В Греции всё есть

Внезапно богиню шатнуло в сторону; чтобы не упасть, она оперлась на стол. Всполошённые Пелей и Фетида бросились к гостье, но та остановила их движением руки. Туман в глазах медленно прояснялся, но странное ощущение не уходило. Наконец Афродита утёрла со лба холодный пот, резким движением подтянула хитон, открывавший до этого грудь чуть ли не целиком, и повернулась к Парису.

— Всё помнишь, что я тебе сейчас наговорила? Так вот забудь, — отчеканила она. — Блуд — это зло. Грех. Я тебе лучше жену помогу найти. Законную.

В наступившей мёртвой тишине богиня разжала пальцы, яблоко покатилось по столу и упало на каменный пол с оглушительным стуком.

Дрались все со всеми. У каждой из божественных участниц состязания нашлось примерно равное число приверженцев, которые теперь всеми силами пытались доказать справедливость своего выбора. Над свадебным столом во все стороны разлетались мясные, сырные и фруктовые снаряды, били фонтаны вина, а недавние участники пиршества, превратившись в противников, с азартом колошматили друг друга табуретками и бычьими костями.

Ползущая в пыли Эрида нащупала полураздавленное яблоко с надписью, сунула его за пазуху, вовремя увернулась от чьей-то волосатой ноги в сандалии и спряталась под стол.

— Ну сами ведь просили сделать свадьбу повеселее, — сердито пробурчала она, наблюдая, как Пелей и Фетида со злыми лицами высматривают её по всей пещере. — Никогда больше ни к кому не пойду тамадой. Конкурсы им мои не нравятся…

Схватив огромный поднос, Эрида спряталась под него и гусиным шагом двинулась к выходу.

Добрые застольные беседы

Всё правильно говоришь, милочка, всё правильно, одна стыдоба, а не свадьба. Перед богами бы посовестились. Мне говорили, невеста — та ещё штучка. Наклонись, я тебе на ухо всё обскажу. Только без имён обойдёмся: ещё услышат, как их попусту поминают — прихлопнут как муху! Знающие люди говорят, что у молодой под хитоном весь низ чешуйчатый, как у рыбы, и что она верхом на другой рыбе за этими срамнюками аргонавтами половину пути гналась — ну, понятно зачем. А потом не постыдилась Знамо-Кому глазки строить, пока Знамо-Кто на неё глаз не положил: у него, благословенного, с этим быстро, сама знаешь… Знаешь ведь? Ну вот, и я тоже… Положил он, значит, глаз, подкатился, хвост распушает, уже и хитон снял, а она как испужается, как побежит! Тут я её, конечно, понимаю: сама помнишь, какой там… Это мы, честные женщины, ко всему привычные, а любая неопытная молодуха со страху может и дёру дать. Бежит она, значит, бежит, аж до Кавказа добежала, а там Прикованный нашего загонщика вразумил, и тот обратно вернулся. Думаешь, она на этом успокоилась? Ха! Тут же начала перед Морским бёдрами крутить! Ежели б жена Знамо-Кого, наша матушка-хранительница не окоротила эту блудницу и не нашла ей наконец мужика — подрались бы братья из-за этой стервы, ей-ей, подрались бы. А той, представляешь, всё мало: орёт «Не хочу за него!» — и всё тут. То львицей рычит, то змеёй шипит, то водой растекается, лишь бы не замуж. Недогуляла ведь, ясное дело. Матушка-хранительница еле её вразумила. Долго вразумляла, от души. Наотмашь. Знающие люди говорят, три штакетины из жениховского забора на невесте побили, на четвёртой сама сломалась. Вчера только последние синяки свела, а сейчас смотри, как рожа сияет. Подожди, там по-моему, кто-то тост говорит. Налей и мне красненького. За здоровье молодых! Счастья и достатку! Деточек вам побольше!

Ещё налей. Вкусное у них красненькое, ничего не скажешь… Подставляй ухо. Ну вот, так я ж и говорю: мало ей одного мужика. Хотя этого, может, и не мало будет, этот её стоит. Он ведь с другими срамнюками в Колхиду мотался — наверное, тогда её и распробовал. А сам, между прочим, когда-то Кузнеца ублажал. Точно-точно, мне такие люди рассказывали, что можно верить, им всё ведомо. Жених ещё похлеще невесты будет. Он ещё мальцом со своим братом сводного братца из зависти укокошил. Когда всё раскрылось, он сбежал во Фтию, тамошний царь его очистил от убийства и женил на своей дочери, а он в благодарность его взял и убил, а потом на другой женился. В утешенье, наверное. Так что эта дурочка Фетида у Пелея уже третья…

Передай-ка фруктов… Погоди, что это?! Неужто яблоко Гесперид? Вот повезло так повезло! Как оно в миску попало? Перепутал, наверное, кто-нибудь. Сейчас доченьку угощу. Эй, ты, как там тебя? Эрида? Чего стоишь у порога? Иди сюда. Ну и что, что не приглашенная? Тут и так всякой мелкоты отирается без счёта, одной больше, одной меньше… Короче, так: отнесёшь это яблочко вон той девушке через ряд, которая с луком за спиной, а я договорюсь, чтобы тебя за дальний стол посадили. Вон той, говорю, красивая такая, из свиты Артемиды, её Каллиста зовут. Запомнила? Кал-лис-та. Ну что за тупица. Давай я тебе запишу, чтоб не перепутала. На чём? Да хотя бы на самом яблоке. Не сопи над ухом, из-за тебя последняя буква смазалась… А, сойдёт. Читать, надеюсь, умеешь? Ничего, раз по слогам читаешь — как-нибудь разберёшь. Осторожней, дура, не споткнись!..

…

Ой, как нехорошо получилось…

— По идее, я должна тебя ненавидеть, — задумчиво сказала она, облизав губы. — А вместо этого… какое-то странное ощущение. Словно я начинаю жизнь заново, и ты в ней — мой постоянный спутник.

Он безразлично пожал плечами и улёгся на песок.

— Ну и правильно, — заметил он через некоторое время. — Я-то что… Ничего личного.

— Всё равно у меня была не жизнь, а сплошное бессмысленное существование. Так что это, может, и к лучшему. Если б ты знал, как мне тут надоело. Сплошные колючки, ящерки, песок этот проклятый…

— Уж что-что, а приключения я тебе теперь гарантирую, — ухмыльнулся он. — Мы с тобой побываем во многих странах, увидимся с разными людьми, поприветствуем их. Ты им понравишься, не сомневайся…

— Извини, это всё, конечно, хорошо, но я сейчас упаду, — перебила она. — Поправь меня, пожалуйста.

Он непроизвольно протянул руку, но тут же отдёрнул её и покачал головой.

— Ты знаешь, нам уже пора в путь. В дороге закончу отдыхать.

Аккуратно завязав горловину сумки, он поднялся на ноги и насмешливо оглядел безголовое крылатое тело Медусы, на глазах покрывающееся серой каменной коркой.

— Хех… Ну чисто тебе богиня победы… — хмыкнул Персей, поправил ремень на плече и сильно оттолкнулся сандалиями от песка.

— Ну что, папаша, готов раскаиваться? — нехорошо подмигнул отцу Зевс и похлопал обнажённым клинком по ладони.

Крон рванулся изо всех сил, но киклопы держали крепко.

— За что ты так с дедушкой поступил, а? Нехорошо-о, нехорошо-о… — протянул Зевс и попробовал меч на остроту.

— Может, не надо? — без всякой надежды отозвался Крон.

— Надо, батя! — Зевс развёл руками и огорчённо наклонил голову. — Надо… Ты вон какой активный. А мы сейчас тебе чик-чик сделаем — будешь ленивый и толстый. Как киклопы.

Киклопы наморщили узенькие лбы и с подозрением уставились на Зевса, но смолчали. Крон замычал сквозь зубы и обмяк. Зевс ещё раз провёл пальцем по лезвию и начал приближаться к пленнику.

— А куда ты потом… это… ну, отрезанное девать будешь? — встрепенулся Посейдон.

— Куда-куда… В море, конечно, — безразлично двинул плечом Зевс.

— Вот только не в море! — запротестовал Посейдон. — Привыкли кидать разную гадость… Я и с предыдущим-то еле на днях разобрался, а то торчал прямо посреди Понта, как… как он же самый, одним словом.

— Кстати, а в самом деле, куда ты его дел? — шёпотом поинтересовался Плутон.

— Да так, с краю приткнул, — деревянным голосом произнёс Посейдон.

— Не, ну а всё-таки? — не отставал любопытный Плутон.

Посейдон опасливо поглядел по сторонам и ответил таким же шёпотом:

— Ты остров Корфу видел?