Хранитель планеты

ать! И колбасу с хлебом жуем. Отлично!

За иллюминатором уже вечер. Холодно стало. Катя ежится.

- Ты иди домой, - говорю. - Тебе-то за что страдать? И дома будут волноваться.

- А у тебя не будут?

- Ничего. Сами виноваты. Нужно доверять детям, - говорю. А у самого кошки на душе скребут. Мама там, наверное, с ума сходит.

- Вот что, Катерина, - говорю подруге. - Иди домой, по дороге позвони из автомата моей маме. Скажи, что я жив-здоров, но эмигрировал по идейным соображениям. Нашел политическое убежище.

- В трубе? - спрашивает.

- А что? Но про трубу - ни слова.

- Хорошо, - кивнула она.

- Ползи. Завтра принеси чего-нибудь поесть. И бумагу с авторучкой.

- Зачем?

- Писать буду. Для планеты.

И Катя уползла. Мне сразу тоскливо стало. Фонарик зажег, направил луч в трубу. Труба длинная-длинная. И тихо, как в могиле. Неприятно.

Вдруг слышу - писк. Смотрю - из дальнего конца трубы на лучик шагает котенок. Храбрый такой. Я ужасно обрадовался. Все же живая душа! Пригрел я его на груди и растянулся на ящиках. Ничего! Революционеры за правду тоже страдали.

И только я улегся, как в темноте заблистали золотые пылинки, вихрем пронеслись по трубе, взметнулись столбом и стали быстро-быстро лепиться друг к другу.

- Марцеллий! - закричал я.

Глава 9 СЛЕД НАЙДЕН!

Точно, это был он - мой рассыльный. В темноте от него исходило сияние. Я обрадовался ему больше даже, чем котенку. А тот, наоборот, испугался - выгнулся подковой и шерсть вздыбил. Шипит от страха.

- Да тихо ты! - котенку говорю. - Это свои.

Марцеллий к нам шагнул, молча руку пожал. Мне показалось, что он чем-то недоволен.

- Что ты здесь делаешь? - спрашивает. Как сюда попал?

- Нет, это ты как сюда попал?! - кричу я радостно. - Никто же не знает, что я здесь! Кроме Катьки Тимошиной.

- Тимошина? Не слыхал, - покачал головой Марцеллий.

- Да ты садись, садись... - я засуетился, подставил ему ящик. - Колбасы хочешь?

Марцеллий уселся, погладил котенка. Вижу, все еще хмурый. От колбасы отказался.

- Ну рассказывай, - говорю. - Как там на воле?

- Да так себе, - отвечает. - Вчера космические террористы взорвали планету в системе Альфы Центавра. Мы не успели вмешаться.

- Люди погибли? - спрашиваю.

- Там не было людей. Там был общий разум.

- В каком виде?

- В виде запаха, - говорит. - Мылом пахло.

"Ничего себе - разум!" - думаю. Но уточнять не стал. Мне бы с нашим разумом разобраться.

- А как ты меня нашел? - спрашиваю.

- Ну, это просто... - отвечает нехотя, - По твоей волне. От тебя же биологическая волна исходит. Забыл? На нее и лечу. От нас никуда не спрячешься. Пока жив, - добавил Марцеллий.

Последние слова мне не понравились. Что это значит - "пока жив"? Я умирать не собираюсь.

- Ты мне лучше скажи, Бабася, - задушевно так спрашивает Марцеллий, как поживаешь? Мы в Центре волнуемся.

- А что? - я насторожился. - По-разному поживаю.

Не буду же я ему выкладывать, что меня гипнозом