Свирепый чёрт Лялечка (СИ)

— Ну, ладно. Только побыстрей, хорошо?

— Хорошо.

Я осушил на посошок бокал медовухи и вышел к ожидающим папикам.

Рандеву

Сопровождающие папики оставили нас наедине с кардиналом. Он сидел в кресле за небольшим столиком.

Я впервые увидел его так близко. Более противной рожи никогда не приходилось лицезреть. Длинный крючковатый нос, большие, оттопыренные уши, огромный, тонкогубый рот. На первый взгляд возраст невозможно было определить. Что-то, от пятидесяти и выше. Очень нелепо смотрелся фиолетовый ирокез. Все папики для меня были однородной безликой массой. До этого момента, столь же внимательно я рассматривал только Тусопиха. Но он, в силу своей молодости, выглядел как обыкновенный панк. Кардинал же напоминал, скорей, состарившегося клоуна, который уже давно не смешон, а наоборот, жалок.

— Присаживайся. — Пригласил хозяин дворца, указывая на кресло.

Обе руки его преосвященства были перебинтованы. Значит именно эта сволочь завилась ночью к Лялечке с целью «изгнания бесов». В принципе, так я и думал, но не исключал возможности, что это был какой-нибудь другой высокопоставленный священник, из числа приближенных кардинала.

— Могу я взглянуть на мандат?

— Пожалуйста.

Я протянул Хитроблуду пятирублевую монету. Он крутил и вертел ее, попробовал на зуб, затем извлек откуда-то из-за пазухи свою. Долго и внимательно сравнивал. Затем хмыкнув, вернул мандат мне.

— Подлинный, — разочарованно подвел итог кардинал.

— А разве были какие-нибудь сомнения?

— Да, и небезосновательные.

— Прошу объясниться, иначе буду воспринимать данное заявление как оскорбление.

— Какое уж тут оскорбление?! Все от начала до конца, кроме мандата, говорит о том, что ты самозванец. Во-первых, внешний вид. Ну, какой ты кардинал? Во-вторых, все твои поступки. Зачем освободил отступника, да еще и пожаловал ему мандат аббата? В-третьих, я лично знаком со всеми кардиналами. И даже если бы мы были незнакомы, то все равно непременно встречались бы в Паханате. Почему я не видел тебя ни на одном заседании политбюро? На конклав обязаны являться все кардиналы. Уважительная причина отсутствия только одна. Смерть!

— У тебя все?

— А разве этого мало?!

— Ответ один. Он прост и очевиден. Я — тайный кардинал. Главный. И если бы я покрасил волосы и напялил на себя сутану, если бы ты или другие кардиналы знали меня, то что осталось бы от секретности? А что касается моих поступков, то не тебе судить о них. А скорей, наоборот, я здесь для того, чтобы оценить, как в отдаленных царствах выполняются заветы Пахана.

— Погоди! А как же священные постулаты о незыблемом количестве кардиналов?

— Напомни.

— Да их каждый знает! Кардиналов должно быть ровно двадцать. Не больше, не меньше. Как пальцев на руках и ногах нашего спасителя!

— А я скрытый от всеобщего взора. Двадцать первый. Еще вопросы имеются?

Хитроблуд задумался, наверное, мысленно провел аналогии и, кажется, смирился с моей главенствующей ролью. По крайней мере, об этом говорили и новая интонация (в голосе появились подобострастные нотки), и елейная, угодливая улыбочка.

— И каковы результаты проверки?

— Не совсем так как хотелось бы, но и не так плохо, как казалось на первый взгляд.

Более мутного ответа я навряд ли смог выдумать. Но он вполне удовлетворил кардинала. Из его груди вырвался вздох облегчения. Рано расслабился товарищ первый секретарь царькома. Ох, рано.

— Это то, что касается общей картины. — Я продолжил свои инспекционные выводы. — Теперь перейдем к частностям. Как получилось, что моя помощница попала на костер?

— У кардинала не может быть помощницы-женщины!

Хитроблуда так и распирало добавить «Чёрта, раздающего проклятия». Он до сих пор озирался, пытаясь разглядеть в темных закоулках своей резиденции четырех чумазых Чёртят. И хотя они так никогда и не попались ему на глаза, это еще ничего не значило. Девушка ведь сказала, что они будут преследовать кардинала незримо. В душе постоянно присутствовал нарастающий страх. Если Чёрти рядом, то они в любой момент могут утащить священнослужителя в ад. Про то что рай пока еще ему заказан, Хитроблуд понимал как никто другой. Потом, другое дело.

— У тайного — может. Особенно, если она — внебрачная племянница самого Пахана. Это я тебе, как коллеге, доверяю великую тайну. Так каким образом она попала на костер?

Из огня в полымя. Одна проблема сменилась другой. Неизвестно, которая из них серьезней и опасней. Чумазые Чёрти отменялись. Но теперь вместо обыкновенной низменной похоти ему могут инкриминировать посягательство на родственницу генсека, хоть и на внебрачную. Кардинал решил держаться до последнего.

— Ну, не знаю! Кто ж ведал, что она твоя помощница, да еще и, страшно вымолвить, высокая племянница? Отправили на костер в порядке живой очереди.

— Хочешь сказать, что не имеешь к этому ни какого отношения?

— Вот, еще! Не кардинальское это дело, с каждым еретиком возиться. Сам знаешь.

— А у меня другие сведения имеются. Ее отправили на костер по твоему распоряжению.

— Может и подмахнул какую бумажку. Все разве упомнишь?

— А сам, лично, разве не приходил к ней ночью? Она сказала, что перед костром у нее в темнице был ночной посетитель и попытался овладеть ею.

— Разве она сказала, что это был я?

— Нет.

— Вот, видишь! Не я это был. Может кто и заходил. Но не я. А греховодника найдем и накажем. Публично.

— Но она хорошо запомнила похотливого священника.

— Тем лучше. Легче будет отыскать еретика.

— А что у тебя с руками?

— А почему ты об этом спрашиваешь?

— Моя помощница сказала, что оставила отметины на руках ночного визитера.

— А-а-а! Не, я же говорил, что не был у нее. А меня кошка поцарапала.

— Да, я! — Как Чёртик из табакерки из-под кардинальского кресла выскочила лысая образина.

Вообще-то, я люблю кошек. Даже больше, чем собак. Но эта! Есть такая порода. Не помню, как называется. Абсолютно без шерсти. А если добавить преехиднейшую морду, чем-то напоминающую хозяина… Бр-р-р!

— А потом еще опрокинула на них кипяток, а в довершение ко всему, просыпала соль. — Продолжал жаловаться Хитроблуд.

— И все я, все я! — Сокрушенно подтвердила лысая тварь голосом переигрывающей провинциальной актрисы. — Уж не знаю, сможешь ли ты простить меня когда-нибудь?! Ах! Сожги меня лучше, как еретичку!

Врали оба. Нагло и беззастенчиво. Но я решил подождать с изобличением. Лучше устроить его преосвященству очную ставку с Лялечкой. Посмотрим, какие песни тогда он запоет.

— Ты же не нарочно. — Успокоил свою любимицу постоянный член политбюро. — Я давно уже тебя простил. Иди погуляй.

Кошка ни куда не ушла, а вновь шмыгнула под кресло. Скорей всего на случай, если вдруг потребуется свидетель для подтверждения очередной брехни.

— Ладно, с этим потом разберемся. А что там за история с Кабалкой, девушкой обвиненной в ведовстве?

— Тут вообще все чисто. Налицо имел место факт колдовства, причем сильного и опасного. Есть свидетели. Да ее практически с поличным взяли. Я не понимаю почему ты объявил ее невиновной!

Вот, тебе и здрасьте! Ох, Кабалка! «Он домогался, домогался, а когда ничего не вышло — решил отправить на костер». Значит, все-таки шаманила понемногу, как выразился ее папаша. Потом разберусь, а теперь надо было как-то выкручиваться.

— Это было не колдовство, а чудо. Исполненное не при помощи магии, а только благодаря чистоте помыслов и откровенной молитве. По моему личному указанию. Для проверки бдительности (что несу-то?!). Ясно?

— Гм… Ну, раз так, пусть возвращается. Никто ее тут не тронет.

— Так, с частностями, вроде, разобрались. Только помни, вопрос с моей помощницей остается открытым. Теперь главное. Так сказать, глобальное нововведение. Это и есть моя основная тайная миссия. С сего момента на костер больше никого не отправлять. — Я решил, что раз уж меня признали наделенным неограниченной властью, то надо этим воспользоваться.