В Греции всё есть

— Девятнадцать — два! — хихикнул один из игроков, коренастый молодой человек. Верхняя половина его тела была открыта, и свисавший с пояса хитон укрывал ноги тяжёлыми складками. — Ещё один проигрыш — и партия опять за мной!

Его соперник, пожилой бородач величественного вида, пожал плечами и взял со стола стаканчик с костями. Громыхнув им несколько раз, мужчина резким движением высыпал астрагалы на стол и склонился над ними, закусив губу.

— С-собака… Опять собака! — застонал он, когда кости замерли. На верху каждого из четырёх астрагалов темнела одинокая точка.

— Быстро учишься, дедушка, — ехидно заметил юнец. — Совсем недавно за такую игровую формулировку ты меня в улитку грозился превратить. Напоминаю: согласно утверждённым правилам этот бросок обозначается не «собака», а «четыре очка», а если…

— Формулировки — далеко не худшее в этой дурацкой игре, — холодно оборвал его мужчина.

— А что худшее? — немедленно заинтересовался юноша.

— Худшее — это ты в соперниках. — Мужчина шумно выдохнул. — Я ещё ни разу не видел, чтобы так везло.

— Ну почему всегда так выходит, что если выигрываешь ты, то это признак класса, а если я, то просто повезло? — юноша лицемерно закатил глаза и поджал губы.

— Бросай давай! — рявкнул мужчина и сердито засопел. Молодой человек пожал плечами, собрал астрагалы в стаканчик, немного послушал, как они тарахтят, и небрежно опрокинул стаканчик над столом.

— «Афродита»! Ох, извини… как же там оно по правилам-то… Впрочем, какая теперь разница? — юноша наклонился к кипящему от злости сопернику и перешёл на доверительный шёпот. — Слушай, великий Зевс, может, тебя просто астрагалы не любят? Может, в бочонки перекинемся?

— Хватит с тебя! — процедил Зевс. — И вообще, ещё слово скажешь — будешь неделю улиткой ползать. Божественной. На вкус. Для любой полудохлой вороны. Ладно, меняемся.

Юноша поправил хитон и встал напротив деда. Руки Громовержца пару раз описали круги на уровне головы, затем ладони встретились с громким хлопком, и между головами игроков сверкнула длинная искра; оба дёрнулись, но на ногах устояли. Теперь уже юноша выглядел мрачным и раздражённым, а его соперник, напротив, смотрел на своё отражение в тёмном зеркале стола с явным удовольствием.

— Итак, кого же мне сегодня посетить? — налюбовавшись собой, мужчина в притворном раздумье поскрёб подбородок. — Говорят, самая верная жена — Алкмена. Проверить, что ли, насколько она верная?

— Смотри, особо не увлекайся, у тебя времени — только до заката, — раздражённо дёрнул головой молодой человек. — И вообще, постарайся вести себя так, чтобы мне потом опять перед Герой оправдываться не пришлось.

Мужчина вытянулся в струнку, ухватившись за ствол молодого кипариса, словно за копьё, и изобразил на лице полную готовность подчиняться приказам. Юноша фыркнул и отвернулся. Мужчина расплылся в довольной улыбке и осторожно ступил на узкую тропинку, пересекающую рощу. Вдруг он резко повернулся и подошёл к столику, на который опирался юноша.

— Не понимаю я тебя, Громовержец, — негромко произнёс юноша в теле мужчины. Лицо его приобрело непривычно серьёзное выражение. — Ты же сам можешь в своём теле разгуливать и соблазнять самых неприступных, самых красивых, умных и знатных женщин. Любая за честь почтёт с самим Зевсом время провести. А ты это время со мной, молокососом, на какую-то ерунду тратишь.

— А и не должен ты всего понимать, Трифаллус, — с достоинством обронил юноша. — Покамест не должен. Иди, Приап, не трать время даром. Даже секунды лишней потом не проси.

— Не беспокойся, деда, я и не собирался просить — знаю, что не дашь. Потому что проигрывать не умеешь, — мужчина показал опешившему юноше язык, подскочил на месте, как козлёнок, и рубящим движением руки прорезал в воздухе портал.

— Эх, ты, глупыш… — пробормотал себе под нос Зевс, снисходительно улыбаясь вслед ныряющему в портал Приапу. — Сам не понимаешь своей выгоды. Да я с твоими молодыми силами и двойной оснасткой и так кого угодно… — он чуть приподнял край хитона и довольно осклабился. — Эй, Дриопа, Сиринга, Мелия, вы где? — заорал он неожиданно и громко свистнул в четыре пальца. — Девчонки, выходите, я уже тут, с вами!

Из кустов с радостным визгом выскочили три нимфы и потащили юного Дия за собой, в самую глубь рощи.

Загадка Сфинкс

Идеально чистая вода Иппокрены скользит по камням, обтягивая их прозрачной кожей.

Томительное любовное пение цикад. Медленный птичий танец в выгоревшем небе. Шершавые письмена коры замшелого дуба. На лужайке девушка с необычным, диковатым разрезом глаз.

— Чего вам от меня надо?

Смешок. Другой, третий. Тени листьев складываются в перекошенную дурашливую маску. Побег плюща, свисающий с ветки, не нашёл опоры, потянулся вверх и обвился вокруг своего основания.

Солнце слепит глаза.

— Нам — ничего.

— А кому? Зачем я здесь?

Тростинки похожи на длинные и тонкие свитки, перехваченные по длине грубо кованными колечками. Между двух изогнутых веток натянута толстая паутина — словно струны на лире.

— Перестаньте меня мучить! Вам мало того, что вы сделали с сестрой моей матери?

Смешок. Ещё несколько. Смех дробится, скачет по гальке, прыгает стайкой солнечных зайчиков по зелени олив. Тени складываются в весёлую маску.

— Гера приказывает тебе покарать Фивы.

— Я не хочу никого карать! Верните меня в пещеру!

— Молчи, отродье чудовищ! Не забывай, что вы более не повелеваете Геей. Медузу наказали за своеволие — хочешь разделить её судьбу?

— Пока я не проявила себя как чудовище — я человек!

— Медуза тоже была человеком. Пока не понадобилась Посейдону. Гере нужна твоя кровь. Хочешь жить — плати.

Молчание. Пение неутомимых цикад. Буквы роятся на коре.

— На тропе на Фикейской горе есть узкое место. Будешь там сидеть и задавать каждому прохожему загадку. Если человек её не отгадает… что ж, в этом и будет заключаться его вина.

— Какую загадку?

Птица мечется в небе в неистовом танце.

— Ты будешь спрашивать каждого, кто такой человек.

— Что?! Но разве ответ не очевиден?

— Ты хочешь сказать, что знаешь разгадку?

— Конечно. Человек — это… ну… у человека две руки, две ноги… круглая голова… Человек — это тот, кто похож на меня.

Смешки сыплются на травяной ковёр лужайки. Тростниковые свитки унизаны кольцами.

— По-твоему, человек — это тот, кто выглядит, как человек? А если вот так?

Плечи, живот, ноги скручивает ломящая боль, девушка кричит. По мышцам пробегает судорога, тело вспухает на глазах, огромные когти разрывают изнутри набухшие ступни и кисти рук, спина разламывается на два огромных крыла.