокровище.

Там, в интимном месте, где собирались курильщики, сбежавшие из стоявшего неподалеку туберкулезного диспансера, он положил мячик на горку окурков и щелкнул пальцами.

Вместо слона или особы женского пола на месте мячика появился конверт официального вида, толстый, тугой и гладкий.

Удалов отнес бумаги Минцу, а тот сдал их президенту Академии.

Обнаружилось, что в конверте находились документы на уплату пенсии в швейцарских франках родителям и близким всех молодых людей, которые остались в будущем, чтобы цепь поколений человечества, вернее той части его, что обитает в Великом Гусляре, никогда не прерывалась.