В Греции всё есть

Всё-таки этот юноша непрост, подумала Она, продолжая буравить его взглядом. Чувствуется божественная кровь: обычный человек уже начал бы превращаться в камень. И кожа голубоватая — неужели и нимфа в роду затесалась? Ой как плохо… Ведь так меня может и не хватить. Бестолочь, неужели трудно было подождать окончания метаморфозы?

Она вцепилась щупальцами в подножие глыбы и сосредоточилась.

Встрепенувшись поначалу, юноша вскоре опять начал цепенеть, тело наливалось непривычной тяжестью. Он попытался напрячь мышцы, но едва смог пошевелить рукой. Раздался резкий скрип, похожий на потрескивание камня в знойный летний день. Неожиданный звук перепугал парня, он изо всех сил рванулся назад, однако проклятые водянистые глаза не отпускали. Крик застрял в костенеющем горле. «Отец, помоги!» — успел подумать юноша, прежде чем время остановилось.

Что-то пошло не так, обеспокоено отметила Она. Глаза молодого человека заволокло знакомой дымкой, однако над его головой заколыхалось непонятное голубое облачко. Она неуверенно потянулась щупальцем к хитону, но облачко стремительно обволокло тело юноши, и очертания туловища быстро расплылись. Когда голубой туман рассеялся, из глубокой, забитой землёй трещины в глыбе торчал тонкий зелёный стебель с бело-жёлтым венчиком.

Она разочарованно пустила изо рта струйку в сторону цветка и скользнула в глубину. Ненавижу богов, подумала она. Ничего, когда-нибудь отомщу. А сейчас — жрать. Хочу жрать.

В стороне мелькнула большая тёмная тень. Похоже, сом, подумала она и отчаянно заработала щупальцами, на концах которых уже пробивались пальцы.

Страж Дороги

— Приветствую тебя, о Сфинкс! Меня зовут Автокл.

Сфинкс оторвалась от кроссворда и посмотрела вниз. Под скалой стоял толстый носатый грек, пухлые ладони были сложены лодочкой перед грудью.

— Привет. Тебе чего?

— Но как же… А вопрос? — слегка растерялся грек.

— Вопрос… Почему бы и нет, собственно… — Сфинкс опустила глаза на папирус и зашарила глазами по клеточкам. — Сейчас… Сосуд для питья в виде рога животного. Пять букв.

Прохожий часто заморгал и приоткрыл рот.

— Ритон…

— Отлично, — обрадовалась Сфинкс, — подходит по обоим пересечениям. Проходи.

— К-как — п-проходи?! — от удивления грек даже начал заикаться. — Разве это вопрос?

— А что же это? — в свою очередь удивилась Сфинкс.

— Нет, ну вообще-то — вопрос, — поправился Автокл, — но я ведь ожидал настоящего вопроса!

— И какой же, по-твоему, настоящий?

— Ну, например, этот: кто утром на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх?

Страж Дороги озадаченно посмотрела на прохожего.

— Ты хочешь, чтобы я тебе этот вопрос задала?

— Нет, на него уже Эдип ответил, — раздражённо пояснил грек. — Я хочу похожий вопрос: такой же, но не совсем.

— А зачем? Я ведь тебя уже пропустила.

Автокл помрачнел и поджал губы.

— Я самый умный человек Ойкумены. Я прочёл все труды самых знаменитых учёных и исследователей, обучался у лучших демагогов и софистов до тех пор, пока не превзошёл своих учителей. Я принимал участие в расследованиях самых громких убийств и краж, улаживал самые запутанные споры, щёлкал любые загадки, как фисташки. Я давным-давно хотел пройти по этой дороге, чтобы стать первым человеком, кому это удалось, но откладывал до последней минуты — готовился, готовился и готовился. И тут появляется этот выскочка и отбирает у меня всю славу!

— Эдипу, в отличие от тебя, нужно было просто пройти в город. А вдруг он тебе жизнь спас? Ты тоже мог ответить неверно.

— Это невозможно! — топнул ногой Автокл. — Я могу решить всё что угодно!

— Но Эдип…

— Хватит об этом проходимце! — завизжал грек. Его полное лицо опасно побагровело. — Ты будешь задавать вопрос или нет?

— Хорошо, — мирно согласилась Сфинкс, ковыряя в ухе длинным когтем. — У кого в полчетвёртого на лбу вырастает красный рог, а по спине всю ночь бегают семиногие светлячки?

Автокл застыл на месте с открытым ртом, словно поражённый молнией. Сфинкс пожала плечами и уткнулась в кроссворд.

Прошло пять минут.

— Итак? — не отрывая глаз от сетки, напомнила Сфинкс.

Белый, как мел, Автокл уселся прямо в пыль и закрыл лицо ладонями.

— Я… Я не знаю. Кто это?

— Понятия не имею, — рассеянно обронила Сфинкс, что-то чёркая грифелем. — Я эту загадку только что сочинила. Специально для тебя. Скажи, красиво?

Автокл подхватился и зарычал так, что Сфинкс невольно попятилась: таких звуков не издавал даже её папаша Тифон.

— Ты чего?

— Мне нужна настоящая загадка! С настоящим ответом!

— Какой ты привередливый! — надула губы Сфинкс. — Ладно, самое простое: что у меня в кармане?

Автокл засопел, хотел что-то сказать, но потом передумал, поднялся на цыпочки, ухватился пальцами за край скалы и начал внимательно осматривать Стража Дороги. Сфинкс улыбнулась, отложила кроссворд и начала медленно поворачиваться на месте.

— Готово? — спросила она, сделав полный оборот.

— Готово, — уверенно ответил толстяк. — Правильный ответ — ничего. У тебя нет карманов.

— А вот и есть, — возразила Сфинкс, засовывая палец в едва заметную щель на животе и оттягивая край. Из кармана тут же высунулась любопытная голова маленького сфинксика. — Мы сумчатые.

— Это нечестно! — завопил Автокл. — Такого ни один путешественник не сообщал, ни один биолог!

— Ты правда думаешь, что мы позволим вашим путешественникам и биологам лезть грязными лапами в наши сумки? — холодно поинтересовалась Сфинкс. — Мы ничего не скрываем, но и не кричим об этом на каждом перекрёстке.

— Ты надо мной издеваешься, — выдохнул Автокл, сжимая кулаки. — Ты просто не знаешь правильных вопросов и не умеешь их сочинять. Я знаю: тебе и тот, единственный, подсказали. И что мне теперь прикажешь делать?

Сфинкс изогнула бровь.

— Раз ты такой умный — иди садись на моё место, тут сбоку лесенка есть, и задавай любые правильные вопросы. Если никто не ответит — значит, ты и есть самый умный. А у меня и своих дел полно.

Лицо Автокла медленно озарилось радостью. Он взялся пальцами за кисточку хвоста Сфинкс и с величайшим почтением припал к ней губами.

Сфинкс покачала головой, мягко спрыгнула со скалы и отправилась вниз по тропинке.

Автокл со злорадной ухмылкой подобрал несколько увесистых камней и начал складывать их кучкой на краю уступа. Прощать невежество и самонадеянность он не собирался никому.

Проблема

Зевс уже почти закончил поливать асфодели на своей любимой клумбе, но тут позади него раздался громкий хлопок и на аллее Олимпийского сада возник лысый бородатый старец в ветхом хитоне.

— Ты кто? — озадаченно свёл брови Зевс.

— Ипподор я, — растерялся старик. — Первый эллинский математик.

— Математик? — удивился Зевс. — Почему не знаю? Что написал? Какие открытия сделал?

— Никаких, — совсем сник Ипподор. — Я не успел, о Дий, ты же сам поставил меня следить за исполнением математических законов в Ойкумене, ещё во время перестройки и борьбы со скрытыми титанами…

— А-а… — разочарованно махнул рукой бог. — Так бы и говорил, что чиновник. Всё с тобой понятно. Ну, что там у тебя?

— Проблема, о великий Зевс. — Ипподор взял себя в руки и низко поклонился. — Тевмесская лисица.

— Это та, о которой Ананке ляпнула, что её фиг кто поймает? — помрачнел Зевс.

— Да, это в отношении которой предопределено Судьбой, что никто никогда не сможет её настигнуть, — почтительно кивнул старец.

— Как же я не люблю это отсутствие ограничений… — пробормотал Зевс себе под нос. — Всё-таки вседозволенность — это зло. Всегда нужна хоть маленькая зацепка, чтобы можно было за неё потянуть в нужный момент. Хорошо, и что у нас с лисицей?

— Кефал из Фокиды выпустил на неё свою собаку, — кратко сообщил Ипподор.